Из личного писательского архива. Иногда хочется собрать слова в что-либо подобное. Но если честно, рассказ писался для выполнения задания в вышивальной игре.
Потирая ушибленный увесистым рогачом затылок и сидя в рассветной дымке на просторах болотных топей в одних лишь портках, старый вампир до сих пор не мог понять две вещи. Первая: как он, уважаемый в клане почти человек, мог влюбиться в эту дивчину? И вторая: почему раньше не знал, что рогач так замечательно отрезвляет от внезапно нахлынувших амурных чувств? А ведь как хорошо все начиналось...
Тихий весенний вечер. В паническом ужасе убегающая жертва и он, преследующий свой «почти мячик, почти попрыгайчик». Не хватило каких-то пары метров, чтобы жертва, споткнувшись о хорошо знакомую (естественно – вампиру) корягу, выпучив глаза и размахивая руками, полетела на землю. А там, если бы совсем повезло, вниз с обрыва вперед головой ушла. И понаблюдав последний полет своей недолгой «игрушки», вампир планировал отправиться в хорошо знакомый салун, чтобы провести ночь в компании друзей и отменного ягодного компота, тщательно замаскированного под свеженькую тепленькую кровь.
Но, нет. «Почти мячик, почти попрыгайчик» попался не совсем стандартным. Споткнувшись-таки о знакомую вампиру корягу, жертва полетела не на землю и не в обрыв. Активно подпрыгивая на одной ноге, одновременно заваливаясь на левый бок, с грохотом и крепким словцом ушла в ближайшие заросли пузыреплодника.
Старый вампир не успел опомниться, как с громким визгом, прям из кустов, на него стремительно выскочило «нечто». Вихрем, сбив с ног и надавав оплеух, «оно» вновь скрылось в зарослях, параллельно выталкав из пузыреплодника изначальную жертву вампира. Проклиная звезды за негативно напророченный гороскоп, «почти мячик, почти попрыгайчик» лихо умчался с данного участка местности прочь. Ну и фиг с ним. Старого вампира сей «объект» больше не интересовал. Гораздо занимательнее было узнать, кто в наглую нахлестал ему оплеух. Поэтому с рыком бросившись к пузыреплоднику, стал вытаскивать из плотных зарослей это «нечто». Вытащил. Большими разъяренными зелеными глазами на него с вызовом: «Ну здравствуй, смертник!», - смотрела увесистая пышная молодая дама. Принудительное вытаскивание из кустов ей явно пришлось не по нраву, и она была решительно настроена постоять за свое зеленое придорожное пространство. Для старого вампира мир же в этот момент перестал существовать. Влюбииииилсяяяяя.
Что он ей тогда говорил (а точнее, какие звуки в ответ на ее ругательства пытался издавать), уже и не помнит. Да только девица очень скоро сменила гнев на милость, и вечер вампира вместо салуна плавно переместился в избу его новой милавы. Накрывая на стол, дивчина не забыла о кувшине с ханкой, которая весьма сильно поспособствовала задушевным беседам с оголением застаревших сердечных ран, бойким обещаниям отомстить всем бывшим, танцам под кувички и тихим песнопениям собственного импровизационного сочинения.
Ближе к середине ночи, погасив все лучины в избе, наступила череда страстей. Но то ли на деревне что стряслось, то ли утехи были слишком громкими, да только во входную дверь дамы сердца начали активно стучаться. Старый вампир предлагал сделать вид, что в избе никого нет. Но милава была противоположного мнения, и на правах хозяйки решила посмотреть на неожиданного ночного визитера.
Грохот упавших металлических тазиков, побившихся глиняных горшков и протяжный глухой швяк обозначили вампиру, что дверь визитеру милавой не откроется. Дивчина очень неудачно встретилась с дверным косяком. Искренне переживая за возлюбленную, вампир, надев на себя лишь портки, аккуратно, на четвереньках, устремился к объекту своего обожания. И только приступил к проверке глубины и степени без сознания милавы, как дверь в избу все-таки слетела с петель. С факелами, вилами, дубинками и рогачами стояла толпа, перед взором которой предстала весьма неоднозначная картина. Общественное сознание оно такое – выводы делает быстро и весьма агрессивные. Поэтому били старого клыкастого ловеласа всей толпой, окружив в плотное кольцо.
Уйти через подпол удалось не сразу. Потом дворами, огородами, полями бежал до самых болотных топей без оглядки. Лишь тут, увязнув ногой в тягучей жиже, оглянулся убедиться: никто за ним уже не гонится.
И вот теперь, потирая ушибленный увесистым рогачом затылок и сидя в рассветной дымке на просторах болотных топей в одних лишь портках, старый вампир до сих пор не мог понять две вещи. Первая: как он, уважаемый в клане почти человек, мог влюбиться в эту дивчину? И вторая: почему раньше не знал, что рогач так замечательно отрезвляет от внезапно нахлынувших амурных чувств? А когда утреннее солнце полностью поднялось над горизонтом, вампир медленно отправился в свой чертог, клятвенно самому себе обещая проводить вечера исключительно в хорошо знакомом салуне в компании друзей и отменного ягодного компота, тщательно замаскированного под свеженькую тепленькую кровь.