… К осени рокового 1708 года в результате действий карательной армии князя Василия Долгорукого и других отрядов царских полководцев булавинское восстание было подавлено. Дикая расправа, учиненная карателями на донской земле, заставила казаков искать спасения от гибели. Эту часть донского населения возглавил Игнат Федорович Некрасов, о котором мы уже рассказывали в предыдущих главах нашего повествования.
Посадив на телеги детей, жен и стариков, Некрасов велел двигаться на Кубань. Еще не разбухшими от грядущих осенних дождей дорогами ехали казаки-некрасовцы в незнакомые края, покидая родную землю, где остались могилы предков, и где теперь бесчинствовали каратели государя Петра I. Грустно-тягостным было настроение у Игната, плакали женщины, прижимая к груди испуганных ребятишек, молча склонив головы покачивались в седлах казаки. Сама собой вызрела в душах соответствовавшая трагическому моменту песня:
Не бела заря занималася,
Не красно солнце выкаталося,
Выкаталося знамя царское,
Знамя царское, государское
Наперед знамя Долгоруков-князь,
По Тиху-Дону он шатается.
Он и шел палил села царские
Погублял души христианские.
А Игнат-сударь удивляется,
Со Тиха-Дона сподымается,
Горючей слезой обливается
Со Тихим Доном все прощается
Ты прости, прости, ты отец и мать
А еще прости весь род-племин.
А тебе, царь-шельмец, не за что
Через тебя иду во неволюшку,
Во неволюшку, во Туретчину.
Коли жив буду, я приду на Дон
Помирать буду, я и там помру,
Я и там помру, на Кубань-речке.1 (Тумилевич Ф.В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. Ростов-на-Дону, 1961. С.6.)
На Кубани казаки, которых отныне стали звать по имени их атамана – “некрасовцами”, расселились от устья реки Лабы до Таманского полуострова. Они основали казачью общину – Войско Кубанское – имевшую свои законы общественных отношений и устройства, своеобразную конституцию, которую именовали “Заветами Игната”.
В Войске Кубанском были две крайне противоречивые и посему противоположные группы людей, как по духу, так и по политическим целям.
Первую группу составляли казаки-некрасовцы, участники Булавинского восстания, вторую – раскольники, пришедшие на Кубань с атаманом Левкой Маноцким в 1688 году после разгрома на Дону старообрядческого движения.
Целью первых была борьба за демократические формы общежития, экономические и политические свободы. Цель вторых состояла в сохранении старой веры; они не имели политической вражды к русскому государю, и разреши им Петр I свободное отправление своих религиозных обрядов, они без промедления вернулись бы в Россию. Это, кстати и произошло позже, в 1828-1829 годах, когда некрасовцы-старообрядцы Дуная получили автономию веры, поселившись близ города Измаила в селах Старая и Новая Некрасовка.
Совместная жизнь обеих групп казаков продолжалась на Кубани до 1740 года. Последователи Игната Некрасова твердо держались его завета: “Царизме не покоряться, при царизме в Расею не возвертаться”. Петр I многократно пытался воздействовать на турецкого султана, которому принадлежали тамошние земли, пытаясь добиться возвращения некрасовцев в Россию: но всякий раз неудачно.
Затем императрица Анна Иоанновна в период 1735-1739 годов несколько раз предлагая некрасовцам переселиться в Россию, но казаки не поверили в искренность заверений российской самодержицы, что их оставят в неприкосновенности и боялись расправы над собой и своими семьями. Тогда императрица послала против них войско под командованием донского атамана Фролова. Донские, терские, кизлярские казаки, калмыки хана Дондук Омбо уничтожали некрасовские селения. А еще раньше, в 1711 году казанский и астраханский губернаторы в результате карательных экспедиций уничтожили несколько тысяч кубанцев.
В 1737 году в одном из сражений с правительственными войсками погиб Игнат Некрасов. После его смерти и под напором новых ударов царских войск начался распад Войска Кубанского: некрасовцы в 1740 году ушли на Дунай, раскольники остались на Кубани.
В 1777 году последовали новые карательные акции: бригадир Бринк и полковник Гонбом с войсками, окружив Темрюк, из пушек расстреляли некрасовцев. Дети, старики были потоплены в водах лиманов и реки Кубани. (// «Военный сборник». № 3. 1867. С.24-48). Год спустя “люди старой веры” покинули Кубань и ушли на Дунай, стремясь уйти подальше от длинной руки русской императрицы Екатерины II.
Однако россияне к концу 80-х годов XVIII века присоединили к России Крым, овладели Измаилом и подошли к Дунаю, где обосновались некрасовцы. Боясь снова подпасть под власть самодержавия, некрасовцы покинули Добруджинскую область и переселились на побережье Эгейского моря, в устье реки Энос, а также на озеро Майнос, расположенное в тридцати километрах от Мраморного моря.
На Дунае остались временно раскольники, которые пришли с Кубани в 1778 году. С этого времени определились две ветви некрасовцев: майносская и дунайская.
Некрасовцы дунайской ветви впоследствии стали называться “дунаками” или “липованами”. Они принимали к себе всех, кто бежал от царской неволи. Некоторое время спустя они ассимилировались с позднейшими выходцами из России, утратив заветы некрасовской общины, а заодно и ее обычаи.
Некрасовцы майносской ветви жили вдали от русских границ, в чуждом окружении, изолированно и замкнуто. Это создавало условия для сохранения тех обычаев и обрядов, какими они были на Дону. На Майносе казаки имели свое самоуправление, за что вынуждены были платить большие налоги. Жили, не общаясь с турками.
Созданная Игнатом Некрасовым община, сохранила всю структуру на Майносе и напоминала Дон восемнадцатого столетия. Вся общественная жизнь регламентировалась законами – “заветами Игната”, которых было более 100. К числу главных “заветов” относились:
1.Царизме не покоряться, при царизме в Расею не возвертаться.
2.На войне с Расеей в своих не стрелять, а палить через головы.
3.Казаку на казака не работать.
4.Церкви чтоб не закрывались.
5.Женщину-мать охраняет круг.
6.Казаки должны любить жен, уважать их.
7.Молодые должны почитать старших.
8.С турками не соединяться, на мусульманах не жениться.
9.Тайно помогать бедным, явно помогает круг.
Верховным органом власти у казаков был круг. На круг ходили все казаки не моложе 18 лет. Здесь выбирали атамана и есаула на один год. Атаманом у некрасовцев обычно избирался достойный казак не моложе сорока лет, есаулом мог стать любой казак, начиная с тридцатилетнего возраста.
Атаман без круга мало что делал. Что приговаривал круг, то атаман и исполнял. Но собрать круг мог только атаман. Но бывали случаи, когда круг мог созвать любой казак, но это случалось тогда, когда атаман в чем-то провинился перед обществом. Такой круг у казаков назывался “Игнатовым кругом”. На таком кругу “учили” атамана и могли даже его сменить.
Случалось, например, что атаман утаивал общественные деньги. Собирался круг, на котором молодежь позволяла себе ругать атамана. После этого в круг выходил почтенный старик и спрашивал:
- Атаманы-молодцы, виноват наш атаман?
- Виноват! – кричали все.
- Что будем делать с атаманом?
- Поучить! – кричали наиболее нетерпеливые казаки, в восторге бросая вверх шапки.
- Аминь! – заключал старик, и, подходя к атаману отбирал насеку,
говоря: “Круг приговорил поучить тебя, атаман!” Тут же к атаману приближались казаки, раздевали его и принародно давали тридцать плетей. Атаман вставал, одевался и, поклонившись, говорил:
- Спаси Христос, что поучили, атаманы-молодцы! Простите меня неразумного, господа казаки!
- Бог простит! – кричали казаки. – Не греши больше!
Атаман светлел лицом. К нему подходил тот же старик и возвращал насеку: атаман снова становился атаманом! Казаки валились ему в ноги и вопили: “Прости нас, господин атаман, что поучили!”
- Бог простит! Бог простит! – торопливо частил атаман, боясь, как бы снова казакам не вздумалось его “учить”, если он не ответит согласно обычаю.
На кругу казаков-некрасовцев должны были бывать все мужчины. Неявка на круг без уважительной причины каралась штрафом. Если кто позволял себе дважды не появляться на сборе, того “учили”…
Ритуал проведения круга был своеобразен и интересен. Сперва по приказу атамана есаул объявлял:
- Атаманы-молодцы! Не расходитесь, не разбегайтесь до свету. А кто куда пойдет или поедет – войсковой приговор: штраф!
Наутро есаул снова ходил по станице и кричал:
- Атаманы-молодцы! Идите до круга вестей слухать.
И все спешили на майдан. Посреди майдана атаман садился на табурет или стул, старики рассаживались на скамейках вокруг него. Женатые казаки становились в круг наперед неженатых, потом толпились бурлаки, а сзади суетливой массой стояли женщины. Надо заметить, что первоначально женщин в круг не допускали, но потом разрешили им присутствовать, но решающего голоса они не имели.
Когда все собирались и стихал шум, вставал атаман, снимал шапку и кланялся в пояс на четыре стороны. Потом говорил:
- Атаманы-молодцы, благословите кругом править!
- Бог благословит! – привычно отвечали казаки, после чего атаман докладывал суть вопроса. Все слушали, потом атаман спрашивал собравшихся:
- Как рассудите, атаманы-молодцы? Поучить или помиловать?” И в зависимости от вины подсудимого круг “учил” его или миловал. Если круг решал наказать виновного, есаул докладывал атаману:
- Господин атаман, господа старики и круг гутарят: “Наказать!” Атаман надевал шапку и кивал в знак согласия. Казаки кидали шапки вверх, довольные.
Но такие вопросы решались, как правило, во вторую очередь. Сначала же разрешались проблемы, имевшие общевойсковое значение: сколько налогов должно уплатить Войско, куда ехать ловить рыбу, какого старика поставить учителем, дьяком или священником, кому из сирот оказать войсковую помощь, сколько платить денег выборным от круга и другое…
Затем круг решал судебные дела. Если казак признавался виновным, его “учили” плетьми. Малая вина – от десяти до двадцати плетей, за большую провинность давали до ста плетей. Атаман следил, чтобы дважды не били подряд по одному месту.
За убийство, как правило, карали смертью. А тех, кто с ножом бросался на другого, намереваясь его умертвить, били на месте всей артелью. Если он выживал, вели на круг, где с головой отдавали в руки того, на кого он только что покушался. И тот мог убить, а мог и простить своего обидчика.
За воровство били плетьми до смерти. Если же ловили вора, покушавшегося на войсковое имущество, его принародно били плетьми, после чего надевали на голову раскаленный котел. Такая традиция велась от Игната, поэтому за многолетнюю историю казакам-некрасовцам удалось вывести в совей среде воров.
За измену Войску, богохульство виновных убивали на месте. Смерть полагалась и за изнасилование, и за женитьбу на турчанках.
В “Заветах Игната Некрасова” говорилось, чтоб молодые почитали старших, и за этим очень строго следили старики. Кто словом обижал старшего, того “учили” плетьми, а если кто вздумал поднять руку на старшего, того, обычно, приговаривали к смерти. Если сын или дочь били родителей, то их без суда убивали на месте...
На Майносе казаки-некрасовцы жили самостоятельно до 40-х годов XIX века, пока турецкое правительство за их отказ служить в султанской армии не стало вмешиваться во внутренние дела казачьей общины. Оно ввело большие подати и военный налог, которого раньше не было; земли вокруг некрасовской станицы начали заселяться мухаджирами-мусульманами, переселенными с Кавказа. Незанятые участки турецкое правительство стало продавать некрасовцам, что привело к разделению членов некогда единой общины на рыбаков и земледельцев.
В 30-х годах XIX века у казаков-некрасовцев побывал Михаил Чайковский (Садык-паша), оставивший интересное описание их быта, обычаев и обрядов. («Записки Мих. Чайковского (Садык-паши)».- // «Киевская старина». Т.39. Киев, 1892. С.107-117).
…По дороге в селение некрасовцев Чайковского встретил вооруженный казачий патруль: то была привилегия некрасовцев не пускать в свою станицу чужих людей. Проверив султанский фирман, Чайковского пропустили в станицу. Он с интересом рассматривал ее.
Станица состояла из дворов, в которых было по две хаты и конюшня, но не было изгородей и канав, отделявших, обычно, одну усадьбу от другой. Обычай не позволял казакам заниматься хлебопашеством и скотоводством, поэтому овощи, хлеб, молоко казаки покупали у соседей-турок. Из скотины держали лошадей, но только верховых – анатолийских коней, красивых внешне и хорошо выезженных.
В казачьем селении было четыре церкви, однако священники отсутствовали и для свершения богослужений их привозили из соседних православных деревень. Для постоянного смотрения за церквами в селении жило четыре дьячка и два старообрядческих монаха.
В одной из церквей хранились знамена, вооружение, в том числе и вооружение атамана Игната Некрасова.1 («Записки Мих. Чайковского (Садык-паши)».- // «Киевская старина». Т.39. Киев, 1892. С.109). В другом храме находился казачий архив, булава и печать Некрасова, другие войсковые регалии. Там же стоял железный сундук с войсковой казной, куда торговые казаки обязаны были сдавать двадцатую часть прибыли.
В третьей церкви была школа, где обучались счету, письму и чтению казачата от восьми до восемнадцати лет. С восемнадцати лет малолеток считался казаком, а с тридцати лет он мог занимать войсковые должности, начиная с есаула, в пятьдесят лет его объявляли стариком и он мог быть выбран в старшины или атаманы.
В четвертой церкви отправлялись богослужения. При всех церквах находились колокольни с огромными звучными колоколами, в которые звонили ежедневно утром и вечером, а в праздники малиной звон круглый день плыл над станицей. В случае тревоги били в колокола и стреляли из пушек.
В мирное время у казаков было два должностных лица: атаман и есаул. Остальные обязанности исполняли старшины. На случай войны избирался войсковой атаман из наиболее способных и талантливых казаков. Михаил Чайковский заметил, что “о дезертирстве между некрасовцами не было слышно, как не было слышно, чтобы кто-нибудь утаил войсковые деньги или не уплатил положенного в войсковую казну, хотя у них не было никакого контроля, кроме собственной добросовестности. Не было среди некрасовцев зависти, интриг, доносов, как в других обществах. У них господствовала полная солидарность: каждый отвечал на всех и все за одного”.
Чайковский отметил, что “прозвания у некрасовцев, как и на Дону, великорусские – Бутиков, Мазанов, Ефремов, Евсеев. Называют друг друга они всегда по имени и отчеству”.
Одежда некрасовцев состояла из широких шаровар, кафтана и барашковой шапки с золотым галуном, а иногда и с золотой кисточкой. Женщины носили русские кокошники, любили яркие цвета, блестящие украшения, кораллы и драгоценности. В домах было много ковров, икон. “Одним словом, - пишет Чайковский, - некрасовцы остались теми же, какими вышли некогда с Дона. Они нисколько не изменили обычаев своих предков, и если бы кто-нибудь из товарищей Некрасова мог проснуться на берегах Майносского озера, он не нашел бы никаких перемен, кроме новой местности. Это славянское племя сохранило все и не утратило ничего из наследия предков”. («Записки Мих. Чайковского (Садык-паши)».- // «Киевская старина». Т.39. Киев, 1892. С. 117).
С появлением собственности на землю в среде казаков-некрасовцев произошло экономическое и социальное расслоение, пришедшее к идеологическому расколу общины. Идеальные демократические основы рушились, вместе с ними рушились и “заветы Игната”. И казак стал работать на казака…
Экономический раскол привел к выделению в 1867 году из некрасовской общины 157 семей рыбаков, которые ушли на остров Мада, расположенный на Бейшеирском озере в Турции. Судьба этой группы некрасовцев трагична: к 1912 году в живых осталось только восемь семей, остальные вымерли.
После ухода группы казаков на Маду майносские некрасовцы приняли единоверие и их кандидаты в священники посвящались в сан в России. Земледельцы-некрасовцы приняли белокриницкое священство (Белая Криница (Австрия) - село, в котором в 1846 году была создана старообрядческая епархия).
В 1908 году, когда турецкое правительство объявило о своем намерении призвать некрасовцев на военную службу, они постановили послать ходоков в Россию, отправив с ними казаков призывного возраста. В 1912-1913 годах 150 семей некрасовцев-рыбаков приехало в Россию. Правительство по каким-то причинам вместо Дона или Кубани предложило им земли для поселения в районе озера Ильмень или в Сибири, на плодородных землях.
Пока казаки размышляли как им быть, разразилась Первая мировая война, и некрасовцы остались жить в Грузии в селении Лайтуры, в семи километрах от станции Натанеби. Русское правительство сохранило за некрасовцами звание казаков, построило им дома, отвело на каждую семью десять десятин леса и не вмешивалось в их внутренние дела.
После Октябрьской революции 1917 года некрасовцам новые власти предложили удалиться с грузинской территории, и они переехали в станицу Прочноокопскую Армавирского района. В дальнейшем они получили плодородные земли в Приморско-Ахтарском районе, построив в двадцати пяти километрах от станицы Ахтарской, среди лиманов, свой хутор под названием Ново-Некрасовский.
Вслед за некрасовцами Майноса потянулись на родину “липоване” с Дуная. Так в 1962 году тысяча казаков-некрасовцев вернулась в Россию, поселившись в Левокумском районе Ставропольского края. Пронеся сквозь два с половиной века изгнания русский язык, обычаи, обряды, православную религию потомки участников Булавинского восстания вернулись на Родину, туда где жили, действовали и нашли последнее упокоение их далекие предки Игнат Некрасов и Кондрат Булавин…
Михаил Астапенко историк, член Союза писателей России.