= VI =
Словом, советской власти в дивизии фактически не было. Тем более, что и офицеры здесь были наполовину, - те, кто назывались, - «залётчики»: нарушители дисциплины, пьяницы, растратчики, морально неустойчивые. По такой причине комдив, - «папа», - был крайне строг. Служба о у него была поставлена таким образом, что даже полковники бегали бегом по его приказаниям. А к солдатам и сержантам он вообще относился ещё строже. Бывало, приезжает во второй военный городок, выстроит всех на плацу и производит осмотр внешнего вида. Находит нарушения. В результате все дембеля стоят в позе вопросительного знака и распарывают ушитые брюки, – любил он, когда опрятный вид у солдата. Ну, и после того, как папа уезжал, по всему плацу валялись лычки.
Справедливости ради следует признать, что уж если он приказывал отпустить солдата в отпуск, - ну, скажем, за победу в гимнастических соревнованиях, - то слово его было нерушимо. Однажды он приказал так отпустить парня. Но комбат не отпустил его, – работать-то было некому. И вот папа увидел парня на разводе, и тут же отправил его в строевую часть и на вокзал. Таков был комдив.
Возвращаемся к тому разводу, когда Гарик курил в строю. А Папа ждал. Когда начальник ждёт, то для подчинённого нечего ждать чего-то хорошего. Комдив засопел и подошёл к строю. Подполковник, - как и положено по уставу ,- скомандовал:
- Батальон, смирно! – голос его дрожал.
Комдив прошипел сквозь зубы:
- Товарищ подполковник! Вы что это, изволите издеваться? У Вас в строю меньше взвода! А вот того солдата, - он ткнул пальцем в строй, - посадить на гауптвахту и не выпускать, пока я о нём не вспомню!
И Гарик отправился на гауптвахту. Губу в части была своя, поэтому рядовой Високостин весьма прекрасно провёл время, загорая на крыше караулки. Подошло время ста дней до приказа. Отметили это событие славно. Комбат понял, что сажать Гарика на губу бесполезно и влепил ему пять нарядов вне очереди. А потом и вовсе попытался заставить его тащить службу дежурного по роте. До приказа. Он пообещал Гарику, что это как бы будет дембельский аккорд. Да и зачем ему нужен был такой мало управляемый солдат. Он хотел от него избавиться, даже отправив в запас. И включил в первоочередной список увольняемых. Но вот, когда подошёл срок, минул день приказа, и, где-то через месяц на очередном разводе зачитали этот самый список, комбат отправил Гарика в другой военный городок на работу. Делать было нечего, и Гарик уехал туда.
Каковы могут быть чувства у человека, перед которым забрезжила свобода, и вдруг ускользнула? Наверное. Это досада, горечь, отчаяние, разочарование, временами безразличие, и, наконец, гнев. Это ощущение по остроте превосходило, наверное, даже влечение к женщине. Сразу же вспоминается Эзоп. Или, как отобрать у алкоголика бутылку. примерно, как у «Анри четвёртого, что…вино любил до чёрта». Что-то подобное и произошло с рядовым Вискостиным.
С утра было всё, как обычно. Гарик проспал зарядку, сходил с ротой позавтракал, но тут перед самым разводом появился комбат собственной персоной. Подполковник безапелляционно приказал Гарику и ещё паре бойцов срочно собираться и ехать на склады работать. Там как будто бы произошла авария. Солдаты сели в машину и приехали на места. Но там почему-то было спокойно. Пошли тянуться часы. Гарик слонялся вокруг ангара в какой-то непонятной тревоге. Приехала смена, и ребята сказали ему в полнейшем изумлении: «А чего ты тут делаешь? Мужики из твоей группа уже документы получают и парадки готовят!» Приехал комбат, и Гарик раздражённо спросил его об этом. Тот сделал удивлённое лицо и сказал. что ничего об этом не знает. А поскольку рабочий день подходил к концу, он приказал погрузиться всем в машину и повёз в солдатский военный городок. На КПП их встретил зам комбата и вытаращил глаза.
- Товарищ подполковник, а почему рядовой Високостин здесь? Ведь комдив приказал, чтобы их партию сегодня же уволили!
Товарищ подполковник Соловьянинов был, во-первых, офицером очень дисциплинированным, а, во-вторых, он знал, что папа не выносит неподчинения. А что за это бывает, он тоже знал: карьера под угрозой. Поэтому он тут же сказал Гарику: «Товарищ рядовой, поздравляю Вас с демобилизацией и больше не задерживаю!»
Ситуация возникла просто обхохочешься: до офицерского военного городка двенадцать километров бетонки, транспорта, конечно, никакого, а строевая часть в штабе закрывается через час. И что делать? А нечего, кроме как ноги в руки и вперёд. Вот тут-то и произошло у Гарика первое знакомство с психологией.