Я дочитала эту книгу и всем советую! От финальных глав буквально не могла оторваться, особенно тогда, когда события, показанные в одноимённом сериале, закончились. Да, в экранизацию вошла всего одна сюжетная линия, да и то упрощённая. В книге – история огромного мира в конкретный промежуток времени, с нюансами и полутонами, с трудностями преодолений, с горечью поражений, история того периода, когда Россия молодая набиралась сил и училась. Ведомая суровой рукой великого царя.
Здравствуйте!
Экранизация «Тобола» оставила много вопросов. Но претензии по этому поводу надо предъявлять не Алексею Иванову, а постановщикам. В книге всё описано подробно. В том числе и маршрут экспедиции Ивана Бухгольца, прошедшего от Тобольска до будущего Омска вверх по Иртышу:
До Тары вам шестьсот пятьдесят вёрст по Иртышу, – задумчиво сказал Ремезов. – Тара – почитай, граница наша со степью. Потом семьсот двадцать вёрст до Ямыш-озера. На впадении Омь-реки – брод через Иртыш. По нему джунгары ходят в набеги на Барабинскую степь. Там вам ухо надо держать востро. Вы на дощаниках, а джунгары конные. На броде они могут напасть.
В фильме отряд Бухгольца занял в степи загадочную крепость Кара. Но в книге, как и в реальной истории, русские шли в поход по бесплодной земле, на которой основывали крепости, будущие города.
Но у этой земли были хозяева, которые могли явиться в любой момент. Бухгольц дошёл до озера Ямыш, рядом с которым выстроил ретраншемент – Ямышевскую крепость:
Солёный Ямыш кормил солью всю степь. Русские узнали о Ямыше от татар ещё во времена хана Кучума. Тобольский воевода Фёдор Шереметев снарядил первый военный поход на Ямыш, но татары перебили русских казаков. Через десять лет на Ямыш явились джунгары и объявили его своим. За двести пятьдесят вёрст от Ямыша у джунгар стоял их город Доржинкит – сотни войлочных юрт вокруг семи высоких храмов-субурганов. Субурганы, похожие на перевёрнутые колокола, были построены из рыхлого саманного кирпича – глины пополам с соломой. Доржинкит преграждал русским путь вверх по Иртышу к озеру Зайсан и хребтам Мунгальского Алтая.
Путь от Тобольска вверх по Иртышу не был лёгким. С виду безлюдные, но потенциально опасные берега, а вокруг – прекрасная в своей первозданности природа, которая в любой момент покажет человеку свой суровый нрав:
И справа, и слева стояла тайга, то вознесённая на длинных и крутых ярах, а то вровень с тёмной водой Иртыша. Летнее пекло только раз пересеклось быстрым ливнем. На ночлегах вместо шатров раскладывали костры-дымокуры от гнуса и спали на земле.
Отдалённые крепости, выстроенные полтора столетия назад, выросли в города, которые по-прежнему оставались приграничными. Россия продвигалась на юг и восток осторожными шагами, каждый из которых таил опасность:
Последним русским городом на пути была Тара. До неё войско доползло в начале августа. Бревенчатый острог, колокольни и луковки, обширный посад, обнесённый валом, россыпь татарских юрт… В Таре войско получило ещё полторы тысячи лошадей. Здесь для солдат отслужили молебен.
Древняя Тара и сейчас стоит на границе таёжного края. А когда-то за ней начинались чужие земли – степи, что с ордынских времён неласково встречали пришельцев:
За Тарой глухая жара ослабла, а хвойная тайга посветлела, пробитая лиственными деревьями. Приближалась осень и приближалась степь: её дыхание разрывало плотную тайгу, открывая обширные луговины. Когда над Иртышом потянулись стаи перелётных птиц, берега преобразились: ивняк, берёзы, липы и рябины пожелтели и покраснели. На большом перекате возле устья реки Омь солдатам впервые пришлось тащить суда на руках. Переправа заняла целый день. Бухгольц ходил по берегу, осматривался и размышлял. Перекат служил бродом, по которому джунгары перебирались через Иртыш в набеги на Барабинскую степь; так в Тобольске Бухгольцу пояснил Ремезов. Приказ государя требовал от полковника построить на пути от Тары до Яркенда не меньше пяти крепостей. Здесь, на Оми, для крепости было самое место: защита брода.
Крепость в устье Оми превратилась теперь в миллионный Омск. А военное поражение Бухгольца обернулось для него славой основателя города.
За устьем Оми стало ясно, что Иртыш течёт уже по степи, а не через леса, хотя повсюду ещё виднелись обширные облетающие рощи. Осенняя степь пылала яркой медью. Над ней, медленно вздуваясь и клубясь, плыли бесконечные тучи; землю то и дело подметали дожди. Они смывали, смывали медь, и пространство теряло краски. К концу сентября степь во все стороны стала серой и бурой.
После поражения у Ямыша Бухгольц отправил большую часть войска в губернский Тобольск, а сам задержался в опасных землях, чтоб исполнить царский приказ:
Иван Дмитриевич с частью солдат остался на границе степи с целию основать новую крепость.
То время осталось в памяти прежде всего как период воинской славы. Но много было созиданий – строили города, рисовали карты земель, обустраивали новый быт. Держава – это не только территории, это обустройство жизни устойчивой и безопасной. Это дерзкие планы и мечты, которые воплощаются в новых зданиях, оставленных в наследство потомкам:
На дистанции от городка Тара до Ямыш-озера был намечен лишь один ретраншемент – в устье реки Омь на джунгарском броде через Иртыш. И теперь Бухгольц с самыми здоровыми солдатами сошёл на устье Оми, чтобы соорудить новую крепость. Вряд ли сейчас она была нужна державе – Тара вполне справлялась с отражением набегов, – но полковнику хотелось хоть какого-то успеха для своей гишпедиции. Омская крепость продвинет Россию в степь на двести вёрст от прежней границы. Хотя бы на двести вёрст.
Алексей Иванов наглядно показывает, что ведёт множество людей в неизведанные земли, опасные походы. Несгибаемая воля державности, что крушит и застарелую косность, и тесный остяцко-вогульский мир, и одержимость староверов, и прочно сотканную вязь мировой политики.
Сибирь – ключ к пониманию России.
Сибирь требует единой воли: эта земля собрала воедино людей столь разных, что направить их в общее русло может лишь сильная государева длань. Инородцы-язычники, хитроумные бухарцы, опасные китайцы, вольные казаки, ссыльные сподвижники Мазепы и пленные шведы - все они могут лишь наблюдать в изумлении, как вершится история:
Табберт вышел на площадь, опустив пистолет, и просто наблюдал. Гнев его сменился глубоким недоумением: Табберт не знал, что ему делать. Он окунулся в самую гущу русской жизни – и оказался чужим и бесполезным.
Есть в нашей истории эпизоды, которые требуют внимательного изучения. То, что нельзя постичь рассудком, как неистовство раскола.
Капитан Филипп Табберт фон Страленберг с площади наблюдал за этой русской гекатомбой в таком смятении чувств, какого не испытывал даже в битве под Полтавой. Война есть война, а тут – чудовищное извержение человеческого страдания, неукротимой веры и варварского самозверства. Конечно, он, швед, был здесь чужой, но он видел всё это своими глазами, и перед ним разверзлись такие глубины жизни сего народа, какие невозможно вообразить или измыслить. Если ему дорого христианское человеколюбие, он должен рассказать миру о своих открытиях. Конечно, эта история будет грозным предостережением от дикости нравов – но здесь, пред огнедышащей церковью, она вызывала в нём противоестественное восхищение.
Шведский организованный европейский порядок бессилен против огненного безумия. Понять эту саморазрушительную силу человечий разум не способен. И писатель находит для него другие выразительные средства. Его мир полон мистического шёпота, неясных мороков, непостижимых тайн. Алексей Иванов точно знает, как обманывает степь, как кружит и путает тайга. И только реки ведут верным путем. Потому державная поступь движется по Тоболу, Иртышу и Оби.
В Сибири творится собственная история, которая крепко, как звенья кольчуги, сцеплена с походом Ермака. Две Ермаковы кольчуги - вот истинная цель сибирских походов и поисков героев "Тобола". Железные рубахи исторического богатыря хранят его дух, а потому их укрывают от досужих глаз, прячут от русских в глухой тайге и бескрайней степи:
– Посмотри, – предложил Филофей. – Это Ермакова железная рубаха?
Ремезов встал и, опираясь на палку, навис над кольчугой.
– Не Ермакова, – после размышлений заключил он. – Не она. Ермакова кольчуга бита в пять железных колец, рукава и подол медные, на груди был орёл золотой, а на крыльцах сзади – мишень, печать такая медная. А у тебя простой работы рубаха, не княжеская.
Кольчуга Ермака оказывается не просто ржавым доспехом. Она сохранит воина от вражеских стрел или растворится в вечной тайге. Всё рано или поздно становится историей.
А в заповедные земли приходит закон.
Кто хочет спасения – тот уповает на законы. Спасение – это армия, это виктория, это держава. Так учил царь Пётр.
Алексей Иванов не просто хороший писатель. Он всем сердцем привязан к родным местам, к красоте природы, тайнам истории, непознанным загадкам. Он соткал пышное полотно исторического романа. И открыл главное: человек жив, пока он жаждет новых знаний, пока просит:
Научи!
#книжный клуб ямадама
#книжныйклубямадама #алексейиванов #тобол #история россии #историясибири #историческийроман #чтение