Все знают, кто такой Cope2. Но не все знают его прошлое и жизненный путь. А пролегал он в 80-х через Бронкс, ямайских наркоторговцев, бомбы на вагонах, драки и различные мутные дела. FatCap.com опубликовал большое интервью с всемирно известным райтером. А беседовал с ним его коллега по цеху художник граффити Dan Plasma.
Fernando Carlo был воспитан Бронксом, его повсеместной нищетой и соблазном быстрых денег в наркобизнесе. Будучи подростком Fernando связался с ямайской бандой, которая торговала травкой. Сам юный пуэрториканец перепродавал её у себя на районе – в Knox и Mosholou Parkway. А вскоре он стал настоящим уличным хастлером на 170-й и 181-й улицах. Его часто арестовывала полиция, но тогда, в 80-е, копы получали небольшую зарплату, поэтому часто просто отбирали у наркоторговцев деньги и отпускали. Иногда конфисковали и марихуану, но чаще всего травку оставляли, чтобы Cope и его коллеги по цеху могли заработать ещё денег для обеих сторон. Fernando Carlo уже делал сотни долларов в день, когда появился вариант зашибать ещё больше.
Сотни долларов в день от продажи марихуаны сменились на 5 тысяч долларов день от продажи крека. Но вместе с большими деньгами появился и гораздо больший риск. Друзья стали незаметно превращаться в копов под прикрытием, которые годами внедрялись в банды. Семьи редели, а народ мотал нехилые сроки. Про отсидку в Бронксе говорили «мотать срок» (“do time”). Несмотря на то, что Carlo тоже несколько раз оказывался за решеткой, про него нельзя было сказать, что он мотает срок. Это выражение применяли к тем, кто покидал дом на 10 и более лет.
На протяжении карьеры хастлера у Cope было одно хобби – граффити и бомбинг. В 80-х он расписывал поезда подземки, а в 90-е его холстом стала улица. Граффити было страстью и манией Fernando. И в этом он преуспел не хуже, чем в наркоторговле. Cope2 был одним из самых плодовитых и дерзких райтеров, которые умудрялись бомбить по всему городу и не мотал срок за граффити. На данный момент у Fernando Carlo есть два открытых дела по граффити, но это результат вражды с другими художниками, которые выложили в сеть фотографии Cope2 в процессе работы. Сам он на месте с поличным за граффити и вандализм никогда не задерживался.
Мы сидим в фургоне Fernando, под ногами у меня катается бейсбольная бита, а Carlo показывает мне нового персонажа, которого он уже вытатуировал у себя на руке. Некоторые его татухи скрывают старые шрамы от драк и ножей. Он просит меня подержать руль, пока он разворачивает машину – часть его левой руки парализована из-за старого ножевого ранения.
Fernando Carlo оставил давно позади мир пушек и арестов, стрельбы и поножовщин, тюрьмы и крека. Сейчас он успешный узнаваемый по всему миру художник. Работы Cope2 расходятся за тысячи долларов, а большие его полотна обычно уезжают за 10 тонн баксов. Поражает то, что он добился успеха в искусстве, поднявшись из гетто, оставаясь при этом настоящим как художник, и как человек.
Мы прогуливались по нижнему Ист сайду и искали кафе, в котором можно посидеть и порисовать. Разминаясь, Fernando неожиданно сделал отличную «тройку» – комбинацию джеб-кросс-апперкот.
Dan Plasma: Ого! Вы занимались боксом?
Cope2: Я был реально крут, мне прочили золотую перчатку в 17 лет. Я вырубал парней, которые были гораздо больше меня. Но потом я стал приходить на тренировки укуренным, естественно это никому не нравилось, тем более моему тренеру. Мне пришлось сделать выбор: тусоваться и куралесить или приходить в зал и упорно работать. Лучше бы я выбрал второе… Раньше с помощью драки можно было решить и закрыть вопрос. Если ты кого-то побил, вопрос был закрыт, и вы жали руки. Теперь же драка может перерости в какой-то нереальный опасный затяжной конфликт. У людей сильно поменялся менталитет.
- Ты когда нибудь мотал срок за граффити?
- Нет, я сидел за наркоту, оружие, крек, драки и прочее плохое дерьмо, которое я творил будучи ребенком. Дерьмо, о котором я сейчас реально сожалею. В 1985 я со своим корешем NIC (NST crew, Non Stop Taggers) (царствие ему небесное) бомбили на территории метрополитена. Мы пошли в St. James park, чтобы закинуться мескалином. При этом мы только что скурили косяк и по дороге накачивались бухлом. Мы увидели несколько свежих кусков, сделанных PJ, CAP и SEEN. В далеке мы увидели трех убегающих белых чуваков. Как оказалось, это и были PJ, CAP и SEEN. А убегали они от копов. Поскольку мы с NIC были обдолбанные, мы не сразу сообразили, в чем дело. Копы подбежали к нам и спросили, что мы нарисовали. Мы резко подорвались и помчали на улицу, где спрятались за каким-то фургоном без номеров. Но он взял и поехал. Копы задерживали нас уже со стволами в руках. С тех пор нас никогда не ловили за граффити, они могли нас обвинить только в незаконном проникновении на территорию. Так вот те полицейские спросили меня, кто такой Cope, мол, они видели сейчас несколько его свежих тегов. Я думаю, они догадывались, что Cope это я. Но я был вхлам и ржал без остановки… они были такие толстые и смешные.
- А что стало с NIC (NST)?
- Он был родом из Гайаны, хороший был друг. NIC’у прострелил голову ревнивый бывший бойфренд одной девчонки.
- Как ты стал драгдилером?
- В то время в Южном Бронксе минимальная зарплата была 3.25 доллара в час, а с учетом всех налогов эта цифра была ещё меньше. Когда я начал мутить темы, у меня появился кэш, я не одевался в дешевые джинсы и футболки. У меня были брендовые шмотки, кольца, цепочки, брюлики. Все это у меня появилось с того момента, как наркоманы стали отдавать мне за 100-долларовую дурь 1000-долларовые кольца. Многие смотрели на меня искоса, они носили обувь за 30 баксов, а я гонял в кроссах за 200.
- С какого момента продажа ямайской травы переросла в торговлю креком?
- Я пуэрториканец, но у меня был друг райтер SPEL – он был доминиканцем. Мы ходили с ним «в закупочные дома», где на столах лежали горы крека. Мне 19-летнему парню эти доминиканцы казались очень крутыми. В доме всегда была женщина, которая готовила: курица, рис, бобы, стейки. Там было все, что хочешь. Если у тебя были деньги, и ты хотел делать ещё больше денег, ты был лучшим другом этих доминиканцев. Они никогда не стеснялись показать, что у них есть пушки. Так каждый понимал, что если он захочет ограбить дом с кучей денег и наркоты, то попадет в настоящую кровавую баню. У них были дома в верхней части района, на 145-й и 156-й улицах. Мы закупались у них, ловили таксо и ехали к себе на район упаковывать и делать наше дело.
У меня была навязчивая идея получать самое лучшее. Наркоманы говорили, у кого самый лучший продукт. У меня всегда была лучшая дурь, лучшее дерьмо, просто хит продаж! Это было как соревнование. Другие дилеры подсылали ко мне всяких психов, угрожая убить меня, если я не исчезну. И они совсем не шутили.
Конкуренты настучали на меня. На мой дом была организована облава из 20 копов. Они налетели со всех сторон, с пожарного выхода, из окон. Они обвинили меня в организации преступной группировки. Я твердил, что я один, что я бедный парень и хотел заработать денег для семьи, что они взяли не того. Копы обещали арестовать меня и отдать моих детей в приемные семьи. Они приняли моих работников на улице, но так и не проверили дом. У меня было несколько упаковок крека, несколько тысяч долларов и пистолетов в выдвижном ящике. Моей дочери в тот момент не было и года, а сыну было всего четыре. Это был первый звонок для меня.
- Как ты находил время для граффити, пока был хастлером?
- Между 1981 и 1984 я «убивал» поезда круглыми сутками. Где-то с 1985 по 1989 я начал барыжить наркотой. Я толкал травку, делал 300-500 баксов в день несколько дней в неделю, а на выходных мы ходили вкрашивать поезда и стены.
В конце 80-х произошел бум крека. Я рисовал гораздо меньше, торговля креком отнимала очень много времени, сил и нервов. В одно воскресенье я вышел из дома за итальянским хлебом, сыром и ветчиной. На улице я увидел тачку, которая ехала мне навстречу подозрительно медленно. Если бы я не обернулся второй раз, я был бы уже мертв. Из заднего окна высунулось дуло. Я сразу нырнул обратно в дом. Они обстреляли здание. Я никогда не забуду звуки выстрелов и рикошетов от стен дома. Я был в шоке. Я взбежал вверх по лестнице в свою квартиру, разделся догола, чтобы понять, цел ли я. Я был ранен. Я позвонил своим боссам, мужчине и женщине. Они хотели перевернуть весь район и устроить войну со стрелявшими. А я понимал, что меня пытались убить , и хотел выйти из игры. Я не выходил из квартиры по крайней мере две недели. Я был ранен и все ещё в игре.
- Что ты решил сделать, чтобы выйти из бизнеса?
- Я сбежал, я переехал в другой район. Взяв 15 кусков баксов, я переехал со 167-й улицы и Университета на 170-ю и Уолтон. Реально плохой район. Я израсходовал все свои накопления за несколько месяцев и пошел работать на стройку. Это была хорошо оплачиваемая, но очень тяжелая работа. И она была не всегда. Однажды мы с другом дрались на улице и я сломал колено. Сломаная нога , нет денег и возможности работать.
Я стал мутить бабки, мы ездили на Лонг Айленд и в Джерси бомбить поезда и мутили бабки…
- Что значит «мутили бабки»?
Воровали разный стафф и перепродавали его. Сиропы, таблетки и прочие медикаменты, с которых можно было торчать… Все, что можно украсть или достать, а потом перепродать на улице. Это были приличные деньги на тот момент. Тогда же я начал очень много рисовать с разными художниками. До этого, начиная с 70-х годов, никто не рисовал без своей банды, с чужими райтерами. В 90-е в Нью-Йорк стали приезжать художники из других стран, и я стал делать куски с ними. Кроме того, я вытащил снова на улицы многих олдскульных райтеров, которые уже завязали с граффити. Я просто хотел рисовать со всеми, потому что постоянно вкрашивать стены с одними и теми же людьми скучно. Это граффити, это не гангстерские банды, мы должны рисовать, получать удовольствие и возвращаться в свою личную жизнь, вот и всё.
- Как долго ты «мутил бабки»?
Было одно место, в которое мы постоянно наведывались. В конце концов , два здоровых детектива в штатском поймали меня, когда я мутил на Лонг Айленде. Мне пришлось провести месяц в оранжевом комбинезоне заключенного. Мне было уже немало лет и это был второй звонок для меня.
- Как обстоят дела с текущими вопросами полиции к тебе и стукачами?
- Вообще я не должен говорить об этом, но некоторые люди опубликовали несколько фотографий, которые не должны были стать достоянием общественности. Просто эти люди захотели чужой славы. Их действия прибавили мне сложностей, а несколько человек из-за них оказались в тюрьме. В основном те, кто хотят славы, до сих пор злы на меня со старых времен, когда у нас были конфликты. Они распространяют слухи обо мне. Копы тоже сидят в интернете и так же распускают сплетни для провокаций. Это обычная тактика в любой криминальной ситуации: когда есть два человека, связанных с преступлением, говорят, что твой «товарищ» уже всех сдал и все рассказал. Это классический прием, потому что он часто работает.
- А вообще много доносов и сплетен ходит о твоей хастлерской жизни до того, как ты полностью посвятил себя граффити?
- Нет, не очень много. Ты знаешь Ice (Lil Man)… Таких чуваков очень много, они отсидели свои 10 лет за один или два кило дури и отсидели, как мужчины. О них заботились, пока они были в заключении. Так же обо мне заботились ямайцы, когда я подростком банчил их травкой. Так же и мои работники не сдали меня, когда их арестовали во время облавы на мой дом. Ямайцы, узнав о том, что меня принимали копы, не расстраивались, посмеявшись они снова загружали меня травкой и отправляли на улицу. По выходным я бомбил поезда подземки, у меня была битва с JA, SEEN и другими. Мы бились за то, кто на какой ветке рулит.
- Твоя работа на холстах когда-нибудь потеряет уличную эстетику? Может быть перерастет в какое-то другое качество?
- Не, в ж*пу единорогов и всяких кроликов-зайчиков! Я тот, кто я есть!
- В то же время твои новые работы глубже, чем те граффити, которые ты до этого делал на холстах годами. Слои, цвета, абстракции, ты используешь свои фотографии времен твоей хастлерской жизни, твоего детства… Я обнаружил в твоих новых работах элементы дизайна, юмора, смешения культур и различные уровни мышления. Ты растешь как художник, усложнение визуального ряда говорит о том, что ты приближаешься к истинному пониманию, кто ты и каков твой стиль. Откуда берется энергия?
- Я просто не могу не бомбить. Рисовать там, где нельзя, для меня просто жизненно необходимо. Это дает мне очень мощный заряд для работы на холстах. Из-за этого у меня в полиции есть два открытых дела по граффити. Сейчас мне нельзя рисовать на улицах, по крайне мере в штатах. Они хотят дать мне испытательный срок. Я знаю, как это работает. Сначала тебе дают испытательный или условный срок. А потом пытаются поймать тебя на какой-нибудь херне или закидать обвинениями, а потом ты уже мотаешь реальный срок, а не условный. Таким макаром уже много людей закрыли. Я пытаюсь сказать этим людям «Какая у вас проблема со мной?». Я больше не делаю бомб, я делаю галерейные работы, я семейный человек, я пытаюсь нормально воспитать детей, я не делаю больше ничего незаконного. Все обвинения в мой адрес – это месть. Мне предлагают закрыть дела, если я сдам других участников. А этого я не сделаю никогда, я не сливаю друзей.
p.s.
И на сладкое аутентичная “документалка” о нем же – Fernando Carlo aka Cope2.
