Следуя рецепту графа
В сицилийской столице Палермо меня преследовали две ассоциации.
Первая — это мафия. Явное следствие виденных в очень давние времена чёрно-белых лент мастеров итальянского неореализма.
А вторая — граф Алессандро Калиостро. Был ли он великим магом и алхимиком, уверенности нет. Возможно, и был.
Зато точно известно, что он не был ни графом, ни Алессандро, ни Калиостро, а родился в Палермо, в семье суконщика Бальзамо и был наречён Джузеппе.
Ему приписывают фантастические вещи. Он якобы владел тайными знаниями, в том числе секретом философского камня и рецептами магических снадобий. Считается, что ему удалось утроить число золотых монет, принадлежавших Потёмкину, «излечить» от трещин алмаз Людовика XV, что он брался предсказывать даты смерти людей и называть выигрышные номера грядущих лотерей, что спасал безнадёжно больных и ещё много чего свершил или якобы свершил.
Имелся у него, разумеется, и «секрет вечной молодости» — сложная сорокадневная процедура, которой он был готов подвергнуть сколь простодушных, столь и платёжеспособных господ и дам.
Но для себя, о чём он, как рассказывают, однажды обмолвился, у него имелся другой рецепт, позволявший сохранять если не все внешние признаки молодости, то соответствующее мироощущение и юношескую энергию.
Надо всего лишь, улёгшись вечером спать, закрыть глаза и умозрительно вспомнить во всех подробностях какой-то счастливый день. Как бы вернуться в него, вновь пережить приятное пережитое.
И если во всё остальное, что связано с поразительными эскападами самозваного графа (приведшими его из королевских и царских гостиных в тюремный каземат), верится с трудом, то этот его рецепт выглядит вполне убедительно.
Так отчего бы не последовать ему? Рецепту, конечно, а не графу.
Почему бы не вернуться мысленно в один из таких дней? Можно выбрать из времён далекого детства или счастливой юности… Ведь именно такими, безоблачными, они кажутся очень и очень многим — свойство памяти, должно быть. Хотя и в более зрелом возрасте можно кое-что отыскать…
В допандемийное время был способ и в реальности пережить какой-то очень насыщенный положительными эмоциями день. И не один. Для этого надо было лишь оторваться от рабочей и домашней рутины. Выбрать новое место. И провести там неделю-другую, впитывая свежие впечатления, которые становились вашим тайным капиталом. Он давал проценты, которые вы могли экономно тратить вплоть до появления перспективы вновь его пополнить.
Ведь говаривал же сведущий и в этих вопросах американский писатель Теодор Драйзер: «Если не говорить о любви, то больше всего радости и утешения приносят путешествия»…
К сожалению, путешествия ради собственного удовольствия и расширения представления об окружающем мире, а сквозь его призму и о собственной стране, в свете эпидемических рогаток ушли в прошлое (убеждаем себя, что временно).
Так что прямой смысл воспользоваться рецептом псевдо-графа и что-то из увиденного в прежних вояжах перед погружением в сон повспоминать. Один день, в другой раз ещё один… А потом это записать…
Поскольку речь зашла о Сицилии, то отчего бы не начать с Чефалу́. Это ближайший к Палермо городок, который и сам по себе интересен, и позволяет выбираться в шум и круговерть сицилийской столицы.
А остановиться лучше не в нём самом, а километрах в пяти. Благо тут и расположен самый приличный отель во всей округе — «Коста верде» («Зелёный берег»).
Для того чтобы увидеть отель во всей красе, надо оказаться на пляже, куда вас довезут на автобусе-шаттле за пять минут. Устроившись на пластмассовом лежаке, вы можете видеть ваше белоснежное восьмиэтажное временное пристанище, вцепившееся в бок поросшей зелёным кустарником горы.
Можно продолжить это «дольче фар ниенте» — прекрасное ничегонеделанье: переводить взгляд с шелестящих волн на далёкий изгиб берега слева, образующий то самое, прежде загадочное лукоморье, которое воспел «Наше всё».
Покато спускающийся к воде край лагуны, словно спохватившись, в некотором отдалении от моря горбится довольно решительными скалами.
Вдоль кромки воды угадывается шоссе, теряющееся вместе с самим краем лукоморья в туманной дымке-сфумато. Мы обязательно проникнем в эту дымку — ведь она укутывает путь к столице острова, полулегендарному и одновременно приснопамятному Палермо. Но это будет потом.
А сейчас надо прервать уже наскучившее за полчаса «фар ниенте» и сделать несколько шагов по крупному, перемешанному с мелким ракушечником песку, чтобы совершить неизбежный для каждого обряд окунания в средиземноморскую воду.
Хотя здешняя часть великого Средиземноморья именуется Тирренским морем, это, кажется, интересует одних картографов.
А нам предстоит открытие Чефалу, который расположен в получасе езды от нашего отельного пристанища.
Итак, скорее к автобусу-шаттлу. Мы ещё не знаем, что через несколько дней мини-поездка на нём превратится в шумное действо. Это начнётся с прибытием в наш «Коста верде» огромной группы французских пенсионеров.
Временами они будут в холле отеля разбиваться на группки из трёх-четырёх галлов. Это минимальное число, позволяющее месье размахивать руками, наподобие ветряков, во всю мощь пенсионерских лёгких сообщая собеседницам нечто увлекательное, а мадам ежеминутно разражаться тем самым гомерическим, хотя и немного натужным хохотом. Группки будут протягивать мощные звуковые линии между собой, объединяясь в единое громыхающее франкофонное поле.
Галантность явно оставлена в родной стране, равно как и элементарная воспитанность. О чём разговор, когда открываются двери в просторный ресторан? Плотная галдящая лавина бодрых старичков и старушек, сокрушая всё на своём пути локтями и децибелами, тут же облепляет гигантский стол с яствами.
То же происходит и с посадкой в автобус, идущий в Чефалу. Фраппированная пара престарелых британцев отброшена в сторону и обречённо ждёт возможности занять место хотя бы на ступеньках забитого франкоговорящего автобуса.
А что касается предшествующей этому краткой поездки на шаттле от пляжа к отелю, то она теперь проходит по одной и той же программе. Французские гости требуют, чтобы водитель на полную катушку врубил песню про некоего осла, похоже, в исполнении самого осла.
Раскаты галльского хохота достигают апогея, когда осёл, видимо, в силу неких интестинальных причин, испускает вовсе непристойные звуки.
А на самом пляже некоторые месье из моложавых пенсионеров будут прилюдно переодевать купальные трусы и, скосив глаза, оценивать впечатление, производимое на окружающих их мужскими авуарами. Какой же интерес отходить в сторонку, где есть специальные кабинки…
Справедливости ради и во избежание обвинений в галлофобии замечу, что схожие манеры довелось наблюдать и у представителей других стран, когда они оказывались на отдыхе большой группой, особенно в случае легкодоступного алкоголя.
…Кое-как втиснувшись в автобус, практически приватизированный франко-пенсионерами, мы всё же добираемся до Чефалу.
По его улочкам надо ходить неторопливо. Можно по асфальтированным тротуарам, а можно и по почти прикремлёвской брусчатке, благо многие улицы пешеходные. Впрочем, не расслабляйтесь: вот за вашей спиной рычит скутер, а там впереди появляется и настоящий автомобиль. Как прав был покойный Никита Богословский: «Если нельзя, но очень хочется, то можно»...
Что ж, не будем зацикливаться на этом. Тем паче, что хочется задержаться чуть не у каждого дома.
Вот звонница церкви Божией матери с циферблатами часов по обе стороны её угла. Строители старинного храма использовали глыбы совсем уж древних мегалитических построек. Остановившись, вы можете разглядеть эти обтёсанные временем и зодчими валуны.
К расположенному неподалёку другому храму — построенной более полутысячелетия назад церкви св. Марии — ведут ступени, выложенные изразцами с жизнеутверждающим цветочным рисунком.
Вы будете заглядывать или даже заходить в уютные дворики с ведущими на вторые этажи изящными наружными лестницами. Часто они уставлены горшками с цветами.
Встретившись взглядом с кем-то из обитателей дома, вы им улыбнётесь и слегка поклонитесь, словно здороваясь, но одновременно и подтверждая распределение ролей: вы всего лишь гость, а хозяева — они.
Получив ответную улыбку, двинетесь дальше, чтобы увидеть, как происходит «доставка на дом»: стоящая на балкончике третьего этажа хозяйка спускает на верёвке корзину, куда торговец накладывает заказанные продукты.
На наших глазах туда взлетели несколько дынь в сетках.
Торговля идёт и прямо на мостовой: продавец, ловко орудуя помесью безмена и весов с гирькой, взвешивает свежепойманную рыбу.
Сувенирные лавки органично чувствуют себя в первых этажах старинных особняков, соседствуя с кафе, кофейнями, пиццериями и остериями. Их ароматы завлекают.
Но мы ещё не заслужили обеденный отдых. Мы ещё походим по этим улочкам, иногда сворачивая в совсем уж узкие проулки, где, раскинув руки в стороны, можно одновременно коснуться стоящих визави домов.
Кое-где улицы превращены в подобие лестниц — вместо тротуара крутые ступени. Нередко вы проходите под каменными арками, перекинутыми через узкий проход между домами.
Тут и там в небольших углублениях в стенах вас терпеливо поджидают статуи святых. А высоко на скале приютилось древнее укрепление…
Потом мы выйдем на набережную, полюбуемся песчаным городским пляжем. На нём бурлит жизнь: одни играют в волейбол, другие — в бадминтон, третьи лёжа обнимаются, не обращая ни на кого и не привлекая ничьего внимания.
Сплошь и рядом под парапетом устроены укромные и по-разному — то в «морском», то в «восточном» стиле — оформленные кафе.
Есть заведения, где столики вынесены на сваях прямо над набегающими волнами. Морская свежесть в виде лёгких брызг доставляется прямо к трапезе.
Пляж прерывается живописным каменным мысом. Словно стекающая в воду, скала потрескалась и обрамила себя здоровенными, отдельно возлежащими каменюками.
Сюда можно спуститься с набережной. Лавируя между расщелинами, приблизиться к концу косы. Насладиться новым видом Чефалу: простоявшими не один век и всё ещё обитаемыми обшарпанными, крытыми выцветшей красной черепицей рыбацкими домами, руинами древних крепостных укреплений, живописным маяком.
Как ни странно, у скромной косы даже есть собственное имя — Пьяный риф. В давние времена на эти камни бросило барку, перевозившую спиртное.
Рассказывают, что в течение нескольких дней рыбаки собирались здесь, чтобы подышать ароматом того, что уже не вернуть.
Память о том событии и увековечена в имени этого, в общем-то, не слишком примечательного мыса.
Владимир Житомирский
