XXI.
Хоромы ввысь в три этажа,
Но всё же выше, чем у прочих.
Всеслав, строительство верша,
Разумно наставлял рабочих,
Чтобы они при монтаже,
На каждом новом этаже,
На три венца вверх поднимали,
И "в лапу" брёвнышки скрепляли.
Вот оттого так получилось,
Что дом отстроенный красиво,
Здесь возвышался горделиво...
Другим подобное не снилось.
Они, завидуя тишком,
О нём судили шепотком.
XXII.
Внизу хоромины - подклети.
Подклети от добра ломЯтся.
Они почти что на две трети,
Заполнены, и в них хранятся,
Не только соль и специй груды;
Не только хомуты, посуды;
Не только ткани дорогие;
Товары разные другие,
Но и сокровища Всеслава,
Там тоже где-то сложенЫ,
В ларях, что нагромождены,
Все друг на друга. Вот забава,
Пыль с золотишка протирать;
Рубины, взяв, перебирать!
XXIII.
Поверх подклетей помещенья,
Где сам Всеслав с семьёй живёт;
Богам свершает подношенья;
Где сладко спит, и ест, и пьёт.
Есть горницы, и есть светлицы,
В которых девы-мастерицы,
Не только вышивают, вяжут,
Но также деткам сказки скажут;
Есть трапезные для приёмов,
И трапезные для семьи.
Всеслав с женою и с детьми,
Не видя значимых препонов,
Всегда покушать любит сладко,
Всех явств отведав для порядка.
XXIV.
Для всех детей опочивальни.
Их у Всеслава два по шесть.
В опочивальнях умывальни,
Кровати, лавки, чтоб присесть.
Для взрослых одрины открыты.
Полы коврами в них покрыты.
В них не простецкие полати:
Стоят дубовые кровати.
Всеслав с супругою своею,
Что Ярославною зовут,
Сон ребятишек берегут,
Когда ж и их глаза совеют,
Идут к семейному одру,
Чтоб вновь проснуться по-утру,
XXV.
В объятьях нежных друг у друга,
И Ярославна в сотый раз,
Целуя милого супруга,
Отсрочит пробужденья час.
Не пряча прелести свои,
Опять утехами любви,
Всеславу голову вскружит,
Очаровав, обворожит.
На их хоромах, возвышаясь,
Стоят надменно терема,
Оригинальные весьма:
Они, то башнями вздымаясь,
То крышу "бочкой" изовьют,
А то обводы создают,
XXVI.
Всё выше, выше устремляясь;
Давая каждому понять,
Что должен каждый, изумляясь,
С почтением в сей дом вступать.
Своей резьбою деревянной,
Столь необычной, филигранной,
Что украшает весь фасад,
Спускаясь вниз за рядом ряд,
Хоромы дивны несказанно.
От них не можно глаз отвесть;
Узоров здесь не перечесть;
Тем восхищают постоянно.
Зеваки на прекрасный дом,
Взирают, встав с раскрытым ртом.
XXVII.
С приходом солнечного дня,
Всеслав, чем Бог послал, откушав;
В делах усердие ценя,
Доклад приказчика послушав,
О том, что с вечера вчера,
Добрался до его двора,
Обоз с заморским тем вином.
С обозом прибыли гужом,
Какие-то мастеровые.
Рассказом всех они забавят,
Что чудо-бани людям ставят.
На вид ребята деловые.
Желают, дескать, подрядиться.
Вдруг банька и ему сгодится.
XXVIII.
Всеслав, послушав сообщенье,
Похмыкав, брови приподняв,
И, не скрывая удивленье,
У слуг кафтан парчовый взяв,
Надел его, затем обулся.
Усов и бороды коснулся,
Их расправляя после сна.
В них седина уже видна.
Кушак атласный подпоясал;
И, водрузив соболью шапку,
Второй кафтан схватив в охапку,
Хотел надеть, в рукав промазал...
Слуга немедленно помог,
Чтобы купец в тепле не взмок.
XXIX.
С высокой лестницы спускаясь,
Выходит на широкий двор;
Всеслав с работными встречаясь,
Повсюду обращает взор.
Всё по-хозяйски осмотрев;
Доделать что-то повелев;
Уже идёт с лицом серьёзным,
К тем самым прибывшим обозным;
И вопрошает к ним подробно:
Товар ли цел? Как добрались?
Лихие ль люди не гнались?
Те отвечают расторопно,
Заискивая перед ним -
Работодателем своим.
XXX.
Ответом удовлетворившись,
Всеслав немедленно зовёт,
С оплатою не поскупившись,
К себе приказчика, и тот,
Оплату выдаёт сполна,
Выкрикивая имена,
Тем, кто товар вчера доставил,
Кто от убытков их избавил.
Затем мастеровых находят,
Которые смиренно ждут,
И со двора прочь не идут.
К Всеславу Шестака подводят.
Он, тут же шапку сняв долой,
Встал с непокрытой головой.
XXXI.
Отвесив до земли поклон,
Шестак волнуется немного;
И, кажется, робеет он;
И, кажется, в глазах тревога.
Пред ним Всеслав Скоробогатый -
Купец дородный, бородатый;
В наряде ярком дорогом;
Стучит он оземь каблуком.
А вдруг откажет он артели?
Не смогут вдруг договориться?
А за бесценок им трудиться,
Нет вовсе смысла, в самом деле!
"Ну, здравствуй," - произнёс Всеслав,
Орехов пригоршню достав.
XXXII.
"Будь здрав, купец Скоробогатый!"
Вновь низко кланялся Шестак,
И, вытирая лоб покатый,
Добавил: дескать, не мастак,
Речей поток произносить,
За что просил его простить.
Переходя же к сути дела,
Уже уверенно и смело,
Шестак про баню рассказал,
Достоинства её отметив,
И интерес не дюжий встретив,
Как лёгок пар в ней описал.
В ладонях шапку применая,
Затих, ответа ожидая.
XXXIII.
Всеслав, ломая скорлупу,
Орехи грыз неторопливо;
Всё в бане нравилось ему;
Практично всё в ней и красиво.
Однако, паузу держа,
С ответом медлил, не спеша...
В торгах приобретя повадку,
Как говорится, для порядку,
Всё делал вид, что сомневался.
Сомнения имеет всяк,
Ведь, право, дело не пустяк.
Он всё, как-будто не решался,
Мастеровых тех подрядить,
И в стройку денежки вложить.
XXXIV.
Когда он всё же согласился,
То, словно сделал одолженье;
И долго о цене рядился,
Но вот услышав предложенье,
Что сделал в пятый раз Шестак,
Задумался он как-никак,
И об указанной цене,
Сказал: "Разумная вполне."
Договорившись о цене,
И дружно по-рукам ударив,
В улыбках рты свои оскалив,
По чарке выпили оне;
И в мыслях каждый был бесспорно,
Уверен что обвёл проворно,
XXXV.
Он оппонента своего;
Что мог бы боле уступить;
Хотя довольно и того:
Согласен? Так тому и быть!
Всеслав, уж, больше не кобенясь,
Стоял важнецки подбоченясь,
Подвод оглядывая строй,
Что привели на двор с собой,
Мастеровые ввечеру,
Томимые с дороги жаждой,
В обозе на телеге каждой,
Сколоченные по-добру,
Имелось по три сундука,
В пути обшарпанных слегка.
XXXVI.
"Смотрю, у вас поклажи много".
Заметил Шестаку Всеслав.
"С такой поклажею дорога,
Трудней..." И этот факт признав,
Шестак в уме своём отметил,
То, что Всеслав таки заметил,
Но догадался или нет,
Какой таился здесь секрет,
Как ни глядел в глаза, не понял,
Вновь головою покачав,
Весьма уклончиво сказав,
Пока Всеслав опять не донял,
Не выбирая, уж, момент,
Что там хранится инструмент.
XXXVII.
О том сейчас же позабыли.
О брёвнах, досках разговоры,
У них последущие были.
На торжище начАлись сборы:
Кто нужный к стройке материал,
Им честно поставлять бы стал.
И прежде, чем определиться,
Решили лично убедиться,
В отменных свойствах древесины.
За ними вскоре и Всеслав,
Гнедого жеребца взнуздав,
Проверить торг своей пушнины,
Через весь город прямиком,
Отправился в седле верхом.