26
Сейчас я в больнице, уже два месяца и еще неизвестно, сколько здесь пробуду. Собирали меня по частям здесь. В сломанную ключицу запихали ка-кой-то болт, чтобы кость срасталась. Нос вправили на место. Глаза видят, просто тогда заплыл один. А я боялся - ослепну. Ребра выровняли, не знаю, как уж они там это делали.
Одно слово - гении, я так не смогу никогда.
Теперь все тело от пупа до шеи - гипс. Говорят, скоро снимут. Поскорей бы, а то надоело - как Сталин хожу, засунув руку за китель, людям на смех. И пальцами срастающимися, иногда хочется пошевелить, чешутся, да никак что-то. Так что я, вроде как, терминатор теперь, рожа вся синяя, разбитая и в гипсовом бронежилете, да еще и металл внутри.
Лежал я месяц в реанимации до этого, потом в палате послеоперацион-ной. Глюки в реанимации даже были - часы с огромным маятником как будто по ночам из стены выдвигались. Сейчас в обычной палате лежу. Летом в больнице мало кто лежит. Сами знаете - дачи, огороды, погода хорошая, так что в палате я постоянно один. Так, иногда, появляются люди на пару дней, только один неделю пробыл. Короче говоря, летом почти не болеют люди, хорошо. Тут так пахнет лекарствами - даже нравиться начинает, ощущение стерильности и чистоты какое-то появляется.
Мама заходит почти каждый день. Соки приносит, пюре фруктовые разные, йогурты. Жевать я не могу, зубов-то почти нет, придется вставлять новые за свои, здесь предлагают только белые железные, короче, сами понимаете...
Сок приходится наливать в стакан и пить из трубки, неудобно - жутко просто. Да еще и полный не налить, прольется, блин. Приходится из наполовину полного пить, витамины все-таки, но иногда, так хочется "Кока-Колы".
Настя заходит иногда, однажды даже с Ксюшей зашла. Теперь она у нее не живет, вернулась домой. А однажды она даже с мамой столкнулась здесь. Так неловко было. Перекрасилась в темно-рыжий цвет, как в школе была, и волосы теперь у нее не прямые, но это уже не то, что мне нравилось. Лицо у нее какое-то выпитое стало, постаревшее или потасканное, это уж как хотите называйте. А может, это автозагар слез, а натуральный загар еще не появился. Или не такой яркий он у неё?
Нет-нет, не называйте никак, лицо у нее просто усталое и все равно она лучше всех в мире.
Мы не разговариваем. То есть, нет, говорить я не могу как следует - больно, и этого я жутко стесняюсь. Мама и Настя рассказывают мне, а я пишу им ответы на ноутбуке (мама взяла в кредит), левой рукой. Всё же так лучше, чем никак.
Только одно удивляет. Как челюсть мне не сломали?
Иногда и сам чего-нибудь спрошу. Про бабушку, например. А с ней все нормально, ее выписали из больницы, но она опять наотрез отказалась пере-езжать к нам.
Все хочу у Насти спросить то единственное, о чём не спросил ни тогда, в прошлом мае, ни сейчас, в мае нынешнем. Хочу спросить, да смелости не хватает. Трус я.
В основном, они разговор ведут. Спрашивают, что принести и как я се-бя чувствую, ну, и о жизни рассказывают. Рассказывают всякое. Мне не очень интересно, но говорить о чем-то надо.
Обо мне на районе - говорят. Как всегда, только плохое. Рассказывают, будто бы я напился, и начал бесконтрольно всех подряд избивать, псих не-нормальный.
Какая-то сволочь еще пыталась слух запустить, что меня в психушку за-брали. Это могло бы стать хитом, но не стало, другие новости есть, более значимые.
Тоха закончил хреново. Рассказывают примерно так - в очередной раз напившись, он пришел домой и избил отца. Потом выяснилось, что не избил, а убил. Мать пыталась его успокоить и так кричала, что Тоха засунул ей в рот баллончик дезодоранта. Соседи вызвали милицию, которая обнаружили Тоху мирно спящим дома на диване, в окружении двух трупов. Потом он повесился в тюрьме - или его повесили, кто знает. Честно говорю вам, это точно так и было. Так, по крайней мере, говорят.
Зато из тюрьмы откинулся внук Кулька и привез пару "друзей". У подъезда стало еще слаще. Домофон сломали и ремонтировать никто не собирается. Зачем?
Одна из бабок наших, ведьм, ногу сломала. Пьяная была и навернулась у подъезда. Теперь она не стоит, а сидит у подъезда и с важным видом все так же обсуждает других.
Тот самый стрелок выбил мячом окно в подъезде, когда спускался на улицу. Нового не вставили, а скандалить никто не стал, окно-то ведь ничейное!
Да, а по поводу ружья заходили к маме, откупать заставили. Праведный гнев! Чой-то ваш - мальчонку до слёз доводит??
Вот и весь мой подвиг. Деньги только отдать пришлось дерьмушникам. Чего я добился этим?
Добился! Вот добился!
Белый кот - живой ходит!
"ГГГ" опять устраивает поборы. Мама говорит - по пятьсот рублей требует на этот раз. На что же она собирает? А, забыл, да и не важно.
Даже какую-то бумагу повесила с обращением, типа, мы все одна семья и только совместными усилиями мы сможем жить лучше.
Н-да. Хороша семья.
Сэм пьяный, помню, сидел на скамейке и орал стишок армейский, запомнился он мне.
" Армия мне мать родная,
Старшина отец родной.
Я имел семью такую
Лучше буду сиротой".
Это точно.
Барыга из соседнего подъезда купил новую машину.
Санек ко мне не заходил. Спросил я про него, никто ничего сказать не может, не видно его.
Заходили следователь и наш участковый, опрашивали меня. Дело, оказывается, ведётся, уголовное.
Ищут орлов этих, да найдут ли? Я им ничего не сказал, да и что я могу сказать? Я ничего не помню, а если и помню - мне еще там жить... Участковый все прекрасно и без меня знает, что творится в нашем районе, на то он и участковый. И нечего прикрываться моим именем - мол, вот этот поднял, а я просто обязан, служба такая.
Хоть вблизи увидел участкового нашего. Звание его узнал, капитан он.
В армию меня, конечно, не взяли и с учебы не выгнали. Дали академический отпуск на год. Самое смешное, что этот год мне здесь, по ходу дела, про-вести и придется.
Когда меня обследовали после всего, просвечивали рентгеном, УЗИ и остальной хренью медицинской возили по телу. У меня в голове обнаружили ка-кую-то крохотную штуку - то ли опухоль, то ли тромб - ничего я не понял. Черт с ним, никто ничего не объясняет. Только стоят надо мной, с умным видом на снимки смотрят и головами согласно кивают. Теперь меня скоро переведут куда-нибудь. В онкологию, наверное, или ещё куда - говорю же, мне никто ничего не говорит. Только говорят, что мне повезло крупно, что сейчас нашли это. Смеются, что ли - повезло. Всем бы так везло...
А, может, и вправду повезло? Я живой и болезнь у меня нашли, вылечат. Ведь говорил же я - больной я какой-то... Тогда получается - спасибо стоит сказать Артуру с его пацанами (или кто там меня избивал)? Помогли мне? Не знаю, ничего не знаю, больной я какой-то.
И вот сейчас думаю. А случайно ли все это было? Миха, книжка, бабушкина болезнь, мамин отъезд и то, что Санек ее заметил, когда она уезжала, а потом пришел с Настей. Может, не случайно это все?
Может, в жизни вообще не бывает случайностей и все связано воедино одной ниточкой, имя которой - судьба? Не знаю, может и не случайно, но тогда, если в это поверить, и сейчас все это продолжается. И для чего я теперь здесь? Больной я, это точно. И подтверждение теперь есть. Может, когда врач осмотрит мою голову изнутри, легче станет? Не знаю. Страшно мне - вот это я точно знаю. Страшно, что настанет миг и не смогу я больше видеть маму, бабушку, Барсика, Настю, разговаривать с Михой, смотреть футбол. Тоска зеленая прямо.
А когда никого нет, пытаюсь писать на ноутбуке. Рассказы там всякие, еще что, как получается - не знаю. Несколько сразу начал, мыслей много, а как выразить не знаю. Потом, может, их воедино сделать получится.
Особенно один сюжет понравился.
Там, короче говоря, про двух братьев из деревни. Один был скромный, другой, наоборот, популярный. Один, который скромный был, всю жизнь работал на вредном производстве из-за того, что был подкаблучником и исполнял любое желание своей стервы. А другой моряком стал, всю жизнь плавал, пил, гулял, три раза женился. Они старались избегать друг друга и при каждой встрече все спорили и ругались. А конец один: у обоих нашли рак печени, у одного от алкоголя, у другого от вредного производства. И в конце они встречаются в больнице... Дальше не придумал, хочется что-нибудь хорошее написать, жизнеутверждающее, но не получается ни хрена. Вот плохое - да, оно лучше запоминается, это точно. Дам маме прочитать, Насте, если им по-нравится - продолжу. Но пишу я немного, голова быстро болеть начинает, оказывается, это не так просто - писать.
Телевизор не хожу смотреть, даже футбол. Один раз пришел, так не по себе даже стало - все оборачиваются, смотрят. Я, наверное, тоже полюбопытствовал, если бы такого синего урода, как я, увидел бы. Любопытство - не самое ужасное, что есть на этом свете и пусть они придумывают всякие небылицы, мне-то что.
Хотел попросить маму, чтобы книги принесла и музыку, но второе сразу отрезал, голова и так болит. А книги - нет, тоже не надо... Вдруг я прочитаю Холдена Колфилда и получу ответ, тоскливо так станет...
На улицу иногда выхожу, хоть и не разрешают. Курить-то ведь хочется, врач строго-настрого запретил, а я все равно курю, не могу без этого. Настя приносит, не может отказать.
На улице я люблю просто посидеть на скамейке, в сторонке, но на солнышке. Это обязательно.
Сижу один, сами понимаете: с такой рожей - только людей пугать. Посижу, покурю и домой, в палату.
Тут позавчера забавно получилось.
Мальчишка, кроха еще совсем, бледный такой, видимо с детского отделения, лет семь-восемь, мяч пинал бегал, и пнул так, что он далеко укатился, прям ко мне. Подбежал он и остановился шагах пяти от меня и смотрит в замешательстве, боится, видно. Я встал и пнул легонько ему мяч обратно, так, чтобы просто докатился. И все, казалось бы. Закурил я и сижу. А тот мелкий опять ко мне мяч кинул и улыбается, мол, давай обратно. Так мы и поиграли с ним минут пятнадцать, пока кости не заныли мои от нагрузки. А мне все равно понравилось, давненько я так не радовался.
Может и сегодня получится с ним поиграть.
Пойду я.
#литература #проза #рассказы