Протянутая ко мне тоненькая ручка. Умоляющие глаза на худеньком лице. От удивления я перестала жевать, да и остальные, кажется, тоже.
Я родилась и выросла в селе Петровское, в тургеневских местах. Наша семья была многодетной, но голым-босым или голодным никто из нас никогда не был. Пища наша была простой, но сытной и всегда свежей: родители держали большое хозяйство и работали в колхозе, я - старшая дочь - с тринадцати лет помогала матери побыстрее управиться с работой в поле.
Толстой я никогда не была, но и модной сейчас худобой не отличалась - крепкая деревенская девушка, которая, отработав с матерью в поле, вечером мчалась в соседнюю деревню на танцы за несколько километров, а затем шла с с сёстрами и подружками назад, с хохотом и шутками-прибаутками пикируясь с ухажёрами, плетущимися следом за нами. Быстро съев всё, что мы нашаривали дома впотьмах, я и сёстры поднимались по лестнице на сеновал, затаскивали её наверх, чтобы никто нас до утра не потревожил, и наслаждением заваливались спать.
Я была уже студенткой, когда летом по приглашению дяди приехала к нему пожить в Евпаторию. Всё в его доме свидетельствовало о достатке и совершенно другом образе жизни, который был мне непривычен. Дело в том, что он дослужился до подполковника и его семья по меркам того времени была зажиточной. Тётя - дородная, статная, чернобровая, всегда с большим вкусом одетая - не работала, обшивалась исключительно в ателье, занималась хозяйством и воспитывала единственного сына, моего двоюродного брата Андрея.
Войдя в квартиру дяди, я сперва оробела, но тётя так радушно меня приняла и стала обильно потчевать, обо всём расспрашивать, что я поняла: мне здесь искренне рады.
- А где же Андрейка? - спохватилась я.
- Он спит, скоро должен подняться.
Это меня несколько удивило: брату было около десяти лет, пора бы уже не спать днём, но кто их, городских, разберёт, может, у них так принято. Вскоре Андрейка вышел к нам из спальни. Я давно его не видела, и внешний вид братишки меня поразил: наверное, именно так выглядели дети блокадного Ленинграда, когда их оттуда эвакуировали. Я удивленно вскинула глаза на дядю и тётю, увидела, с каким обожанием и болью они смотрят на своего единственного сына, и не решилась при Андрейке спросить, да что же это с ним такое. Может, он болеет. Неловко как-то.
Я видела, что Андрейка меня вспомнил и узнал (приезжал как-то к нашей бабушке Оле, у которой я подолгу и часто жила), обрадовался мне, вёл со мной свои детские разговоры и согласился - с разрешения родителей - водить меня на пляж.
Стол ломился от еды. Тётушкин борщ, котлеты, соленья-варенья, компот - всё было выше всяких похвал. Андрейка же едва прикасался к еде, и у меня создалось впечатление, что, не будь меня здесь, тётя стала бы Андрейку кормить с ложки. С ещё большим энтузиазмом налегая на еду и нахваливая кулинарные таланты тёти, я стала подводить Андрейку к мысли, что побоюсь его выпустить в море, если он не поест плотнее, чем привык: ему понадобятся силы, чтобы идти со мной на пляж, а потом играть там и купаться.
По кусочку, по глоточку - что-то в тот раз Андрейка в себя всё же запихнул, и благодарность в глазах моих дяди и тёти дала мне понять: даже это было больше, чем он обычно съедал, несмотря на кулинарные ухищрения тёти.
Мы сходили на пляж, набарахтались в море, за ужином Андрейка сидел рядом со мной, что-то клевал на своей тарелке и казался полностью растворённым во мне, такой взрослой и умной двоюродной сестре. Как я поняла из разговоров с дядей и тётей, моё присутствие в их доме благотворно повлияло на Андрейку: он чуть лучше стал питаться, был не таким вялым и болезненным на вид, с удовольствием предвкушал следующий день, придумывая, куда ещё он меня сводит и что в Евпатории покажет.
Моё известие об отъезде Андрейка принял со слезами. Дядя почесал затылок и спросил, не соглашусь ли я взять брата с собой в деревню к бабушке. Ехать меньше суток, на месте нас встретят - дядя даст телеграмму. Да не вопрос! Поедем, Андрейка? И вот мы уже на вокзале. Тетя пригорюнилась: она впервые куда-то отпускает сына. Зато Андрейка вполне доволен жизнью и собой.
Деревенская жизнь нас завертела. На лето, кроме нас, Ивановых детей, к бабушке Оле съехались дети ещё двоих её сыновей из Щёкино и Тулы. Сеновал трещал, как теремок, а наш хохот по ночам звучал едва ли не до первых петухов. Я плохо помню, как в те дни питался Андрейка: в большой семье кто успел, тот и съел. Но ему точно было интересно: в такой разновозрастной компании легко было найти себе товарища по играм.
В очередные выходные наша орава стала собираться на танцы в соседнюю деревню. Андрейка стал проситься с нами. Я принялась уговаривать:
- Андрюш, милый, во-первых, идти далеко, во-вторых, если ты устанешь, никто ради тебя назад не потащится. Да и поздно уже. Оставайся с бабушкой!
Братец клятвенно заверил, что не пикнет. Мы рискнули взять его с собой. В самом деле Андрейка не жаловался. Шёл, как и все, на своих тоненьких ножках на танцы и назад, свернул на обратном пути с нами в колхозное поле, где мы, сдавленно хихикая, разжились тремя кочанами капусты.
Залезли мы на сеновал и стали уминать капусту. Только - хрусь, хрусь! - очередной лист отламывается братьями-сёстрами от кочана и стремительно исчезает в голодных ртах. Вдруг слышу: Андрейка плачет. Что такое? Ищу его в этой ораве, жующей, словно саранча, глазами. Вот он, сердешный мой.
- Ты чего, Андрейка, устал? Болит что?
- Можно и мне листик капустный?
Протянутая ко мне тоненькая ручка. Умоляющие глаза на худеньком лице. От удивления я перестала жевать, да и остальные, кажется, тоже. Устыдившись, мы раздвинулись и дали Адрейке доступ к кочанам. Хрусь - отломил листик капустный. Хрум-хрум - жуёт! И ей-богу, мальчик, которого умоляли съесть за родительским столом хоть что-нибудь, где тётя не знала, чем же ещё разбудить в сыне аппетит, стал уминать колхозную капусту вместе со всеми. Мы лишь друг друга подпихивали локтями и посмеивались.
Это был катарсис! С той ночи мы как-то негласно стали подсаживать Андрейку поближе к еде, и никогда его не надо было уговаривать поесть. Он вгрызался в то, что перед ним ставили, а затем мчался на речку, в поля, в магазин, на танцы и бог знает куда ещё вместе с нашей оравой. Во время телефонных перговоров на робкие предложения родителей забрать Андрейку в Евпаторию бабушка твердо говорила: " Нет, ему тут весело и хорошо. Позже заберёте".
В конце лета дядя приехал за Андрейкой. Когда он увидел вместо своего истощённого сына деревенского забияку с круглыми щёчками, пополневшими ляшечками и окрепшими ручками, мне кажется, он прослезился. Позже дядя неоднократно говорил моему отцу:
- Спасибо, Иван, твоей Шурочке и всем твоим детям. Они спасли нашего Андрея. Честно! Мы боялись, что он не выкарабкается. Больше мы горя не знаем: ест, что предложим, выправился, подрос.
Благодарность дяди за "спасённого Андрея" выражалась посылками с вещами для нас и дефицитными продуктами. А я всегда была желанным гостем в Евпатории. Случайно или нет, но через пару лет в дядиной семье случилось прибавление. Думаю, после того, как тревога за Андрейку у дяди и тёти улеглась, они решились родить ещё одного ребёнка.
Мы же ещё долго вспоминали этот случай с капустным листиком и подсмеивались: Что там ваши разносолы! Капуста с колхозных полей, добытая в ночной вылазке, творит чудеса. Пробуждает зверский аппетит!
На самом деле я думаю, что Андрейка был на опасной грани от того, что сегодня называют анорексией, из-за ряда причин: скука, недостаток впечатлений и движения, закормленность, предвосхищение родителями малейшего желания со стороны Андрейки, отсутствие - хе-хе - здоровой конкуренции в борьбе за пищевые ресурсы. И в результате Андрей из малоежки едва ли не стал инвалидом.
В нашей семье с тех пор уверены: ваш ребёнок плохо ест? Отправляйте его в многодетную семью, где с ложкой за нехочухой никто гоняться не станет. Пусть хорошенько умается, а потом его со всеми за общий стол, чтобы было ясно: не поешь прямо сейчас вместе с нами, останешься голодным до следующей трапезы.
История записана по воспоминаниям моей мамы, Новиковой Александры Ивановны.
Есть ли в вашей семье дети, которых трудно накормить? В чём вы видите причину их плохого аппетита? Как удаётся накормить?
Делитесь своими историями и соображениями в комментариях.