оглавление канала
Олег смотрел на Прона во все глаза. Было так необычно почувствовать рядом с собой человека, перед которым можно не таиться, и который без слов может понять все, что накопилось в душе за эти долгие годы нелегких странствий. Олег почувствовал, что он, наконец, оказался дома. Вошел в родную избу, встретившую его печным теплом и запахами сытной еды. Скинул с плеч тяжелый груз, как старую котомку, распрямил плечи, и проговорил: «Ну вот, я и вернулся!» От избытка чувств он даже не нашелся что ответить. Просто сидел и смотрел как над бегущей рекой поднимается пар. Молчал и Прон. И не было давно уже в жизни Олега ничего ближе и роднее этого молчания.
Но тут, он заметил вдруг какое-то шевеление на краю леса. Многолетняя жизнь таежного скитальца приучила его реагировать на любое движение или появление кого-либо, будь то зверь или человек. В тайге зачастую от подобного настороженного внимания зависела жизнь. Все его навыки сразу вернулись к нему, выдергивая его из расслабленного состояния, как репку из земли. Он тронул руку старика, стараясь привлечь его внимание к этому движению. Но, вопреки ожиданиям Олега, Прон вовсе не заинтересовался этим. Напротив, с досадой махнул рукой.
- Вот же привязался, чертенок!! Ну что прикажешь с ним делать?! И ведь в спячку уже залечь без мамки не сможет. – В голосе старика слышалась скорее легкая досада, чем раздражение. Покачав головой, он продолжил. – Ну, встречай гостя, Один. Теперь он навроде твоего крестника. Тебе за него и отвечать.
Олег наконец смог разглядеть, как с самой опушки, настороженно, будто готовый в любой момент опять скрыться в лесу, словно бочком, двигался молодой медведь-сеголеток. Не доходя до избы метров пятьдесят, он нерешительно остановился. Потянул носом, словно стараясь почувствовать, есть ли для него угроза в сидящих людях, а потом уселся на задние лапы, как человек, и тихонько заревел, задирая морду к небу, как будто жалуясь на свою нелегкую судьбу.
Олег невольно улыбнулся. С трудом поднялся с лавки и пошел осторожно к медведю. Тот не тронулся с места, ожидая, когда человек подойдет к нему. Мужчина остановился напротив него и проговорил тихим голосом:
- Ну, здравствуй, Асхат[1]. Я буду звать тебя так, потому что, ты самый счастливый медведь в тайге.
Зверь поднялся на задние лапы, понюхал воздух, потом, опустившись на все четыре ноги медленно, вразвалочку, подошел к человеку и ткнулся мордой в его ладонь.
Благодаря искусству врачевания Прона, Олег быстро шел на поправку. Силы возвращались к нему с каждым часом. И, наконец, настал день, когда старик, осмотрев внимательно все его раны, удовлетворенно крякнув, заявил:
- Ну все, парень. Теперь ты здоров.
Олег, натягивая обратно рубаху, немного смущенно проговорил:
- Мое настоящее имя Олег. Кличку «Один» я получил еще в детдоме, из-за шрама на лице. И я посчитал, что не стоит всем подряд сообщать мое истинное имя.
Старик посмотрел на него с легкой усмешкой.
- Эх, парень… Свое истинное имя не знаешь даже ты сам. Тебе придется много и долго трудиться, чтобы узнать его. А то, что, не сообщал всем имя, которое дала тебе мать при рождении – это было правильно. Имя человека – это дорожка, по которой в душу к нему может прийти не только добро. – Потом, посерьезнев, проговорил. – А теперь настал час истины. Садись и рассказывай.
Олег уселся на лавку за стол, сосредоточился, чтобы собраться с мыслями, и заговорил. Он начал свой рассказ со счастливых времен своего детства, рассказал об экспедициях, в которые брал его с собой отец, о матери и о ее исследованиях, о том, что случилось в той пещере, когда он непонятным образом выжил, а его родители погибли. О своем побеге из детского дома, и о встрече с Туралом. Он говорил неторопливо, стараясь не упустить ни одной детали, переживая заново все свои страхи и горечи, боль от потерь, и от невозможности, что-то изменить в уже свершившемся. Он понимал, что Прон его спросил не просто так, не из праздного любопытства. Поэтому, старался не упустить ничего из значимых событий своей жизни. Только о пребывании в зоне упомянул как-то вскользь, не вдаваясь особо в подробности. Да, собственно, там и нечего было рассказывать. Поняв, что он не хочет говорить о зоне, Прон настаивать не стал, только нахмурился сильнее.
В течении всего разговора, они несколько раз прерывались, чтобы перекусить немного и попить чаю. А потом Олег вновь продолжал свой рассказ. Он подробно рассказал и о прииске, и о золоте, дав точную характеристику всем членам артели. Изредка, он поглядывал на Прона, про себя недоумевая, зачем тому надо так подробно знать о его, Олега, жизни. Но, спрашивать старика об этом не стал. Значит, тому так было надо, а зачем…? Если захочет, сам расскажет, когда сочтет нужным, а не захочет, значит, не его ума это дело.
Когда они только начали разговор, было раннее утро. Теперь же, солнце уже скрылось за горизонтом. Рассеянный свет последних лучей высветил верхушки деревьев, и пропал, уступая дорогу вечернему сумраку, выползающему вместе с туманом из глубоких оврагов, из-под корней старых елей. Олег чувствовал себя так, словно отстоял на лесозаготовке в зоне несколько смен подряд. Закончив свой долгий рассказ, встал со скамьи, чтобы выйти на улицу. Прон, кажется, даже не заметил, что его подопечный вышел из дома. Он сидел и глядел в одну точку, погруженный в свои мысли.
[1] Асхат – С тюркского языка «самый счастливый»