Дополнение к статье про фильмы Карена Шахназарова:
Пробегусь по биографии Бориса Савинкова: родился в 1879 г. в Харькове, детство провёл в Варшаве (если кто забыл, в XIX в. и до Октябрьской Революции Польша входила в состав России, за что поляки нас до сих пор ненавидят, хотя ничего плохого мы им тогда не делали), Отец Савинкова откровенно не любил действующую власть и всячески ее критиковал. Виктор Михайлович работал в судейской системе в Варшаве. За свои взгляды был отправлен в отставку, умер в психиатрической лечебнице в 1905 г. Мать Бориса — Софья Александровна (в девичестве — Ярошенко) — родилась в Польше, журналистка и драматург, автор хроники революционных мытарств своих сыновей (писала под псевдонимом С. А. Шевиль). Она приходилась сестрой известному художнику, офицеру-артиллеристу, генерал-майору Николаю Александровичу Ярошенко (1846-1898) Старший брат Бориса Александр — социал-демократ, был сослан в Сибирь, покончил с собой в якутской ссылке в 1904; младший, Виктор (1886-1954) офицер русской армии, журналист, художник.
Борис Савинков учился в Варшавской гимназии Высшего образования, а затем поступил в Петербургский университет. Но окончить его не сумел из-за участия в массовых беспорядках, спровоцированных студентами. Савинкова не просто исключили, ему запретили поступать в любое другое учебное заведение, находящееся в России. Первый раз Бориса Викторовича арестовали в 1897 году в Варшаве именно за революционную деятельность. Оказавшись на свободе, Савинков примкнул к группам социал-демократического направления — «Социалист» и «Рабочее знамя». Вскоре его вновь арестовали с той же формулировкой, но через короткое время отпустили (тогда, как и сейчас с революционерами почему-то либеральничали, скорей всего не обошлось без взяточничества и «высоких покровителей» из числа богатейших предпринимателей России, как говориться, владельцев заводов, газет, пароходов, которые финансировали революционную деятельность). После освобождения Савинков активно печатался в газете «Рабочая мысль», а затем перебрался в Германию, чтобы продолжить учебу.
В 1901 году Савинков оказался среди пропагандистов «Петербургского союза борьбы за освобождение рабочего класса». Естественно, подобная деятельность не могла закончиться ничем хорошим. Бориса Викторовича в очередной раз арестовали за революционную деятельность. Но теперь, учитывая «хроническое заболевание», его отправили в ссылку в Вологду. На новом месте Савинков получил должность секретаря консультации присяжных поверенных при Вологодском окружном суде. Находясь в ссылке, Борис Викторович не думал отказываться от своих политических взглядов. И вскоре он опубликовал статью под названием «Петербургское рабочее движение и практические задачи социал-демократов». Это творение было тепло принято единомышленниками. Более того, сам Владимир Ильич Ульянов отметил способности молодого революционера.
В июне 1903 года Савинков бежал из Вологодской ссылки в Женеву, где вступил в партию эсеров и вошёл в её Боевую организацию. Принимал участие в подготовке ряда террористических актов на территории России: убийство министра внутренних дел В. К. Плеве и др...
Летом 1906 г. в Севастополе Савинков организовал убийство командующего Черноморским флотом Григория Чухнина. Был арестован полицией, заключен в Севастопольскую тюрьму и приговорён к смертной казни, но бежал в Румынию. Там Борис Викторович не задержался. Оттуда он перебрался сначала в Венгрию, затем — в швейцарский Базель. Но и здесь он пробыл недолго, вскоре оказавшись в немецком городе Гейдельберге. Кочуя по Европе, зимой 1906 года он оказался в Париже. (возникает вопрос: откуда средства на все эти путешествия? И приходишь к выводу, что это средства, выделенные тайнами высокими покровителями)
После 1911 г. Борис Викторович вновь перебрался во Францию, где и встретил Первую Мировую войну. В годы войны Савинков стал военным корреспондентом, свои репортажи из Парижа он отправлял в российские издания. В своих письмах друзьям, Савинков писал, что ему тяжело приходится без политической деятельности, как будто у него «перебиты крылья».
Февральская революция 1917 г. оказалась полнейшей неожиданностью для всех русских революционеров, находившихся в то время за границей. Ошеломил этот факт и Бориса Викторовича. Поэтому он в спешке распрощался с семьей и вернулся на родину. В Петроград он прибыл в апреле 1917 г.
И вскоре выяснил, что в состав Временного правительства входит много знакомых ему людей. Находились там и эсеры, в том числе, Александр Фёдорович Керенский. И Борис Викторович оказался в водовороте событий. Спустя кроткое время он уже обрел солидный политический вес и мог влиять на главу Временного правительства. Савинков получил должность комиссара Юго-Западного фронта. Он активно выступал за продолжение войны до победного конца и пытался донести это до солдат. Но его попытки воодушевить их завершились провалом. В армии начались сильные брожения, дисциплина падала, солдаты отказывались подчиняться приказам, и открыто заявляли о своем желании прекратить бессмысленное, с их точки зрения, кровопролитие. Все прекрасно понимали, что страна быстро погружается в пучину хаоса. Понимал это и Савинков.В середине июля Савинков советовал Керенскому заменить генерала Брусилова Корниловым на посту Главнокомандующего, обосновывая это тем, что Корнилов заслужил доверие офицерства. В том же месяце Савинков стал управляющим военного министерства и товарищем военного министра (военным министром был сам премьер Керенский).
Чтобы остановить разложение армии Савинков предлагал Керенскому арестовать всех лидеров большевистского движения (именно они через свою литературу воздействовали на солдат и деморализовали в итоге всю армию) и возвращение смертной казни в тылу (на фронте к высшей мере наказания уже прибегали), но Керенский его не послушал.
22 августа 1917 г. Борис Викторович по указанию Керенского прибыл в Ставку для переговоров с Корниловым. Согласовав ряд вопросов, Савинков уехал в Петроград. 27 августа 1917 года при наступлении Корнилова на Петроград Савинков был назначен военным губернатором Петрограда и исполняющим обязанности командующего войсками Петроградского военного округа. Он предложил Корнилову подчиниться Временному правительству, но 30 августа подал в отставку, не согласный с изменениями в политике Временного правительства. Был вызван в ЦК партии эсеров для разбирательства по так называемому «корниловскому делу». На заседание не явился, посчитав, что партия больше не имеет «ни морального, ни политического авторитета», за что и был исключён из партии 9 октября 1917 г.
Октябрьскую революцию, (изначально она называлась переворотом, также, как и февральская), Савинков встретил враждебно и считал, что «Октябрьский переворот не более как захват власти горстью людей, возможный только благодаря слабости и неразумию Керенского». Пытался помочь осаждённому в Зимнем дворце Временному правительству, затем уехал в Гатчину, где был назначен комиссаром Временного правительства при отряде генерала Краснова (будущего Атамана Войска Донского). Позже Савинков а Дону принимал участие в формировании Добровольческой Белой армии, входил в антисоветский Донской гражданский совет, куда входил и Лавр Корнилов.
Но и на Дону Борис Савинков надолго не задержался. В феврале-марте 1918 года он создал в Москве на базе организации гвардейских офицеров подпольный «Союз защиты Родины и Свободы», (СЭРС) включавший около 800 человек. В этот «Союз» принимали всех, кто был недоволен новой властью. Таким образом, союзниками стали и монархисты, и социал-демократы, и меньшевики, и эсеры и прочие «опоздавшие». Целями этой организации было свержение советской власти, установление военной диктатуры и продолжение войны с Германией. По факту, «Союз» представлял собой подпольную армию боевиков, которые при помощи террора решили бороться с большевиками. А главными целями на устранение стали, конечно же, Ленин и Троцкий.
Но борьба, как поддержание жизнеспособности «Союза» требовали колоссальных затрат. И Савинков нашел три источника дохода. Первым «сочувствующим» стал председатель чешского национального комитета Масарик. Вторым – генерал Алексеев, один из лидеров Добровольческой армии. Оставшуюся часть необходимых средств выделило посольство Франции. Казалось, что у «Союза» были вполне реальные шансы на достижение поставленных целей, Были созданы несколько военизированных группировок, но в конце мая заговор был раскрыт, многие его участники арестованы, сам Савинков чудом избежал расстрела. А большевики захватили Ярославль, Муром и Рыбинск, которые до этого удалось занять бойцам «Союза». После этой неудачи Савинков с трудом сумел добраться до Казани, используя фальшивые документы. В этом городе находился Комитет Учредительного собрания, который состоял, по большому счету, из эсеров. Поэтому Борис Викторович решил упразднить «Союз». Но отношения с бывшими «коллегами» складывались непросто, его до сих пор обвиняли в участии в заговоре Корнилова. Но с этим Савинков кое-как смирился, его обескураживало другое. Он смотрел на эсеров и понимал, что они обречены на поражение, поскольку лидеры Комитета Учредительного собрания не могли воодушевить простой народ на борьбу с большевиками. И Савинков примкнул к отряду полковника Каппеля, причем стал нести службу как обычный рядовой. Потом приехал в Уфу, некоторое время рассматривался в качестве кандидата на пост министра иностранных дел в составе Совета министров Временного Всероссийского правительства «Уфимской Директории». По поручению председателя Директории Николая Авксентьева уехал с военной миссией во Францию длинным путём через Владивосток, Японию, Сингапур и Индию. Во Франции Борис Савинков попробовал себя в роли представителя правительства Колчака. А когда армию адмирала разгромили, он взялся за обеспечение вооружением белогвардейцев. Принял участие Савинков и в обсуждении Версальского договора.
Он встречался с лидерами европейских стран. Британские министры Черчиль и Ллойд-Джордж, по сути, прямым текстом говорили, что все белое движение – это «собачка» Антанты. И просто так ее кормить англичане не собирались. Взамен на финансирование они требовали территории России, те, которые были богаты нефтью. Хрупкую надежду на победу в 1920 г. дал новый лидер уже независимой Польши Юзеф Пилсудский. Он предложил Борису Викторовичу создать в Польше Русский политический комитет, а также вооруженные формирования. Савинков согласился. Ему удалось набрать порядка двух с половиной тысяч солдат (остатки от армий Деникина и Юденича) и сформировать из них отряд. Этот отряд совершил поход на Мозырь, но вновь вместо победы Савинков довольствовался горьким поражением. Вскоре появился «Научный союз защиты Родины и Свободы» (НСЗРС). Тот, кто вступал в него, приносил присягу: «Клянусь и обещаю, не щадя сил своих, ни жизни своей, всюду распространять идею НСЗРС: воодушевлять недовольных и непокорных Советской власти, объединять их в революционные сообщества, разрушать советское управление и уничтожать опоры власти коммунистов, действуя, где можно, открыто, с оружием в руках, где нельзя – тайно, хитростью и лукавством». Что же касается официальной программы «Научного Союза», то она включала в себе следующие пункты: борьба с Советской властью, большевиками, монархистами, помещиками, за народовластие, свободу слова, печати, собраний, мелкую частную собственность, передачу земли в собственность крестьян, право на самоопределение народов, ранее входивших в состав Российской империи. Но и это движение в скором времени самоустранилось.
Время играло против Савинкова. И он это понимал, поэтому его попытки изменить ход истории стали хаотичными и плохо продуманными. В этот период Савинков старался представить себя вождём всех антибольшевистских крестьянских восстаний, объединяемых под названием «зелёного» движения. Началась партизанская война. Перевес сил был на стороне большевиков, а Савинкову катастрофически не хватало денег. И для того чтобы осуществлять финансирование боевых операций он «сливал» западным «партнерам» различную ценную информацию о Советах, полученную от своих агентов. В конце концов, большевикам эти «кошки-мышки» надоели. Они потребовали от Польши в 1921 г. изгнания Савинкова и всех его сторонников.
10 декабря 1921 г. в Лондоне Савинков тайно встретился с большевистским дипломатом Леонидом Красиным. Красин считал желательным и возможным сотрудничество Савинкова с коммунистами. Савинков сказал, что наиболее разумным было бы соглашение правых коммунистов с «зелёными» при выполнении трёх условий: 1) уничтожения ЧК, 2) признания частной собственности и 3) свободных выборов в советы, в противном же случае все коммунисты будут уничтожены восстающими крестьянами. Красин на это ответил, что ошибочно считать, что в РКП(б) существуют разногласия и «правое крыло», а крестьянское движение — не так страшно, но обещал передать мысли Савинкова своим друзьям в Москве. В последующие дни Савинков приглашался к Уинстону Черчиллю (в то время министру колоний) и премьер-министру Великобритании Дэвиду Ллойд Джорджу, которым рассказал о беседе с Красиным и сообщил свои соображения о трёх условиях, предлагая выдвинуть их в качестве условия признания Советского правительства Британией. О своих переговорах Савинков сообщил в длинном письме Пилсудскому, впоследствии опубликованном.
Порвав с белым движением, Савинков искал связей с националистическими течениями. Он встречался с итальянским лидером Бенито Муссолини в 1922-1923 г. Однако в конце концов Савинков оказался в полной политической изоляции, в том числе и от эсеров. Он в очередной раз вернулся в Париж. Психическое состояние Бориса Викторовича резко ухудшилось. Он впал в депрессию от осознания бесперспективности дальнейшей борьбы. Затем ситуация для него стала совсем плачевной, поскольку на Западе его стали считать проблемой. Савинков окончательно запутался, чувствуя себя смертельно раненым зверем. Тем не менее, для советского государства Борис Савинков представлял серьезную угрозу. Его необходимо было ликвидировать. Останавливало одно – Савинков жил за границей и возвращаться в Россию не спешил. Террорист прекрасно понимал, что его на родине ждет расстрел. И тогда чекисты, чтобы заманить Бориса Викторовича в ловушку, провернули операцию под названием «Синдикат-2». Просто схватить или убить Савинкова было нельзя. Чекисты понимали, что он – голова гидры. Отрубишь ее, - и вырастет новая. Требовалось через него выйти на остальных участников подпольного антисоветского движения.
План был разработан в 1922 году в Контрразведывательном отделе ГПУ при НКВД РСФСР. И в мае того же года появилось циркулярное письмо «О савинковской организации». Интересно вот что: оно появилось спустя лишь несколько дней после образования отдела. В письме были подробно изложены методы контрразведывательной деятельности, включая создание специальных подставных (провокационных) организаций. А Савинков, который ничего не знал, экстренно воскресил из мертвых «Народный союз защиты Родины и свободы». Поскольку он находился в политической изоляции, то не стал в очередной раз пытаться найти союзников. Борис Викторович решил продолжить «священную войну» против большевиков в одиночку. Метод все тот же – теракты на территории России. В идеале он надеялся организовать массовое восстание, охватившее бы всю страну.
Летом 1922 года Савинков (сам он в это время находился в Париже) отправил на разведку в советскую Россию своего адъютанта Леонида Шешеню, человека надежного и проверенного. От Шешени требовалось выяснить ситуацию в стране, узнать настроения народа и проверить прочность установившейся власти. Но Шешеня был схвачен советскими пограничниками, когда пытался перейти границу между Польшей и Россией. Леонид Шешеня, оказавшись в руках большевиков, узнал, что ему грозит расстрел, поскольку он состоял в вооружённых отрядах Савинкова. Соответственно, ему предложили два пути: либо сотрудничество, либо смертная казнь. При пером варианте у пособника Савинкова появлялась надежда на смягчение приговора. Шешеня согласился на условия чекистов и сдал двух савинковцев – неких Зекунова и Герасимова. Особый интерес представлял Герасимов, который являлся одним из лидеров подпольного движения. Также при помощи Шешени удалось накрыть ячейки «Народного союза» в западной части страны.
Затем операция «Синдикат-2» перешла в следующую стадию. В Европу направили секретного агента Андрея Павловича Федорова. По легенде, он являлся одним из состава центрального комитета партии «Либеральные демократы» по фамилии Мухин. От Андрея Павловича требовалось добиться встречи с Савинковым и убедить его в том, что на территории советского государства есть мощное подполье, с которым Борису Викторовичу необходимо наладить сотрудничество. В общем, Савинков должен был поверить, что в борьбе с большевиками у него есть дееспособные союзники. Параллельно с Федоровым, в Польшу отправился упомянутый выше Зекунов. Его удалось перевербовать, пообещав заменить смертный приговор на более мягкий. Зекунов прошел месячный инструктаж и в Польше встретился с ничего не подозревавшим Иваном Фомичевым, родственником Леонида Шешени. Фомичев, как несложно догадаться, тоже являлся членом савинковской партии НСЗРиС. Со своей ролью Зекунов справился превосходно. Фомичев ему поверил и организовал встречу с резидентом Савинкова Дмитрием Владимировичем Философовым, известным публицистом, литературным и художественным критиком, а также политическим деятелем. Зекунов сообщил, что Шешеня сумел наладить контакт с мощной контрреволюционной организацией на территории Советского Союза. А затем передал Философову письмо для Савинкова. Написано оно было якобы Шешеней.
А в июне 1923 года в Польше с Фомичевым встретился агент Федоров, по легенде являвшийся Мухиным. Вместе они прибыли в Варшаву. Мухин попросил организовать его встречу с Савинковым, но просьба была отклонена. Поэтому ему удалось видеться только с Философовым. Дмитрий Владимирович воспринял появление «подпольщика» с большим подозрением. Но Мухин сумел, так сказать, растопить лед. Конечно, встретиться с Савинковым ему не позволили, но на это и не рассчитывали. Главное, Философов услышал заявление Мухина о сильной подпольной организации и решил это проверить. Поэтому на территорию СССР был делегирован Фомичев. От него требовалось собрать всю информацию о контрреволюционерах. О своем поступке Дмитрий Владимирович сообщил Савинкову, тот одобрил и стал ждать подробного отчета своего разведчика. Родственнику Шешени позволили беспрепятственно добраться до Москвы. А затем аккуратно подтолкнули ко встрече с профессором Исаченко, являвшемся лидером монархического подполья. Расчет чекистов был прост, они были уверены, что заговорщики не сумеют придти к единому мнению. А раз так, то Иван Фомичев разочаруется в монархистах и решит, что единственная сила, которая способна оказать помощь, - это «Либеральные демократы». Что же касается профессора Исаченко, то его сразу после беседы с савинковцем отправили во внутреннюю тюрьму ГПУ на Лубянке. И,скорее всего, сразу же расстреляли. Так и вышло. Политические оппоненты переругались и решили, что каждый пойдет своим собственным путем. И вскоре Фомичев оказался на заседании объединенного центра «Либеральных демократов». Инсценировка прошла столь убедительно, что у резидента не возникло подозрений. Более того, он сам предложил вариант сотрудничества двух подпольных организаций. Предложение, конечно, было принято. Но для большей важности и убедительности, «Либеральные демократы» выдвинули условие – обязательные консультации непосредственно с Савинковым. Резидент дал добро и быстро отчитался перед Философовым.
Борис Викторович скрупулезно изучал программные документы неожиданных союзников. Савинков пытался найти хоть что-то, что могло выдать их. Он так до конца и не поверил, что «Либеральные демократы» являлись собственной силой, а не марионеткой в руках большевиков. Но в документах он ничего подозрительного не обнаружил. Начальник КРО (контрразведывательный отдел) Артур Христианович Артузов, его помощник Сергей Васильевич Пузицкий и первый заместитель председателя ОГПУ Вячеслав Рудольфович Менжинский со своей работой справились блестяще. Но Савинкова не оставляло чувство тревоги. Он боялся угодить в сети, расставленные большевиками. Для перестраховки Борис Викторович решил отправить в СССР (а заодно и для проверки самого Федорова) своего верного соратника – Сергея Павловского. Тот, как и Савинков, сомневался в надежности «Либеральных демократов», предполагая, что эта партия – провокация чекистов. Первым делом, Павловский решил поверить на вшивость Мухина-Федорова. Но его провокация потерпела крах. Агент КРО, проявив блестящие актерские способности, закатил скандал и заявил, что разочаровался и в Савинкове, и во всех его помощниках. Павловскому ничего не оставалось кроме как извиниться и организовать встречу Бориса Викторовича с Федоровым. Вскоре Павловский отправился в СССР, чтобы своими глазами увидеть работу «Либеральных демократов». А Федоров в компании Фомичева встретился с представителями польской разведки. Он передал им некие важные документы (их заранее подготовили специалисты ГПУ) и договорился о сотрудничестве.
В августе 1923 года в Польшу прибыл и Павловский. Затем он перешел границу СССР (убив при этом советского пограничника) и решил на некоторое время задержаться на территории Белоруссии. Здесь он быстро сколотил банду из членов «Союза» и принялся нападать на банки и почтовые поезда. Чекисты, которые вели Павловского, его не трогали, боясь спугнуть. И только к середине сентября Павловский, что называется, наигрался и добрался-таки до Москвы. 18 сентября резидент встретился с Шешеней и представителями партии «Либеральных демократов». И во время дружеского разговора его арестовали. Вскоре Павловский оказался во внутренней тюрьме ГПУ и ознакомился со списком обвинений. Савинковец прекрасно понимал, что за преступления ему уготовлено лишь одно наказание – расстрел. Но умирать, хоть и за правое дело, он не хотел. Поэтому без особых раздумий принял предложение о сотрудничестве. Но когда ему сказали написать Борису Викторовичу письмо, тот решил схитрить. У контрреволюционеров была договоренность на случай подобного рода ситуаций. Если в послании не будет хотя бы одной точки в конце предложения, значит резидента арестовали. Но махинация провалилась. Условный знак был вычислен и Павловского заставили переписать письмо. Савинков получил послание, отмел сомнения и решил, что ему необходимо самому приехать в Советский Союз. Он написал об этом дружественной партии и попросил, чтобы к нему приехал Павловский. А затем они бы вместе отправились в страну большевиков. Поскольку Павловскому чекисты не доверяли, то не могли пойти на такой рискованный шаг. Резидент, конечно, пытался убедить их в «любви и верности», но ему не верили. Инцидент с письмом сыграл определяющую роль. Поэтому была выдумана очередная легенда. Мол, Павловский неожиданно перебрался на юг страны, где его сильно ранили, поэтому он не мог выдержать путешествия. Борис Викторович крепко задумался. Интуиция ему подсказывала, что в советскую Россию ехать слишком опасно. Но… также сильно он боялся упустить возможность и момент нанесения удара по ненавистному большевистскому режиму. А когда он узнал, что Фомичев встречался с лидерами подполья в Ростове-на-Дону и Минеральных водах, то решился на поездку. На самом деле, все эти «встречи» были организованы чекистами, а Фомичев контактировал с сотрудниками КРО.
Борис Викторович вместе со своими соратниками направился в Советский Союз в августе 1924 г. 16 августа все они были арестованы в Минске на конспиративной квартире. Еще спустя два дня вся компания находилась во внутренней тюрьме ОГПУ. Арест Борис Викторович воспринял на удивление спокойно, словно именно такого развития событий и ждал. На суде, начавшемся 27 августа, он так начал свою речь:
«Я, Борис Савинков, бывший член Боевой организации Партии социалистов-революционеров, друг и товарищ Егора Созонова и Ивана Каляева, участник убийств Плеве, великого князя Сергея Александровича, участник многих террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа, во имя его, обвиняюсь ныне рабоче-крестьянской властью в том, что шёл против русских рабочих и крестьян с оружием в руках». А чуть позже продолжил: «Я безусловно признаю Советскую власть и никакую другую. Каждому русскому, кто любит свою страну, я, который прошел весь путь этой кровавой тяжелой борьбы против вас, я, кто доказывал вашу не состоятельность, как никто другой, я говорю ему — если ты русский, если ты любишь свой народ, ты низко поклонишься рабоче-крестьянской власти и признаешь ее безоговорочно».
Естественно, несмотря на все заявления, Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Бориса Викторовича к расстрелу. Произошло это 29 августа. Правда, Верховный суд обратился к Президиуму ЦИК Советского Союза с просьбой смягчить приговор. И ходатайство удовлетворили. Вместо расстрела Савинков получил 10 лет лишения свободы. Камера, в которую поместили антибольшевистского деятеля, сильно отличалась от остальных. По версии некоторых исследователей, она скорее напоминала номер в гостинице. А сам Борис Викторович получил возможность заниматься творчеством. Находясь за решеткой, он писал: «После тяжкой и долгой кровавой борьбы с вами, борьбы, в которой я сделал, может быть, больше, чем многие другие, я вам говорю: я прихожу сюда и заявляю без принуждения, свободно, не потому, что стоят с винтовкой за спиной: я признаю безоговорочно Советскую власть и никакой другой».
В мае 1925 года, отсидев менее года, Борис Викторович написал письмо Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. В своем послании он поинтересовался, почему ему не позволяют искупить грехи и ошибки перед советской властью? Если «верхи» в нем не уверены, тогда пусть расстреливают. Кстати, новость о предательстве Савинкова быстро долетела до соратников, находящихся за границей. Феликс лично на письмо отвечать не стал. Через работников внутренней тюрьмы ОГПУ он передал Борису Савинкову, что не пришло ему время. Мол, посиди пока под стражей и не мечтай так быстро оказаться на свободе. 7 мая после получения ответа от Дзержинского сотрудники ОГПУ Сыроежкин, Сперанский и Пузицкий вместе с Борисом Викторовичем направились на прогулку в Царицинском парке. Спустя несколько часов они вернулись на Лубянку. Но вместо камеры, отвели Савинкова в кабинет, расположенный на пятом этаже. Расположившись в нем, чекисты стали ждать смены конвоиров. Спустя некоторое время Пузицкий покинул кабинет. О том, что произошло дальше, единого мнения нет. По официальной версии, Борис Викторович, который нарезал по кабинету круги, неожиданно подскочил к окну и выбросился из него. Он упал во внутренний двор спустя несколько секунд, смерть была мгновенной. Где похоронили Бориса Викторовича Савинкова неизвестно, также, как известно сам ли он выбросился из окна в тот день или ему помогли.
Надеюсь, что статья будет хоть кому-то интересна.