Глава 5
2007 год
– Любовь, Малиновский, – это просто термин. Которым мы обманываем девушек и иногда – себя. В любом случае, это лишь слово.
– Ну да, а кто-то три года назад вопил – Ира, Ирочка, без тебя жизни нет. А когда твой папаша сказал тебе, что любовь – пустое слово, ты сообщил, что он неправ и ты его за это ненавидишь.
– Теперь я ненавижу его за то, что он прав. Да и какого чёрта она нужна, та любовь? Мотать себе нервы? Жри, Малиновский, прекрасный гамбургер. Жри и не езди мне по ушам.
Ромка скривился. Его отец стал владельцем уже целой сети ресторанов, и употреблять гамбургеры было ниже Ромкиного достоинства. Но в парке, где они сидели на траве за заброшенным аттракционом и пили пиво из банок, добыть на закуску можно было только гамбургеры, беляши или мороженое и сладкую вату. Заедать пиво сладкой ватой – слишком глупо.
– Но мне всё-таки кажется, что я влюбился, – снова завёл разговор Ромка. Он был не уверен, но предполагал.
– Кажется. Вот именно. Если бы влюбился – знал бы твёрдо. Я даже сопливым уже знал.
С Ирой у Андрея, конечно, ничего получиться не могло. Теперь он это понимал. А тогда, в двенадцать лет, словно утратил последний мозг. Мотался на другой конец города, убегая посреди учебного дня, выпросил у отца деньги на фотоаппарат, который был ему не нужен, но о котором мечтала Ира. Подарил фотоаппарат ей, а отцу соврал, что уронил его в реку с моста. Родители Иры таким подарком насторожились, отыскали контакты отца и всё рассказали. Тогда Андрей орал, что он любит Иру и они с отцом должны немедленно переехать в другой район – поближе. А отец сказал – любви не существует. Это у Андрея первый гормональный скачок. Плюс некрепкая детская психика ещё ослабела от перенесённого наркоза. Тогда Андрей нашёл, как ему казалось, бронебойный аргумент. Мол, а откуда же тогда я? Наверняка папа любил маму. Так обычно и получаются дети. Отец усмехнулся и вывалил подробности. Видел он ту маму две недели, и был это ничего не значащий командировочный роман. Просто они не позаботились о предохранении. И сто лет бы эта женщина отцу была не нужна, но раз уж она умудрилась ещё и умереть в родах, пришлось забирать сына и воспитывать. Он же ответственный человек. После этого отец направился в свой кабинет, а оттуда – на кухню. На кухне была небольшая аптечка – с леденцами от горла, активированным углем, йодом и лейкопластырем. Горло у Андрея болело редко, и он порой брал оттуда леденцы просто так. Отец положил в аптечку две разноцветные коробочки и объяснил – это для того, чтобы у Андрея от следующего гормонального скачка не получился какой-нибудь бестолковый балбес, верящий в любовь и прочие розовые слюни. И добавил, что уверен – как пользоваться тем, что в коробочках, мальчики в двенадцать лет уже в курсе. Андрей посмотрел на надписи и убедился – ему не показалось, папа положил презервативы в аптечку и велел их применять, чтобы чего не вышло. А ещё – он сам просто побочный эффект командировки. Хотя это можно было подозревать… Чувства к Ире вскоре остыли. В основном из-за того, что отец запретил куда-то уезжать, и запрет этот был из разряда очень серьёзных, а общения по телефону и Интернету Андрею не хватило. Но и не только поэтому. Ещё и потому, что он вдруг сильно распереживался. Ощутил себя тем самым – никому не нужным, случайно родившимся и крайне несчастным. Сравнивал с Ромкой, у которого был совершенно идиотский фотоальбом, и там он с рождения всё время на руках у мамы, и по всем фоткам ясно – родители Малиновского счастливы до одури, что произвели его на свет. У Андрея фотографий до садика не было. Первая – групповая. Странно, что раньше он не задумывался – почему. А всё просто. Зачем фотографировать результат случайного секса? К тому же неясно было, что из него вырастет. Вдруг что-то негодное. Немного пострадав – и от разлуки с Ирой, и от открытия своей случайности, – Андрей себя успокоил. Ну и что, пусть так. Зато когда у него что-то хорошо получается, папа его хвалит. Ему просто надо быть лучшим, только и всего. Самым сильным, самым успешным. И тут уж, верно, не до розовых слюней. А Ира к тому же не знала его так уж хорошо. Думала, что он заботливый, внимательный и милый. Это всё равно что полюбить красивую фотку. Узнала бы она его поближе – наверняка бросила бы. Больше Андрей не влюблялся, хотя часто начинал испытывать что-то вроде начала чувств – какую-то симпатию, но на этом всё и заканчивалось. Папины коробочки из аптечки ему так и не пригодились – на это банально не было времени. Поди-ка успей и в школе, и в двух секциях, и ещё в «Зималетто». В компанию Андрей попросился сам. Ему хотелось узнать, чем там так заинтересован отец, что ему не нужны ни женщины, ни порой сон и отдых. В чём притягательность здания, где сверху – офисные помещения, а в подвале – цех со станками. Андрей попросил взять его туда, дать какие-нибудь поручения, но не думал, что отец так охотно согласится. Скажет ещё – учись, и всё такое. А уж потом… Но отец сказал – четырнадцать тебе исполнилось, значит, ты можешь быть официально трудоустроен. Правда, официально, конечно, не взял. Просто Андрей два-три раза в неделю приезжал в «Зималетто» и выполнял всякие мелкие поручения. В основном разбирал бумажки по папкам или носил их из кабинета в кабинет, иногда сидел в кабинете отца, когда у того были переговоры в конференц-зале. Дверь в кабинет оставалась приоткрытой, и Андрей, даже если решал в это время полазить в Интернете с папиного компа, слышал, что там происходит. И теперь уже мог признать – что-то в этом есть. Такое, что завораживает. Возможность вести бизнес – шанс проявить себя. Быть сильней и лучше других. Отцу это удавалось. А в первый свой визит в компанию Андрей был слишком маленький и глупый, ничего не оценил и просто уснул под швейной машинкой. Наверное, это было смешно.
– Может, ты и прав, – Малиновский смял пустую банку. – Любовь от влечения сложно отличить.
– По-моему, это одно и то же, – сказал Андрей. – Просто любовь – это условие, чтобы девушка охотней была с тобой. Ты говоришь – я тебя люблю. И всё упрощается. Такая игра. И только в редчайших случаях… Наверное, у особенных людей… А мы, Ромка, обычные.
Ромка вытащил из кармана пачку жвачки. Пиво надо было зажевать. Уловив запах пива, Ромкины родители обязательно разволновались бы. А реакцию своего отца Андрей не стремился ни предсказать, ни проверить.
– Потопали по домам, – Малиновский встал, – уже пора.
Последний учебный день. Можно принести домой годовые оценки и расслабиться на целый месяц, остающийся до спортивного лагеря.
К удивлению Андрея, в квартире, кроме уже уходящей домработницы Марины, был и отец. Складывал вещи в сумку. Увидев Андрея, даже не поинтересовался оценками.
– Мне нужно срочно уехать. ЧП в филиале, меня не будет два-три дня.
Дверь за Мариной захлопнулась.
– Марина придёт ночевать? – уточнил Андрей. Конечно, отец скажет «да». Так было всегда. Андрей считался достаточно взрослым, чтобы быть одному целыми днями, но на две-три ночи его ещё не оставляли. В таких случаях отец всегда просил домработницу переночевать в их квартире.
– Нет, – ответил отец, что-то разыскивая. – Я решил, что это уже не нужно. Или ты хочешь, чтобы она пришла?
– Нафига бы. Я прекрасно побуду один.
Отец запер на ключ две двери – свой кабинет и свою спальню, сунул ключ в карман и, положив Андрею руку на плечо, проинструктировал – чтобы к его возвращению дома был такой же порядок, как сейчас, и чтобы если Андрею вздумается слушать музыку или позвать Ромку играть в комп, так соседи не жаловались на шум. Андрей подумал – а вдруг от него всё же немного пахнет пивом, а отец стоит слишком близко. Но тот ничего не заметил.
– Будут проблемы – звони.
– Не будет.
Выглянув в окно и убедившись, что машина отца выехала со двора, Андрей схватил телефон. Идея, как провести время, созрела мгновенно. Ромка ушам своим не поверил.
– Что ты сказал?!
– Ты слышал. Тащи уже сюда свою задницу.
– А если мне не разрешат? – Малиновский возник на пороге с максимально дебильным вопросом.
– Разрешат.
– А если эти… твои… не придут?
– Позовём других. Так ты согласен?
Хотя какой идиот не согласился бы, предложи ему лучший друг отвлечься от размышлений – любит он девчонку из параллельного класса или просто у него гормоны? А заодно проверить – не полегчает ли, если эти гормоны использовать по назначению. Да и с неопытностью в вопросах секса пора было расставаться. Когда как не сейчас.
– Никто не придёт, – сказал Ромка.
– Проверим.
Андрей взял телефон и принялся звонить девчонкам-моделям, с которыми знакомился в офисе. У него была тьма их номеров. Просто потому, что папа – президент. Так что когда он просил номер, как правило, его получал. Просил просто так, никогда по этим номерам не звонил. Теперь он прикинул, какие из этих девиц помоложе, хотя не был уверен, что вспомнил правильно…
С четвёртой попытки после удивления он получил не отказ, а согласие приехать в гости и хорошо провести время с ним и его другом. Модель звали Наталья, и он даже не помнил её в лицо. Она обещала привести и подругу.
– Всё очень просто, я скажу твоей матери, что боюсь спать один.
– Ага, так она тебе и поверила.
– Конечно, она подумает, что мы с тобой собрались полночи глядеть порнуху, – усмехнулся Андрей, – но вместе с тем допустит мысль – а вдруг я не вру? Чудовищное время, современные дети сплошь невротики. И решит, что порнуха – меньшее зло, чем перспектива обидеть сироту.
– А если мать придёт?
– Конечно, придёт. Даже надо её позвать.
– А девчонки?
– Ты тупой? Закроем в гостевой и попросим помолчать. Она пожелает нам спокойной ночи и свалит.
Малиновский принялся размышлять, но отступать было некуда, да и желание впервые в жизни заполучить в постель женщину перевесило осторожность, которой у Ромки было куда больше, чем у Андрея.
– Ты со своей пойдёшь туда, – Андрей показал на гостевую. Раньше в ней спала няня, потом это помещение стали использовать редко – для ночёвок домработницы, если ей случалось присматривать за Андреем. – А я к себе.
Прежде Андрей не понимал, почему отец решил, что три комнаты на двоих им мало и когда Андрею исполнилось три года, они переехали в этот дом. Но теперь ему это определённо нравилось. Тут он познакомился с Ромкой, и лишняя площадь, оказывается, порой здорово кстати.
– И вот что… Сначала выбираю я. Тебе – оставшаяся.
Ромка кивнул.
Наталье оказалось лет двадцать, и это на минуту Андрея огорошило. Но потом он решил – какая разница, зато она точно знает, зачем пришла, и если что, не будет трепаться, как одноклассницы. Поди-ка облажайся перед ровесницей – непременно разболтают. Останется только провалиться сквозь землю. Её подруга, Лера, может, была чуть моложе, но гораздо более тощая. Совсем худые девушки Андрею не нравились и на экране компа. И он показал Малиновскому глазами – мол, ему этот суповой набор…
Всё оказалось не так уж ответственно и куда менее знаменательно. Если до этой ночи Андрей мог считать, что реальность до первой женщины и после как-то будут различаться, то ошибся. Отец был прав – злись на него за это, не злись. Женщины – всего лишь физиология. Приятная, но недостойная крышесноса. Малиновский был впечатлён куда больше, и когда на следующий день они остались вдвоём, признал – пожалуй, выбросит из головы ту школьную девчонку. Она к таким ночам точно не готова, а значит, пусть идёт лесом. Ромка переходит на следующий уровень.