Ситуация в современной физике и вообще в культуре XX века свидетельствует о том, что классическое допущение о мире как готовом, с предуготовленными сущностями является необязательным, более того, его необходимо пересмотреть (в этом процессе пересмотра и выработки новой парадигмы участвуют и физики-теоретики).
Не случайно Макс Борн в докладе, прочитанном при вручении ему Нобелевской премии 11 декабря 1954 года, говорил: «Труды, за которые мне выпала честь быть удостоенным Нобелевской премии за 1954 год, содержат не открытие нового явления природы, а обоснование нового способа мышления о явлениях природы». — Борн М. Физика в жизни моего поколения. М., 1963.С. 301.
Этот пересмотр связан с осмыслением изменяющейся роли сознания в физических явлениях, когда, как тонко заметил Макс Борн, мы не просто должны определить, что такое субъект, а что — объект, но само введение этих теоретических конструктов должно приводить к освобождению от субъективности и умению «формулировать объективные утверждения». — Борн. М. Моя жизнь и взгляды. М., 1973. С. 110. 182
Иначе говоря, введением понятий, концептов и конструктов мы подготавливаем новый сознательный опыт, внутри которого совершается наблюдение.
Опыт жизни сознания выступает некой упорядоченностью, как событие в самом упорядоченном мире. Поэтому нельзя разделить упорядоченность мира и упорядочивающие акты сознания. И если упорядочивающих актов сознания не случается, то мы оказываемся в ситуации невозможности описания в терминах законов.
Иначе говоря, акты сознания являются такими событиями мира, после которых нечто становится эмпирическим явлением, относительно которого можно осуществлять эмпирическое наблюдение.
«Взаимодействие между измерительными приборами и исследуемыми физическими системами составляет неотъемлемую часть квантовых явлений. Признание этого факта не только обнаружило подозревавшуюся раньше ограниченность механического понимания природы (в котором физическим системам приписываются самостоятельные свойства), но и заставило нас при упорядочении опыта обращать должное внимание на условия наблюдения». — Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 488.
Как-то Л. Витгенштейн заметил, что в математике (прежде всего в интуитивистской) и физике мы имеем дело со «странными» теориями (неклассическими толка), которые как бы создают свой предмет, а теория выступает орудием продуцирования предмета, когда случается то, что без этих «приготовительных» (напомню, что это термин из арсенала квантовой механики) процедур невозможно.
Можно говорить, что математический аппарат квантовой механики и ее символические понятия (уже говорилось о возрастающем символизме понятий квантовой механики) относятся не к описанию атомного объекта, но задают условия работы с предметами физического наблюдения и описывают условия наблюдения (когда этот атомный объект может быть наблюдаемым).
Допустимо сказать и так: атомный объект становится фактом в пространстве наблюдения. Наблюдение же, как мы знаем, располагается сразу на двух уровнях: как внешнее наблюдение и как поле понимания (или метафизическое пространство наблюдения, символизированное неким «божественным интеллектом»).
Допустим, мы решили измерить скорость электрона. Для этого мы осуществляем определенные измерительные действия, как бы «приготавливающие» нечто', что мы называем элементарной частицей.
В квантовой механике квантовые системы описываются абстрактным математическим языко.м. Эта система, вообще говоря, не находится в обычном пространстве-времени, но «описывается в бесконечномерном комплексном гильбертовом пространстве». — Кобзарев И.Ю. Мистерии квантовой механики // Природа. 1988. № 1. С. 122. Как говорил Н. Бор: электроны не вещи.
Иначе говоря, теоретические построения физики все более относятся не к самим атомным объектам, а к описанию и заданию условий наблюдения. Физик «отличает случай измерения импульса электрона от случая измерения координаты. Электроны в первом и во втором случае рассматриваются как различные физические реальности. Но физик вместе с тем ясно отличает эти два случая от третьего, когда электрона вообще нет». — Марков М.А. О природе материи. М., 1876. С. 45. Можно говорить, что есть «нечто» до опыта.
Одновременно завязывается нечто и в бытийном измерении нового сознательного опыта. Этот новый сознательный опыт, если он случился, в видимой части наблюдения представлен нерасчленимым и невыразимым явлением кванта действия. Речь идет о философском смысле квантовой целостности (классическая целостность представляла собой единство вещественно-субстратное, а лейтмотивом холистической парадигмы выступает тезис о функциональном единстве субъекта и объекта) как о неком горизонте наблюдения (который накладывает и ограничения на наблюдения.
Так, если определился квант действия, в котором мы определяли положение частицы, то мы не можем уже измерить ее скорость (квантовая механика, по словам физиков, позволяет узнать о микрочастице то, что о ней можно узнать, что позволяет горизонт наблюдения, добавим мы). Это и есть «нижняя часть» того бытийствующего сознания, которое непрерывным образом переходит в другую («верхнюю») идеальную часть.
Сознание бытия как некий подготавливающий акт мира двоично: в нем есть топос идеальной различимости мира, непрерывным образом переходящий в первичные чувственные различимости мира (пространство и время суть условия размещения человека в мире в качестве познающего, любящего, нравственного и т.д. существа).
В квантовой теории попытку включить сознание в состав физической теории проделал фон Нейман (эта работа была завершена Лондоном и Бауэром), в конечном итоге она привела к созданию непознаваемой «второй» реальности — реальности абстрактного и абсолютного Я.
Дэвид Бом, считая, что необходимо создать новый способ мышления, в большей степени соответствующий современной физике, исходит из единства субъекта и объекта, материи и сознания, наблюдающего и наблюдаемого. В итоге им вводится новая реальность: в природе, наряду с физическими отношениями, существуют и импликативно-логические отношения, лежащие в основе сознания и материи.
Квантово-корелляционные эффекты имеют не физическую (причинную), но информационную природу. С точки зрения Д. Бома имеется «скрытый» импликативный порядок (не путать со «скрытыми» параметрами), в который как бы прорастает порядок экспликативный (мир индивидуальных объектов).
В. Гейзенберг также считал, что есть некий «центральный порядок» (душа!), единое (существо, т.е. живое!), имеющее многообразные формы проявления.
И когда мы пытаемся выразить этот центральный порядок с помощью объективирующего языка позитивной науки, то «у нас оказываются в распоряжении лишь символы, лишь способы рассмотрения по принципу дополнительности, и нам приходится мириться с парадоксами и кажущимися противоречиями». — Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1990. С. 326.
Импликативный порядок детерминирует и порождает экспликативный. Взаимодействие и детерминация этих уровней организации природы осуществляется новым видом поля (в каком-то смысле родственным сознанию).
Это поле порождает новые нелокальные силы или отношения, информационные по своей природе. Импликативный порядок в скрытом, свернутом виде содержит информацию об экспликативном уровне реальности.
Спонтанное «развертывание» этой информации происходит в результате действия новых нелокальных сил, которые через изменение состояний квантового потенциала (в рамках информационного поля) мгновенно изменяют поведение частиц, описываемых пси-функцией. Г.А. Домников, оценивая гипотетические построения Д. Бома, настаивает на том, что информационные отношения в квантовых явлениях вторичны, а квантовая целостность (квантово-корелляционные эффекты) имеет скорее реляционную природу. — Домников Г.А. Квантовая целостность и проблема сознания // Философские исследования оснований квантовой механики. М., С. 94.
Говоря о попытках все же как-то говорить о сознании в квантовой теории, Г.А. Домников верно замечает, что с помощью физических понятий, размещая сознание в физической реальности, фактически сознание редуцируется к физическим явлениям, а помещая его в психику - удваиваем реальность.
Можно сказать, что гипотеза Д. Бома о новом информационном поле реально растворяет сознание в гипотетическом полевом (материальном) явлении.
Думается, что многое в проблеме философских оснований квантовой механики и роли сознания проясняется с обдумыванием метафизической составляющей принципа дополнительности.
По К. фон Вейцзеккеру, дополнительность — «ключ к наилучшему пониманию квантовой теории».— Weizsäcker C.F. von. Komplemetaritat und Logik // Weizsäcker C.F. von. Zum Weltbild der Physic. Stuttgart, 1958. S. 281.
Вводя принцип дополнительности Н. Бор пытался выразить мысль о феномене, к которому принадлежит и наблюдатель, и объект наблюдения.
Прежде всего он ведет речь о неком пространстве выразимости или пространстве первичных форм, некой материи языка как того, что дает возможность выражать и описывать явления в универсальных и контролируемых понятиях и утверждениях.
Интерес П. Бора к языку (то, что я здесь называю языком, не является языком эмпирического общения и не относится к математическому символическому языку) как фундаментальной первичной форме отмечают многие соратники великого «меланхоличного датчанина» и историки науки (об атоме как конструктивной форме, порождающейособое пространство — «пространство состояний», говорит и В. Гейзенберг.
Переосмысливая идеи Платона об атоме, и особенно его диалог «Тимей», он осознал, что для Платона атом не «вещь среди вещей», но «внутренняя форма», определяющая структуру измеряемых, наблюдаемых физических величин). — Гейзенберг В. Открытие Планка и основные философские вопросы учения об атомах // Вопросы философии. 1958. № 11. С. 62.
Таким образом, для Н. Бора атомный объект является следствием «события наблюдения», т.е. тем, что мы можем фиксировать, если в процедуре наблюдения возникает пространство первичных форм, которые позволяющее видеть и наблюдать то, что мы видим и наблюдаем.
В. Гейзенберг не совсем корректно пишет об этом: «Если мы хотим делать из атомных явлений выводы о каких-то закономерностях, то обнаруживаем, что нам приходится приводить в взаимосвязь уже не объективные процессы в пространстве и времени, а — употреблю выражение» поосторожнее — ситуации наблюдения. Лишь для них мы получаем эмпирические закономерности» . — Гейзенберг В. Квантовая механика и философия Канта // Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1990. С. 244.
Включение прибора в контекст квантового описания не означает никакого субъективизма, ибо «обходится без явной ссылки на какого-либо индивидуального наблюдателя». — Бор Н. Квантовая физика и философия // Бор Н. Избр. науч. труды. М., 1971. Т. 2. С. 528.
Иначе говоря, мой тезис такой: принцип дополнительности относится прежде всего к акту или событию наблюдения (событием является то, чего нельзя отменить, вернуть в исходное состояние), дополнительность описания лишь следствие события наблюдения.
Наблюдение в квантовой механике связано с фактом взаимодействия прибора и исследуемого атомного объекта. Это именно фактическое, или практическое, событие взаимодействия разнородных образований (прибор — макроскопическое явление, тогда как атомный объект - микроскопичен).
«Описание квантовых явлений требует поэтому принципиального различения между объектом исследования и измерительными приборами, определяющими условия опыта». — Бор Н. Возникновение квантовой механики // Бор Н. Избр. научн. тр. М., 1971. Т. 2. С. 544.
Его нельзя вывести с помощью понятий или предположить. Взаимодействие прибора и микрообъекта случается и действует своим фактом случания в виде квантадействия.
Не нужно отвечать, считает Бор, на вопрос, как возможно взаимодей ствие, говоря об иррациональности этого момента кванта действия. — Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971.Т.2. С.31, 490.
Иррациональность кванта действия не нужно понимать как неразумность или эзотеричность. Событие взаимодействия измерительного прибора и квантового объекта очевидно случается, но вот сказать как, уместиться в непрерывную длительность этого взаимодействия мы не можем. Потому что мы всегда после взаимодействия, если оно случилось в процедуре наблюдения Необратимо после.
«Само понятие наблюдения связано с существенной необратимостью». — Бор Н. Квантовая физика и философия // Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 528.
Ясность и внятность квантовых событий, выраженных в понятиях, достигается при неустранимой загадочности кванта действия. Н. Бор предлагает принимать квант действия за основу, далее неразложимую как фактическое условие, которое «нельзя вывести из обычной механической физики». — Бор Н. Свет и жизнь//5ор Я. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 117.
Нечто подобное Н. Бор часто отмечает и в биологии в связи с понятием «жизнь», когда «само существование жизни должно в биологии рассматриваться как элементарный факт» и в «каждом опыте над животными организмами должна оставаться не которая неопределенность в физических условиях, в которые они поставлены; возникает мысль, что минимальная свобода, которую мы можем предоставить организму, как раз достаточна, чтобы позволить ему, так сказать, скрыть от нас свои последние тайны».
Подобная аналогия проводится Н. Бором в статье «Причинность и дополнительность»: «Таким образом, существование жизни в смысле возможностей наблюдения, так и в смысле возможностей определения в биологии можно рассматривать как элементарный факт, подобный факту существования кванта действия в атомной физике». — Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 117, 211.
В статье «Биология и атомная физика» он констатирует, что жизнь «следует рассматривать в отношении ее определения и наблюдения, как основной постулат биологии, не поддающийся дальнейшему анализу, подобно тому как существование кванта действия вместе с конечной делимостью материи образуют элементарную основу атомной физики». — Бор Н. Изб. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 257.
Как и в квантовой физике, отказавшись от объяснения кванта взаимодействия (для которого объяснение не нужно и невозможно, считает Н. Бор), мы способны на вероятностное описание квантовых событий, в биологии «только отказавшись от объяснения жизни (объяснения в обычном смысле), мы приобретаем возможность учитывать ее особенности». — БорН. Единство знаний//50^» Я. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 490.
Квант взаимодействия превращает наблюдения в индивидуальный акты, когда определения «какой-нибудь физической величины «делают в то же время недействительным ранее добытое знание других величин, так как они влияют неконтролируемым образом на измеряемую систему и тем самым изменяют ранее известные величины». — Гейзенберг В. Физические принципы квантовой теории. М.;Л. 1932. С. 10.
Но несомненным фактом является и то, что квантовая физика — это именно теория, а не просто описание индивидуальных актов наблюдения. Что же тогда делает возможным теоретическое, доказательное построение в квантовой физике? Единственно возможный ответ можно найти в самом событии наблюдения, проясняя скрытые, метафизические условия наблюдения.
Подобно тому, что в свое время утверждал И. Кант (что и составило его коперниканский переворот в философии) о неопределенности человека и мира до их взаимодействия, в квантовой механике также субъект имеет вероятностное представление об атомном явлении, которое лишь в самой процедуре наблюдения прояснится.
Мы как бы «умещаемся», включаемся, определяемся в микромире, используя приборы. Но и микромир определяется, разворачивается на наших понимательных субститутах (заместительные образования) материи (в дополнительном описании). Это умещение совершается с помощью феномена сознания, трансцендентального сознания, которое, если умещение в микромире и микромира «на нас», случилось, представлено полностью, целиком.
Его не может быть меньше. Иначе говоря, мы определяемся в микромире расширительно (эстезисно), или дополнительно. Эта метафизическая дополнительность в виде чувственно-духовных образований —пространства и времени, случающающихся как кристаллизации акта наблюдения.
После чего микромир определен и мы можем его понимать. Тем самым восстанавливается сообщенность субстанций сознания, являющаяся условием повторимости опыта (ибо, если опыт неповторим, то его просто нет и мы ничего не можем сказать о мире.
Это классическое допущение в физике). Можно сказать, что неклассическая ситуация в культуре (неклассичность в науке лишь ее проявление) связана с открытием вещей третьего рода. Наряду с явлениями физического ряда и духовными феноменами, существуют духовно-материальные образования.
Так, волновая функция изображает нечто потенциальное (Гейзенберг В. Философия и физика. Часть и целое. М., 1990. С. 352) т.е. ее нельзя представить в виде какого-то вещественного аналога. — Фок A.B. Об интерпретации квантовой механики // Философские проблемы современного естествознания. М., 1959. С. 228.
Вместе с тем, волновая функция реализуется в индивидуальном акте наблюдения.
Итак, чувственно-духовными образованиями или системами отсчета про-странства-время мы «умещаемся в микромире» и одновременно они являются материей его понимания, понимательной материей (пространством и временем мысли).
Если случилось взаимодействие в кванте действия, то мы уже уместились, мы уже внутри понимательной материи как неком поле, которое является основанием физического знания. Но из самого этого знания условия знания невыводимы и не видны.
Трансцендентальное сознание «есть то, благодаря чему знание есть знание, потому что если бы не было сознания, то не было бы и знания. Но в этом знании я не могу знать сознание, не могу сделать его предметом». — Маиардашвили М.К. Кантианские вариации. М., 1997. С. 231.
Обычно считается, что дополнительное описание связано с корпускулярно-волновым дуализмом самих атомных объектов.
Мы уже знаем, что в квантовой теории исследование микромира предполагает применение приборов, которые воздействуют на исследуемую реальность неоднозначно. В том числе результат взаимодействия не может быть предсказан на основании предшествующих наблюдений.
Он может быть определен только вероятностно, а «наиболее полным выражением результатов серии измерений будетне точное значение измеряемой величины, а распределение вероятностей для нее». — Фок A.B. Об интерпретации квантовой механики // Философские проблемы современного естествознания. М., 1959. С. 221. Никакие уточнения предшествующих измерений не приведут к однозначному предсказанию результата измерения.
Эту ситуацию академик A.B. Фок предлагает рассматривать «как выражение некоторого закона природы, связанного со свойствами атомных объектов, в частности, с присущимим корпускулярно-волновым дуализмом. Познание этого факта означает отказ от классического детерминизма и требует новых форм выражения принципа причинности». — Там же.
Н. Бор, как представляется, совсем не это утверждал принципом дополнительности. Он хорошо понимал, что чисто объективистская точка зрения на квантово-механические явления (Гуссерль сказал бы - «натуралистическая позиция») уже неприменима, нереализуема в квантовой механике. Дело в том, что одним из принципов классической физики было представление об однородности прибора и объекта измерения.
Предполагалось, что они принадлежат к одной реальности (и их взаимодействие не носит целостного характера. Тогда возможно различение возмущающего действия прибора на объект и объекта на прибор). —Алексеев КС. Концепция дополнительности. М., 1978. С. 153.
Напротив, в квантовой механике Н. Бор вводит фундаментальное различие между измерительным прибором и квантовым объектом. — Бор Н. Квантовая физика и философия // Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 529.
Подобное различие связано прежде всего со способом описания работы измерительных приборов: если для описания приборов достаточно классических понятий (правда, были попытки фон Неймана описать и работу измерительного прибора квантово-механическими математическими понятиями, но подобное начинание не встретило поддержки у физиков), то для описания квантовых объектов требовалось введение кванта действия (т.е. учета воздействия средств наблюдения на исследуемый объект), что привело к неклассическому употреблению классических понятий' и дополнительности понятий в описании атомных явлений. Атомный объект не может быть однозначно объективирован.
Под классическим описанием «можно разуметь описание, безотносительно к средствам наблюдения (если не считать учета их движения). Точность такого описания ограничена соотношениями неопределенностей Гейзенберга.
Такая точность достаточна для описания механических свойств более крупных предметов, но она становится недостаточной для описания объектов микромира». — Фок A.B. Обинтерпретации квантовой механики // Философские проблемы современного естествознания. М., 1959. С. 218.
Мы идем в микромир, считает М.А. Марков, имея классические представления. Хотя классическая теория сам по себе не может объяснить новых закономерностей в квантовой физике. «Новое отображается новым, взаимно исключающим применением этих же старых понятий к объекту микромира.
Может быть, самое удивительное в новой теории - это то, что многое, и надо сказать очень многое, в ней достигается не введением новых понятий, а взаимным ограничением старых». Это не означает, что в мире микромира нет ничего нового. Нет, наоборот. Очень много нового, «но эти новые понятия микромира таковы, что они строятся буквально на «обломках» старых понятий классической механики». — Марков М.А. О природе материи. М., 1976. С. 24.
Д. Бом даже утверждает: «Бессмысленно говорить... что существует «наблюдаемый объект» который взаимодействует со «средством наблюдения». — Цит. по; Алексеев И.С. Концепция дополнительности. М., 1978. С. 145.
Квантовый контекст, считает Д. Бом, склоняет нас к тому, чтобы мы научились говорить о квантовых событиях вне разделения (как потенциального, так и реального) на «наблюдаемый объект» и «наблюдающий прибор».
Н. Бор пишет: «Только в дополнительном описании, выходящем за рамки механического понимания природы, и можно найти место для фундаментальных закономерностей, определяющих свойства тех веществ, из которых состоят наши инструменты и наши тела». — БорН. Физическая наука и проблема жизни // Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С. 523.
Вспомним, фундаментальным допущением классического естествознания было предположение об одновременной воспроизводимости опыта и состояний наблюдения во многих других точках наблюдения (принцип однородности и непрерывности пространства наблюдения). Состояние наблюдения в момент приписывания ему опытного значения (когда мы можем сказать, что состоялось событие наблюдения) дано множественно в феномене сознания (сообщены в сознании и осознании).
Тем самым очевидно, что сообщенность в сознании первична (первична структурно, феноменологически, а не генетически или по времени) по отношению к опытному испытанию мира.
Значит, мы можем говорить, что сознание, если произошло опытное испытание мира, всегда располагается как бы в двух регистрах или уровнях: в поле сообщенности (то, что было названо языком) и как называл Кант в формах созерцания чувственно-идеальных различимостях мира.
Различимостью Кант называет наличие такого понятия, понимание которого не требует обращения к другим понятиям. Классической формой такой непосредственной различительности у Канта являются формы созерцания — пространство и время.
Если они есть (случились как момент опытного испытания мира), то — самодостаточны, за ними уже ничего не стоит (они сами понимательны и различительны). Это некий горизонт или предел понимания, а другие понятия, которые мы будем употреблять, будут строиться внутри этих формальных различительностей (разрешаться на них).
Можно сказать, что пространство и время — это некие существа или чувственные телесные системы отсчета для понимания мира. Невольное обращение к И. Канту симптоматично.
Лозунг кантианцев «назад к Канту!» выражал, думается, фундаментальные сдвиги в культуре на рубеже веков, в том числе и в науке.
Если говорить о Н. Боре, то он никогда не увлекался философией Канта. Непосредственное влияние на него оказали Киркегор, Геффринг (в каком-то смысле ученик и последователь Киркегора), Джеймс.
Тем более замечательны смысловые совпадения его интерпретации квантовой физики и кантовских идей. Как считает И.С. Алексеев, «боровская дихотомия пространственно-временного и причинного способа описания соответствует кантовской дихотомии созерцания и категорий (и законов) рассудка». — Алексеев И.С. Концепция дополнительности. М., 1978. С. 100.
Как верно замечает A.B. Ахутин, в квантовой физике меняется само понятие «наблюдения», ибо в ней нет соотнесения с идеальными объектами как идеальными системами отсчета. — Ахутин A.B. Вернер Гейзенберг и философия // Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1990. С. 379.
Например, считает В. Гейзенберг, «возникновение классической «траектории» можно четко определить следующим образом: «траектория» возникает только благодаря тому, что мы ее наблюдаем». — Гейзенберг В. О наглядном содержании квантово-теоретической кинематики и механики // Успехи физических наук. 1977. Т.122. Вып. 4. С. 661. Подобно Канту, В. Гейзенберг утверждает, что понятия квантовой механики возможны потому, что есть некие структуры языка или структуры сознания, дающие язык науке.
Фактически физика XX века сталкивается с ситуацией, которая «выглядит как новая», хотя реально происходит то, что можно назвать «переоткрытием Канта». Как у Канта, так и в квантовой физике существует представление не об идеальной системе отсчета, а о чувственно наблюдаемых, телесных системах отсчета.
Ими являются непосредственно различительные пространственно-временные формы как чувственно-духовные образования (за ними нет предмета), символизированные квантом действия (квант действия как раз является неким постулатом-символом, который воплощает осуществленное де-факто взаимодействие измерительного прибора и квантового объекта.
Это некий особый, выделенный факт, ибо одновременно нельзя дать его рациональную модель, но он сам является тем, что в самом себе содержит причину того, что он такой, а не иной. Он и есть рациональность, неразложимое далее основание атомных объектов, дающих возможность понимать их и являющихся структурой этих явлений. А структура не совпадает с содержанием.
В чувственно воспринимаемой телесной форме взаимодействия уложилось нечто, имеющее иную, нефизическую природу, названную Н. Бором в статье «Квантовый постулат и новейщее развитие атомной теории» иррациональной, ибо в ряде случаев мы имеем дело не с объектами, над которыми мы можем производить опыты, а с той природой, «к которой мы принадлежим». — Бор Н. Избр. науч. тр. М., 1971. Т. 2. С.31, 490.
Но оставаясь в пределах физической теории мы не можем выявить это иррациональное основание. Оно недоступно в терминах физической науки).
Пространство как форма созерцания одновременно является представлением (как тем, внутри чего мы понимаем) и не имеет предмета вне себя.
Пространство и время являются непосредственными образованиями, формами созерцания или «низом» трансцендентального, бытийственного сознания («верхом» трансцендентального сознания выступают вневременные постулаты разума).
Только при их условии мы можем говорить об опыте наблюдения как о состоявшемся событии (ибо по содержанию чувственные состояния не определены) и можем иметь знание о квантовом объекте (вне сознания мы не имели бы знания о нем. Но одновременно в самом знании невозможно сознание сделать предметом, нет такой точки, куда я мог бы отступить и воспринять содержание знания и сознание как его условие).
Спасибо, что дочитали. Возвращайтесь.