Но вотъ и онъ. Какія нибудь полверсты ниже Хотошина — уже видно, въ неопредѣленныхъ очертаніяхъ какое-то сооруженіе: не то мостъ, не то плотина... какіе-то столбы, колеса... это и есть замѣчательный, по большинству неизвѣстный, верхневолжскій бейшлотъ. Еще издали доносится шумъ падающей воды: должно быть бейшлотъ отпертъ. Подъѣзжаемъ ближе - и здѣсь, и тамъ, направо и налѣво сгрудились плоты. Люди копошатся - разрубаютъ связи, приготовляютъ плоты къ пропуску черезъ бейшлотъ. По лѣвому берегу тянется аллея изъ двухъ рядовъ деревьевъ; подходя къ бейшлоту, она вводитъ въ небольшой, хорошенькій паркъ, отъ котораго вправо, по направленію къ самому бейшлоту также отдѣляется аллея изъ густыхъ акацій; изъ-за зелени деревьевъ привѣтливо высматриваетъ, стоящій среди сада небольшой домъ; тутъ живетъ начальникъ бейшлота. Селенія здѣсь нѣть никакого; и мы не ошиблись (какъ послѣ подтвердилось), предположивъ, что далеко не весело должно житься этому начальнику — невольному отшельнику въ безлюдномъ уголкѣ, особенно зимой, когда даже нѣтъ и плотовщиковъ, съ которыми можно было-бы... «ну, хоть поругаться», по шутливому замѣчанію начальника. Единственный представитель интеллигенціи, учитель деревенской школы, и тотъ за двѣ версты — въ Хотошинѣ! Зимними ночами только одни волки, которыхъ здѣсь не мало, дружно вторя завывающему вѣтру, нарушаютъ гнетущее душу безмолвіе окружающей мѣстности.
Послѣ долгаго пути по болотистымъ трущобамъ Волго-верховскаго ручья, по озерамъ и разливу, гдѣ лѣсъ смѣняется болотомъ, болото лѣсомъ; гдѣ видъ разнообразится только одними валунами, да безчисленными каршами, верхневолжскій бейшлотъ производить сильное впечатлѣніе: стихійному порядку или, лучше, безпорядку, вдругъ противуполагается разумная воля, — и вмѣсто громадныхъ глыбъ гранита и каршей, безцѣльно и случайно преграждавшихъ фарватеръ, передъ взоромъ, утомленнымъ однообразіемъ пустынной природы, предстаетъ величавое гидротехническое сооруженіе. Тяжелые, прочные и высокіе устои, столбы, подпирающіе 30-ти-саженный мостъ, валы, колеса, щиты, — все это дѣло труда и генія человѣка, который въ своихъ цѣляхъ положилъ сдержать напоръ слишкомъ сорока милліоновъ кубическихъ сажень воды! Для чего понадобилось человѣку задержать теченіе Волги, мы не замедлимъ отвѣтить, но прежде ознакомимся покороче съ бейшлотомъ.
Начнемъ съ того, что здѣсь оба берега Волги возвышены и отстоятъ одинъ отъ другаго сажень на тридцать. Еще за нѣсколько сажень до бейшлота берега укрѣплены искусственно: по правому берегу, который передъ бейшлотомъ на нѣкоторое разстояніе отлогъ, насыпана дамба; далѣе, вдоль праваго и лѣваго береговъ, вплоть къ нимъ поставлено по длинному, сажени двѣ шириною, деревянному прочному срубу; оба сруба до верху набиты камнемъ и землей. Это — два береговые устоя. Къ правому устою берегъ спускается въ видѣ обдѣланнаго откоса, по которому въ одномъ мѣстѣ изъ сада сбѣгаетъ лѣсенка; такимъ образомъ, правый устой представляетъ собою какъ-бы террасу откоса и вмѣстѣ дорожку сада, которая, идя вдоль берега, отвѣсной стѣной обрывается къ Волгѣ. Часть лѣваго берега также представляетъ откосъ и со своимъ устоемъ, подобно правому, представляетъ какъ-бы одно цѣлое. Затѣмъ, со дна русла возведены въ равныхъ разстояніяхъ одинъ отъ другаго, подобные береговымъ устоямъ, еще четыре быка, образующіе, такимъ образомъ, пять пролетовъ; въ каждомъ изъ нимъ въ дно рѣки утверждены по два ряда стояковъ (столбовъ), имѣющихъ каждый съ двухъ сторонъ, обращенныхъ къ берегамъ, по пазу; въ эти пазы вставляются ярусами одинъ надъ другимъ прочные деревянные щиты аршина по 2½; нижній ярусъ, составляющій подпорную линію, удерживаетъ воду до высоты фахбаума или нормальнаго уровня; верхній, называемый сливною линіею, преграждаетъ путь водѣ, накопляющейся сверхъ обыкновенной высоты. Поверхъ всѣхъ устоевъ и стоекъ, перекинутъ проѣзжій мостъ; здѣсь надъ каждымъ изъ пяти пролетовъ, по обѣ стороны моста, возвышаются по два стояка, а между каждыми двумя стояками въ верхней части вставлено по деревянному валу, имѣющему на обоихъ концахъ по большому деревянному колесу; всѣхъ колесъ, такимъ образомъ, двадцать на десяти валахъ. Посредствомъ ихъ и канатовъ, концы которыхъ зацѣпляютъ желѣзными крюками за петлю щитовъ, послѣдніе могутъ выдвигаться изъ пазовъ стоекъ. Къ слову о пазахъ замѣтимь, что они представляютъ собою выемку не по срединѣ стойки, а на самомъ ребрѣ ея, такъ что вставленный между двухъ стоекъ, щитъ только одной своей стороной (обращенной внизъ по теченію) упирается въ выемку; а съ противоположной стороны сама вода, тѣмъ сильнѣе прижимаетъ щитъ къ стойкамъ, чѣмъ ея больше накопляется и чѣмъ сильнѣе напираетъ она. Чтобы вода не могла идти могущими образоваться щелями въ щитахъ, со стороны напирающаго теченія бросаютъ навозъ, плотно забивающийся во всѣ щели. Кромѣ валовъ и колесъ, на мосту въ нѣсколькихъ мѣстахъ стоятъ фонари, освѣщающіе бейшлотъ ночью. Наконецъ, на каждый изъ шести устоевъ съ моста ведутъ лѣстницы, кромѣ практическаго назначенія представляющія возможность каждому сойти на устой, пройти по немъ до конца и очутиться среди ревущей Волги. Чтобъ полюбоваться грозной картиной, всего лучше впрочемъ, прямо пробраться на легкій мостикъ, исключительно съ этой цѣлью переброшенный съ конца одного быка на конецъ другаго, прямо противъ главнаго (средняго) пролета. Отсюда видно, какъ подъ мостомъ черная масса воды устремляется въ открытый на половину пролетъ и дугой ниспадаетъ съ оглушительнымъ ревомъ на настилку на днѣ русла, между двумя быками. Встрѣтивъ препятствiе, вода подъ отраженнымъ угломъ вздымается бугромъ въ направленiи теченiя, встрѣчаетъ другой такой же бугоръ, образовавшiйся въ предшествовавшiй моментъ, сшибается съ нимъ, разбивается на безчисленныя брызги, и гонимый впередъ ростущимъ новымъ бугромъ, отступаетъ далѣе, но и тамъ встрѣчаетъ грядой идущую волну, поднимается на нее, ростетъ и вдругъ обрываетъ съ шумомъ свой забѣлѣвшiй гребень надъ встрѣченной волной, рушится весь, обращается въ массу кипящей пѣны, уступая свое мѣсто новому; а самъ, упавъ на мгновеніе, по силѣ инерціи вздымается вновь и длинной высокой грядой, съ пѣнистымъ гребнемъ какъ-бы стремится нагнать такую-же гряду, образовавшуюся прежде, которая, вырвавшись на волю, стремительно несется впередъ, кипитъ, клокочетъ и, нагнавъ другія такія-же волны, всплескивается къ верху, падаетъ, опять ростетъ, кипитъ и бѣшено рвется впередъ и впередъ. А назади, между тѣмъ, немолчно раздается оглушительный гулъ водопада, непрестанно вздымаются новые и новые громадные водяные бугры и летятъ милліоны брызгъ. Но вотъ къ отворенному пролету подплываетъ какой-то смутно различаемый предметъ. Ближе... ближе... быстрѣе... мелькнулъ по выпуклой поверхности водопада и исчезъ. Вотъ вынырнулъ! это плотъ, узнаете вы. Съ легкостью щепки взбросило его на первый водяной бугоръ, гдѣ онъ снова мгновенно исчезъ подъ разсыпавшимися гребнями пѣнистыхъ волнъ. Нѣсколько мгновеній онъ не видѣнъ вовсе; а затѣмъ, его съ силою выбрасываетъ на поверхность воды уже за нѣсколько саженъ дальше. Съ какой силой бросаетъ плоты по огромнымъ, стремительно бѣгущимъ волнамъ, можно судить потому, что сплошь да рядомъ не выдерживаютъ скрученныя изъ елевыхъ вѣтвей связи, посредствомъ которыхъ сплочены между собою бревна, и выброшенный Волгою плотъ оказывается разорваннымъ на двое, на трое или даже разметаннымъ по бревну. Такова картина у бейшлота, когда еще, замѣтимъ, открыто всего на все 16 щитовъ; какова-же она должна быть, когда откроютъ всѣ 98 щитовъ! Можетъ быть, читатель спроситъ: какъ-же, однако, проходятъ лодки, когда даже плоты не выдерживаютъ? На это отвѣтимъ, что лодки обносятъ на рукахъ или волокомъ протаскиваютъ и спускаютъ въ Волгу ниже бейшлота; бываютъ, впрочемъ, случаи, что, напримѣръ, рыбацкія лодки съ рыбой (но безъ рыбаковъ) спускаютъ прямо по водопаду и притомъ весьма благополучно. Но, какъ нѣтъ правила безъ исключеній, бываетъ, что нѣкоторыя изъ такихъ лодокъ не выдерживаютъ и рыбакъ, пустившій свою лодку на авось, послѣ нѣсколькихъ мгновеній трепетнаго ожиданія, видитъ, къ великому своему горю, вмѣсто цѣлой лодки, выброшенныя тамъ и сямъ одни обломки ея. Что касается множества плывущихъ въ безпорядкѣ бревенъ или разбитыхъ плотовъ, то плотовщики караулятъ ихъ съ того и съ другаго берега, поджидая, когда то или другое бревно подобьетъ поближе, съ тѣмъ, чтобъ, зацѣпивъ багромъ, притянуть къ берегу; а затѣмъ, собранныя, такимъ образомъ, бревна плотятъ опять въ плоты и гонятъ внизъ по Волгѣ до мѣста назначенія (ко Ржеву, Зубцову, Старицѣ или Твери). Такимъ образомъ, черезъ Верхневолжскій бейшлотъ въ 1876 году прошло 247,619 бревенъ и около полуторы тысячи саженъ дровъ.
Но возвратимся къ бейшлоту. Вода пускается во всѣ пролеты разомъ въ октябрѣ, когда начнутся заморозки и навигація прекращается. Съ этого времени бейшлотъ остается открытымъ на всю зиму; вода, естественно, понижается до нормальнаго уровня; озера и рѣки входятъ въ свои берега; описанный выше 40-верстный разливъ, отъ Пено до Волго, спадаетъ, обнаруживая естественное теченіе Волги и ея долину, которая оказывается изобилующею исконными на ней болотами. Со вскрытіемъ рѣкъ, во всѣхъ пролетахъ бейшлота снова вставляются щиты. Руна, Кудь, Жукопа и прочія рѣчки и ручьи переполняютъ своими водами озера и затопляютъ Волгу, Стержъ, Овселугъ, Пено и Волго снова соединяются въ одно цѣлое и на протяженіи 80 верстъ образуютъ запасное водохранилище, извѣстное подъ именемъ верхневолжскаго бассейна. Площадь, занимаемая имъ, опредѣляется въ 150 квадратныхъ верстъ. Поднимаясь у бейшлота на 7½ аршинъ, количество живой воды, т.е. воды, которая накопилась сверхъ нормальнаго уровня и можетъ быть обращена въ дѣло, составляетъ 28,000,000 куб. сажень, а вмѣстѣ съ нормальной водой — 40,000,000, Перенесемся мысленно ко временамъ 30-хъ годовъ, когда Волга въ описываемомъ мѣстѣ не представляла ничего особеннаго и текла себѣ свободно среди такихъ-же дикихъ лѣсистыхъ береговъ, какіе сопровождали ее выше. Результатомъ такого безусловно свободнаго теченія было то, что Волга, говоря фигурально, платила человѣку одними непріятностями, поставляя на пути слѣдовавшихъ судовъ тѣ или другія препятствія, извѣстныя подъ именемъ одинцовъ, огрудковъ, косъ, побочней и перекатовъ. По мѣрѣ того, какъ развивалось судоходство и торговля, недовольство человѣка Волгою росло болѣе и болѣе. По временамъ онъ вынималъ изъ фарватера тотъ или другой одинецъ (огромный валунъ, одиноко торчащій со дна фарватера), расчищалъ огрудки и осередки, пересыпалъ изъ пустаго въ порожнее пески то той, то другой мели; но одинцовъ и огрудковъ было столь много, что всѣ ихъ заразъ было не одолѣть; а пескомъ, вычерпаннымъ на одномъ перекатѣ, Волга усердно засыпала фарватеръ на другомъ. Человѣкъ сердито ворчалъ, пеняя на себя и на Волгу.
...
