Как бы нам этого ни хотелось, но как мы не можем возродить на Руси старообрядчество, так и никогда уже не сможем возродить того изначального московского общинного - справедливого, социального, работавшего на внутренний рынок страны - капитализма, которым славятся до сих пор русские купцы-меценаты того времени: не знавшие процентов по кредитам, не считавшие свои деньги своими, а общинными, держащими слово и обещания лучше, чем сейчас их исполняют закреплением на бумаге.
И немалая вина в этом не только влияние капитализма западного образца - эгоистичного и индивидуалистического, но и марксизма вместе с ленинизмом - воспитавшего в людях ненависть к более богатым, классовую вражду и убежденность, что только ограбив более богатых - можно стать самому счастливым.
Что сейчас может заменить нам или хотя бы нашему капиталистическому сословию старообрядческую веру в Бога и их подход к жизни: патриотизм, коллективизм, отношение к собственным обещаниям, отношение к людям - своим работникам, отношение к деньгам и своему богатству, чувство справедливости, благородство?
Частично сейчас нам в восстановлении этих русских, старославянских старообрядческих качеств и норм жизни помогает Запад своими санкциями - спасибо ему. Но будет ли этого достаточно?
Пыжиков считает, что ненависть к частной собственности заложена в русском менталитете еще старообрядческими традициями. Но они предполагали наличие общинности: то есть не частная, а общинная собственность превыше всего. Люди должны быть объединены в общины.
Моральные, этические принципы старообрядчества:"Этические принципы хозяйствования Домостроя, основные из которых — труд в страхе Божьем, трудовая честность, умение работать без корысти, грабежа, взяток, ростовщичества, оказание помощи соседям, гуманность к должникам, которым расплачиваться нечем по причине неурожая, были не просто закреплены старообрядцами-беспоповцами в «Чине оглашения» (XVIII в.), но и конкретизированы целым рядом правил, касающихся непосредственно предпринимательской деятельности."
Но если раньше общины были, то сейчас их нет. Нет и общинного самосознания у людей.
Сейчас люди не хотят на самом деле иметь общинную собственность, или, как говорил Маркс - общенародную, а хотят иметь в своем расоряжении чужую частную собственность как средство, за счет которой смогут жить припеваючи. Или самим стать владельцами чужой частной собственности.
Пыжиков идеализирует старообрядческие корни русского народа. И переоценивает общинность. Община не может быть очень большой - размером со страну. А старообрядчество не мешало купцам эксплуатировать своих работников и увеличивать и свой капитал, и свой бизнес за их счет. А вот доли распределения прибыли между купцами и их работниками зависели от понятия справедливости и совести у каждого купца. Но это - общие особенности любого капиталиста с любой конфессиональной принадлежностью и с любым менталитетом.
Как ранее Макс Вебер приписал духу западного капитализма протестантизм, так Пыжиков старообрядчество духу социального капитализма в России. Оба предположения одинаковы неверны.
Пыжиков спутал людей разных типов с их конфессиональными корнями, с воспитанной у них культурой.
С точки зрения изучения истории это допустимо: что было - то было, но с точек зрения психологии и социологии - нет. Неверно это и с точки рения экономики, политэкономии. К сожалению, Пыжиков не смог стать автором междисциплинарного уровня науки.
Вот что пишет при сравнении западного протестантизма с русским старообрядчеством сам Пыжиков:
"Западная протестантская этика порождала классический капитализм, формируя новые экономические реалии. В староверах, по аналогии с протестантами, усматривали таких же носителей здорового капиталистического духа. Однако староверческая жизнь оказалась ориентирована совсем на другое, имевшее не много общего с приоритетом буржуазных ценностей. Находясь под государственно-церковным прессом, староверы вынужденно нацеливались не на частное предпринимательство с получением прибыли в пользу конкретных людей или семей, а на обеспечение жизнедеятельности своих единоверцев. Только такие общественно-коллективистские механизмы представлялись оптимальными в том положении, в котором жило русское старообрядчество. А потому его религиозная идеология освящала экономику, предназначенную не для конкуренции хозяйств и обоснования отдельной избранности, как у протестантов, а для утверждения солидарных начал, обеспечивающих существование во враждебных условиях".
Да, для выживания нужно максимальное единение. Но для ускоренного развития в свободном от религиозного притеснения обществе нужны рыночные механизмы хозяйствования: свободный обмен и возможность самореализации. Вот истинный дух капитализма.
На самом деле менталитет русского народа гораздо проще:
иметь побольше, а работать поменьше. Та же артель, она же община - была потому востребована, что часто и во многом уравнивала всех: и лентяев, и работяг. Лишь бы не очень сильно выделяться - иначе изгонят. А когда она стала строиться на взносах - паях, это дало дополнительную возможность более богатым получать больше, а работать меньше.
Продвижение по этому пути необходимо начать с сопоставления как экономических, так и религиозных хорошо известных характеристик дореформенного периода.
Общеизвестно, что в рассматриваемый период (начиная с семидесятых-восьмидесятых годов XVIII века и заканчивая серединой XIX-го) повсеместно развиваются ремесла и мануфактуры. И почти в каждое десятилетие этого периода промышленный потенциал российской экономики в среднем удваивался. При этом нельзя не заметить, что начало хозяйственного оживления, а затем и поступательный рост экономики совпадают с утверждением новой старообрядческой политики. - Пыжиков.
Притянутое за уши утверждение. Начало хозяйственного оживления связано с политикой Екатерины II по возвращению на Родину самой активной части населения и по упрощению ведения бизнеса в России. И сам Пыжиков об этом выше совершенно правильно пишет:
Манифест от 4 декабря 1762 года – о позволении всем иностранцам (кроме евреев) селиться в России. Особенно же он был обращен к бывшим подданным – к ним, помимо прочего, адресовалось материнское увещевание. О том, что авторы манифеста рассчитывали на возврат прежде всего беглых россиян, красноречиво свидетельствует изданный спустя десять дней специальный указ – о позволении старообрядцам не просто приходить в отечество и селиться в «порожних отдаленных местах», но располагаться в губерниях Центра и Поволжья, перечисленных в реестре. Причем текст указа был практически идентичен формулировкам манифеста. А через месяц с небольшим это предложение продублировал еще один указ, но уже с существенным дополнением: раскольники могут поселяться вообще где угодно, обид им чинить никто не посмеет. Все эти призывы сопровождались обещаниями различных льгот, освобождением от податей и работ в течение шести лет.