.
Я думала о вчерашней публикации, о последних днях мамочки. Написала так, будто я одна заботилась и переживала о ней, моем солнышке. Нет, Слава и Андрюша ходили со мной в больницу, потом вся основная нагрузка по организации похо рон легла на моего мужа. А папа сам был очень болен. У него открылись язвы на ногах, увеличилась паховая грыжа, мешала ходить. Ему было не до своих болезней, пока была рядом мама, у которой жизнь теплилась на волоске. Я звонила ему, рассказывала о ее состоянии. Мы все ждали, что ее переведут в палату, и тогда папа приедет к ней. Тоже самое с сестрой Таней. Она в тот момент лежала в эндокринологии с теми же болезнями, что у мамы. Я отговорила ее пока ехать. А сама, благодаря Гербалайфу, была как заведённая, энергии хватало на все. После поминок я лежала в прострации на кровати, не понимая, как можно жить без мамы. Слез уже не было, все выплакала. До меня доносились обыденные голоса папы и Танюши. Я удивлялась, как можно было говорить, даже думать о чем-либо кроме ухода мамы из жизни. Ведь ещё вчера Танюша, хватаясь за сердце, ползла, вся в слезах, через порог к гро бу мамочки. И вот они с папой уже утешились, разговаривают о чем-то, думала я.
Танечка уехала. Папу на семейном совете решили перевезти жить в Ульяновск к Андрюше. Он был доволен. Собрали его вещи, диванчик, холодильник, стол, шкаф. Договорились в школе о том, чтобы все это отвезти в нашу квартиру в Ульяновске. Стол привязали кверху ножками. Когда машина проезжала под крайней у дорожки яблонькой, зацепилась ножкой, и ни туда, ни сюда. Любимая мамина яблонька держала папины вещи, не пускала из дома. Ножка сломалась, и машина поехала в город. Вещи отвезли, а папа оставался до девяти дней дома
Нам надо было ехать на работу. Пришлось его оставить, на что он обижался до самого конца.
Давно, ещё в благословенные времена застоя, я, приехав к родителям, отдавала все отпускные маме. Она заворачивала их в бумажку, подписывала на ней сумму, что конфисковала у меня, говоря, что я транжира. Потом я выпрашивала каждый раз деньги у мамочки, объясняя, на что собираюсь тратить. Она мне выдавала, отметив на обёртке, сколько я взяла и сколько осталось. Кормёжка полностью была за счёт принимающей стороны. За привезенные подарки мама тут же расплачивалась. Из-за этого подарки дарить было даже не интересно. Я не говорила, сколько стоит пальто или сапожки. Так хотелось хоть что-то ей подарить. Мама приставала с вопросами до тех пор, пока я не сдавалась. А потом папа мне жаловался, что приезжала Танечка, захолодало, а она одета была легко, Мама заставила ее примерить пальто, купленное мной. На ней так красиво смотрелось. Мама ей подарила и опять без пальто осталась. Я опять ищу пальто мамочке и везу его в Ундоры. И так по кругу. Мама готова была отдать нам все. Она "не любила" ничего вкусного, все старалась подсунуть доченькам. А папа был не такой. Когда началась перестройка, все дико подорожало, денег ни у кого не было. Отпускные я маме больше не отдавала. Ходила в магазин и покупала им разные вкусности, колбасу, которую очень любил папа, сыр, мясо. Маме очень понравились бананы. Она впервые их попробовала. Ела и жмурилась, растягивая удовольствие. А про мандарины говорила, что мечтает сидеть на горе мандаринов и есть, есть их. Я к концу отпуска оставалась на мели. Денег на билеты не хватало. Мамочка, чувствуя это, усаживала меня напротив, выложив передо мной деньги, и говорила: "Вот, Оленька, это тебе! Я знаю, что ты потратила все отпускные на нас." Я отказывалась, говорила, что мне Слава пришлет. На что она отвечала, что, если я не возьму, она будет плакать. Папуля нервничал, говорил, чтобы мама не приставала ко мне, что мне не надо их денег. Вот такая разница между матерью и отцом! Хоть пешком в Воркуту иди.
И вот, надо ехать в Воркуту, а мы потратились на мебель, на ремонт, на лекарства, на похороны и поминки. Денег на билеты опять не хватает. Я сижу у маминого шкафа, перебираю ее бумаги, письма, фотографии. Беру в руки один конверт, открываю, а там... деньги, как раз нам на билеты! Вот, какая мамочка! С небес позаботилась о нас! Папа не возражал. Мы хотели уже у него просить. На нас, как на северян, легли основные траты по всем статьям. И вот, на эти мамины деньги мы купили билеты в Воркуту. Точно такая же история произошла после похорон Славиной мамы. Об этом как-нибудь потом напишу.
Мы улетели на свой Север. Папа переехал в Ульяновск, в самую тихую комнату в нашей трёхкомнатной квартире, выходящую окнами во двор. В ней поставили мебель, привезенную из Ундор.
Но! У дедушки с внуком совместное проживание не задалось. Папа сердился на Андрея, что к нему приходят товарищи. Хоть ребята все были вежливые, хорошие. Ну, не понять друг друга деду с внуком! Ссорились они часто. Папа звонил, жаловался. Я отчитывала сына, тот оправдывался. Папа лечил ноги в дневном стационаре, собирался на операцию по удалению грыжи. Андрюша учился на третьем курсе. Что было им делить?
Однажды папа встретил в больнице свою знакомую по Сенгилею, Елизавету Андреевну, которая была в него когда-то влюблена. Они разговорились, вспомнили общих знакомых. Она пригласила папу в гости, а потом и жить позвала. Папуля собрал вещи и ушел от Андрюши.