«В один из дней 1906 года в кабинете редактора петербургского журнала “Исторический вестник” Сергея Николаевича Шубинского появилась высокая, грузная пожилая дама. Она заметно нервничала и, в то время как редактор с интересом перебирал листы принесенной ею рукописи, исписанные выразительным красивым почерком, настоятельно просила о выдаче аванса, ссылаясь на свое крайне бедственное положение и болезнь дочери. Когда растроганная положительным ответом посетительница ушла, бывший свидетелем этой сцены молодой историк и помощник Шубинского по журналу Б. Б. Глинский услышал от редактора:
– Знаете, кто это?
– Как же я могу знать, когда вы нас не познакомили?
– Разве? А я думал, что вы знакомы. Это – знаменитая Соколова, мать Дорошевича.
Я с некоторым недоумением пожал плечами, обнаруживая свое неведение относительно Соколовой.
– Вот вы, нынешние, никого из стариков не знаете. Ведь это гремевшее когда-то в Москве “Синее Домино”.
– Так бы вы с самого начала и сказали. Кто же про нее не слышал?
– Ведь вот каковы превратности судьбы: когда-то тысячи зарабатывала, на рысаках разъезжала, а теперь старость наступила и приходится чуть не Христом Богом вымаливать гроши и авансы». Эту историю в 1914 году рассказали в вышеупомянутом издании в некрологе, посвященном когда-то одной из самых известных российских писательниц и публицисток 19 века. При этом ее частная жизнь приковывала даже больше внимания, чем творчество. Соколова писала статьи, детективы и любовные романы, оставила интересные мемуары. Ее романы даже считались «эротикой». Публиковать такое - более чем смелый шаг для женщины 19 века.
Надо заметить, что в биографии этой яркой и интересной женщины есть нестыковки. Она оставила мемуары, но некоторые сведения могут вызывать вопросы. Где-то она добавила «драмы», а о некоторых своих похождениях тактично умолчала. Говоря о детстве, она описывает себя «диковатой девочкой» из «захолустья». Хотя, казалось бы, будущая писательница и смутьянка в 1833 году родилась, что называется, «с золотой ложкой во рту». Отец – представитель старинного дворянского рода Денисьевых, участник Отечественной войны 1812 года, награждённый также медалью «За взятие Парижа», племянник министра народного просвещения А. С. Шишкова и двоюродный брат сенатора А. И. Казначеева. Вместе с женой – матерью писательницы – он получил внушительное приданое. Но при этом на момент смерти он занимал скромный при таких покровителях пост городничего (по сути начальник полиции в уездном городе) в Тихвине и не оставил после себя никакого наследства. По воспоминаниям писательницы, он жил раздельно с матерью, «принесшей за собой в приданое 4000 душ крестьян в имениях, при которых были и фабрики и заводы. Все было “прожито”», потому что «так спускать свои состояния и так проживаться, как делали баре тех времен, в настоящее время уже не умеют». Тетя - Анна Дмитриевна Деньсьева – была инспектрисой Смольного института благородных девиц. Не удивительно, что будущую знаменитость отправили учиться в это прославленное заведение. Училась она прекрасно, и все были уверены, что при выпуске она получит столь желанный многими «шифр» (почетный знак с инициалами императрицы) и станет фрейлиной. Но прямо перед выпуском разразился громкий скандал: выяснилось, что другая племянница инспектриссы Елена Денисьева состояла в любовной связи с поэтом и дипломатом Тютчевым и ждала от него ребенка. Инспектриссу отправили в отставку, а о других ее племянницах предпочли не говорить. Александра получила золотую медаль, но фрейлиной так и не стала. Подробных сведений о том, чем Денисьева занималась 14 лет после выпуска, нет. Сначала она отправилась к тетке по одной версии в Рязанскую губернию, откуда потом переехала в Москву. Известно, что в Москве она посещала литературный салон в доме Сушковых и салон известного мецената графа Г. А. Кушелева-Безбородко, познакомилась со многими известными литераторами.
Что касается личной жизни, то тут слухи ходили самые разные. Как и большинство бедных красавиц того времени, наладить свою жизнь она пыталась путем выгодного брака. Но и тут не сложилось. В. А. Гиляровский упоминает о ее петербургском романе с каким-то «очень крупным лицом», якобы породившем возникший позже псевдоним Синее Домино. Надо заметить, что домино – это маска, какие надевали во время маскарадов. На тот момент маскарады пользовались дурной славой. Если в 18 веке это было придворным развлечением, то в середине 19-го маскарады часто организовывались в качестве публичного мероприятия, а вход был для всех желающих по билетам. А среди желающих было немало мужчин в поисках несерьезных знакомств и «девушек с пониженной социальной ответственностью», поэтому псевдоним двусмысленный. Возможно, какие-то ситуации ее реальной жизни описаны в монологе героини ее романа «Золотая пыль»: «А приехала я сюда с твердым намерением блеснуть и разбогатеть и непременно достигну своей цели ‹…›. Мы были бедны, и нужда и грошевые расчеты с детства надоели и опротивели мне и поселили в моей душе жажду денег и широкой, богатой жизни. Отец кое-как устроил меня в московский Екатерининский институт и умер в тот же год от простуды, не дождавшись моего выпуска. Мать дожила до этого счастливого, по ее мнению, дня и умерла в тот же год от простуды, недовольная мною, моими требованиями, капризами и тем, что я не могла уложиться в ту тесную рамку, в которую вдвинула меня судьба. А могла ли я это сделать, когда институт, этот рассадник науки, не смог и не сумел насадить в душе моей ничего, кроме жажды роскоши и блеска?... После смерти матери я попала к дальней родственнице, которая под фирмою благодеяния бедной сироте хотела сделать из меня няньку своих детей. Я наговорила ей дерзостей и переехала от нее в первую попавшуюся гостиницу. Мне тогда только что минуло восемнадцать лет, и в кармане у меня было три рубля с копейками. Немного, как вы видите, но я не унывала. Я смело пошла по новой дороге, не теряла времени в бесполезных охах и вздохах и спустя месяц после переселения моего от моей мнимой благодетельницы занимала уже шикарное отделение в гостинице “Дрезден” и каталась на приличном экипаже. Так прошел год. Я брала деньги не стесняясь, разоряла своих поклонников без милосердия; двоих довела до отчаяния, одного до самоубийства, вынесла несколько неприятных объяснений с администрацией и, порешив, что в Москве мне тесно, размаха настоящего нет, поставила себе задачей попробовать счастья в Петербурге. Сюда я приехала с грудой роскошных туалетов и запасом такой ненависти и презрения к людям, что мне за них страшно. За себя я не боюсь ничего: я изо всякой борьбы выйду победительницей».
А дальше грянул очередной скандал. В 1865 году Александра родила незаконнорожденного ребенка. Про отца ребенка известно мало что. По одной версии Сергей Соколов был из купеческого сословия, по другой мещанского, был сыном метранпажа (верстальщика в издательстве), в любом случае человек небогатый и ничем особо не примечательный. Ходили слухи, что от отцовства он поначалу открещивался и утверждал, что у Александры Денисьевой могла быть связь с другим мужчиной. Тем не менее позже он на Денисьевой все-таки женился, и этот мезальянс вызвал еще больший скандал, тем более что такой союз вел к смене сословия. С госпожой Соколовой дворяне Денисьевы поддерживать отношения не захотели. Муж из Соколова оказался никудышный, имел проблемы с алкоголем и скоро умер. Мать из Соколовой (а тогда еще Денисьевой) вышла тоже сомнительная. Позже помощник полицейского квартального надзирателя Михаил Дорошевич оставил следующую запись: «28 августа 1865 года из дома Кольрейфа, состоящего в г. Москве, Пятницкой части, 1 квартала скрылась от неизвестных причин дочь умершего Гвардии Полковника девица Александра Урванова Денисьева, оставив на произвол судьбы незаконнорождённого ею ребёнка, которому в то время было от роду семь месяцев. <…> Затем в декабре месяце того же года отыскалась мать этого малютки, но уже назад она его к себе не приняла и, отрекшись от прав матери, передала их жене моей Наталье Александровне Дорошевич». А через 11 лет по некоторым сведениям она потребовала у Дорошевичей вернуть сына ей и подала на них в суд. По одним сведениям суд она выиграла, по другим нет. Надо заметить, что в то время существовала юридическая коллизия. Не существовало четкой процедуры лишения родительских прав, поэтому «отречься от прав матери» - не юридический термин, а эмоциональная констатация факта. У официальных «отказников» и сирот при усыновлении появлялся дополнительный комплект родителей, но и прежние родители (если они были известны и упомянуты в документах) прав не теряли. С одной стороны ребенок мог получить наследство со всех сторон, с другой – случались прецеденты, когда биологические родители требовали отдать детей им, и тогда судьбу ребенка решал суд. На тот момент Александра была вдовой и имела еще двух детей. По еще одной версии она не только не пыталась вернуть сына, но наоборот, когда тот узнал во взрослом возрасте историю своего рождения и захотел с ней поговорить, захлопнула перед ним дверь. Достоверно известно, что они пересекались в редакциях газет, но отношения вне работы не поддерживали. Позже Влас Михайлович Дорошевич сам стал известным журналистом, которого называли «королем фельетонов».
Как бы то ни было, но брак проблем Соколовой не решил и лишь подбросил новых. Содержать семейство ей пришлось самой. И она отправилась в издательства, к счастью, связи в литературных кругах у нее были. Женщины, пишущие книги или материалы в периодических изданиях, в то время диковинками уже не были. Но все-таки их было немного, и речь шла либо о хобби, либо о подработке. Кто-то писал дамские романчики, кто-то занимался переводами иностранной литературы. Соколова стала, пожалуй, первой профессиональной журналисткой, для которой работа в СМИ стала основной деятельностью и главным заработком. И она действительно добилась успеха. Затем она решила также писать романы, и они оказались для публики даже интереснее статей. Она специализировалась на приключениях, детективах и исторических новеллах (историческими их можно было назвать условно). Для красочных описаний похождений аристократов у нее было припасено немало воспоминаний юности. Криминальные истории она писала также со знанием дела. Она сама минимум трижды попадала под суд. Дважды за подделку векселей и один раз за растрату вверенного ей залога. В двух случаях дело было закрыто за примирением сторон, в третьем она была сначала приговорена в ссылке, но историю опять удалось замять. Благосостояние Соколовой росло не по дням, а по часам. Издательства бились за право напечатать ее очередную историю. Многое выходило отдельными главами, которые из номера в номер публиковались газетами, и каждый номер читатели ждали с нетерпением. Скорее всего, о тех счастливых временах и говорилось в некрологе. Однако зря Соколова сетовала, что современные господа разучились проматывать деньги и проживать богатства. Она продолжила семейную традицию и тоже умерла в бедности. Экономить она разучилась, а мода на ее книги прошла в том числе из-за обилия молодых конкурентов. Тем не менее книги ее не раз переиздавались и после ее смерти. Любителям истории могут быть интересны ее мемуары.
А про скандальную связь Тютчева и другие его похождения можно прочитать тут
#история #историяроссии #книги #литература #романы #приключения #биография