Какой-то единой политики в отношении пленных не придерживались ни белые, ни красные.
Снисходительность к рядовым
Гражданская война не была однородной в своём протяжении. Вначале на обеих сторонах воевали фанатичные бойцы. Они не сдавались в плен, а если и попадали туда, то только ранеными. На снисхождение не рассчитывали.
И действительно, первые месяцы гражданской войны полны расправ с захваченными в плен как белыми, так и красными. Не щадили и раненых. Генерал Деникин признавал, что в этот период не только красные уничтожали взятых ими в плен белых, но и белые постоянно обагряли свои руки кровью пленных красноармейцев.
Постепенно гражданская война приобретала характер столкновения регулярных армий, пополняемых путём мобилизаций. Менялось и отношение сторон друг к другу. На смену взаимному озлоблению и ожесточению приходила политика. Важно было показать себя более гуманной стороной – хотя бы до момента взятия противника в плен – чтобы ослабить его сопротивление.
Обе стороны уделяли внимание классовой составляющей гражданской войны. Для белогвардейцев офицеры, служившие красным, были изменниками. История гражданской войны полна случаев расстрелов и повешений белогвардейцами взятых ими в плен генералов и офицеров, служивших в Красной Армии.
Рядовые солдаты из крестьян и рабочих, если попадали в плен к белым, ставились перед выбором: расстрел или война на стороне белых, против своих товарищей. Согласившиеся переменить фронт обычно в первом же бою перебегали на красную сторону. Отказавшихся не обязательно расстреливали, так как больше действовали на их испуг. Их заставляли работать в тылу.
Политика выборочного террора
Красные гибче подходили к военнопленным белогвардейцам. Правда, в ходе гражданской войны пленных офицеров у красных почти не было. Рядовых солдат – из мобилизованных крестьян и казаков – чаще всего отпускали по домам. Это не означало, что им простили их «вину перед рабочими и крестьянами». Таких бывших белогвардейцев могли репрессировать позже. Но на первых порах у пленных рядовых белогвардейцев складывалось впечатление большей гуманности красных.
Военнопленные белые подвергались классовой фильтрации. Представители «эксплуататорских классов» — чиновники, учителя, гимназисты, кулаки – если не расстреливались сразу (расстрелы пленных стали редкостью к концу гражданской войны), то отправлялись в концлагеря до окончания гражданской войны.
Наибольшую известность получили концлагеря для пленных белогвардейцев на Севере – в Холмогорах и на Соловецких островах. Условия содержания там были жестокими. Время от времени большевицкие руководители могли устраивать расправы над узниками концлагерей. Особенно «прославился» этим большевик Кедров. За его эксцессы сами большевики отправили его в психиатрическую лечебницу.
Самую известную и печальную судьбу приобрели офицеры Белой армии, сдавшиеся в Крыму в 1920 году. Несколько десятков тысяч офицеров поверили обещанию командующего Южным большевицким фронтом Михаила Фрунзе и бывшего царского генерала Алексея Брусилова, гарантировавшим жизнь добровольно сдавшимся. От 50 тысяч до 150 тысяч офицеров не стали эвакуироваться вместе с армией генерала Врангеля, а добровольно явились на советские регистрационные пункты. Но их тут же заключили в концлагеря, где начали расстреливать. Точное количество этой бойни, организованной венгром Бела Кун и еврейкой Залкинд-Землячкой, до сих пор не подсчитано точно. А именами палачей – Куна и Землячки – по сей день называются улицы в Петербурге и других российских городах.