Последний, оставшийся в живых (проза на дзен канале)

Постапокалипсис. Фантастический рассказ.

Я - последний... Последний, оставшийся в живых человек на земле. Больше никого не осталось. Вернее, кое-кто остался, но они более не те, кто были ранее... Не люди, другие...

Постапокалипсис. Фантастический рассказ.

Я не знаю, зачем пишу эти записки, ведь им не суждено быть прочитан­ными кем-то, кроме меня. А я когда-нибудь умру и больше не останется никого, способного читать... Но я пишу их, несмотря ни на что, быть может с тщательно скрываемой надеждой в глубине души... А, может быть, чтобы хоть чем-то занять вынужденные бес­конечные вечера и ночи моего жили­ща. Днем я делаю вылазки, чтобы по­полнить запасы еды - воды, оружия и других необходимых вещей: книг, бу­маги, ручек... Да, и самое главное, днем я трачу немало времени, что­бы найти гнезда ненавистных чу­жих и уничтожить как можно боль­ше этих тварей... Я привык называть их "чужими", как монст­ров из американского боевика. Чужие, монстры, чудовища. ... Хотя неважно, конечно, неважно, как их называть. Они не разумны, они - твари из глубин космоса и называть их мож­но как угод­но. Главное, они такие же смертные, как и люди. Их можно убить, и я убиваю их...

Я с обреченной грустью осознаю, что это слабая попытка. Их тысячи, миллионы, а я совсем один. Но, не­смотря на безнадежность, я не бро­саю своего дела. Если остался я один, если боги, или кто там еще заведует миром, сохранили мне жизнь, то, зна­чит, я просто не имею права сидеть сложа руки и отсиживаться в своем подземном убежище, Я должен хоть как-то отплатить чужим за гибель, всех людей. Иначе, зачем жить. К тому же на мне лежит и некоторая часть вины за их гибель, осознавать это чудовищ­но больно... Я должен очищать зем­лю от них, пусть шансов пойти нет, я должен расхлебать всю кашу, крова­вую кашу, что мы тогда заварили. Мо­жет быть, это и несправедливо, что все свалилось на меня одного, и я дол­жен расплачиваться за величайшую ошибку, совершенную людьми за все века существования, но мне все это безразлично, ибо содеянного не ис­правишь... Но я сам взвалил на пле­чи непосильную ношу и по мере сил устраняю последствия ошибки, глупой ошибки, приведшей к чудовищным по­следствиям, перед которыми меркнут две мировые войны и все другие вме­сте взятые... Ошибку, стоившую жиз­ни всех людей земли...

2

Никто не знал, откуда они появи­лись. Однажды в районе Баренцева моря, откуда ни возьмись, появилось НЛО. Был дан приказ сбить его сила­ми ПВО. С военного крейсера были пущены две ядерные боеголовки. Ра­кеты поразили цель, и огромная "та­релка" рухнула в море, не взорвавшись. После ряда сверхсекретных операций по поднятию НЛО со дна моря, тарел­ку с не меньшей секретностью пере­правили на засекреченный объект для исследования в районе Новой Земли. Там "тарелку" принялись тщательно изучать. Я, как принимавший в этом не­посредственное участие, был сви­детелем всей операции.

Корпус НЛО, сде­ланный из суперпрочного тугоплавкого металла почти не постра­дал. На нем лишь оста­лись две неглубокие темные вмятины - следы от боеголовок. Внут­ри НЛО, в подобии рубки, мы обнару­жили троих пришельцев - малорослых, хилых существ с огромной головой на слабом теле. Двое были мертвы, а тре­тий еще дышал. Его тут же окружили медики. Пришелец был помещен в контейнер, в котором поддерживалась привычная для него среда. Он прожил три дня и умер. До момента смерти он все пытался что-то сообщить нам. Он повторял слова, которые мы так и не поняли, но по выражению лица и огромных фиолетовых глаз пришель­ца можно было предположить, что он хочет предупредить о какой-то опас­ности. Мы решили, что он хотел ска­зать, что корабль может взорваться, но техники, разбирающие внутренности НЛО, уверяли, что никакой опасности нет. Научный отдел был в восторге — они поняли строение двигателя кораб­ля, это была принципиально новая си­стема преобразования энергии. Все были опьянены чувством открытия, прикосновением к тайне покорения космоса, так что в поры­ве чувств часто действовали неразум­но. И самым неразумным делом было вскрытие запечатанного отсека, в котором находились десять закрытых ка­мер с прозрачными крышками, В каж­дой лежал пришелец. Мы решили, что анабиозный отсек. Техники были вне себя от восторга. Это было потряса­юще, открылись сказочные возможно­сти использования криогенных камер для людей. Камеры были вскрыты. Пришельцы, находившиеся в спячке, были перенесены в наши блоки. Это событие предрешило судьбу Земли. То, что отсек был не анабиозным, мы поняли, спустя несколько часов. И уже слишком поздно мы поняли, что это был карантинный отсек для больных пришельцев. Их тщательно исследо­вали. Сравнили данные с данными пришельцев, умерших здоровыми. Пришельцы ока­зались заражены странными черве­образными личинками, пребывавши­ми в спячке в их телах... Пребывавшими в спячке до тех пор, пока мы не потревожили их покой... Личинки стали проявлять активность. Очень быстро от них разрослись мно­жество щупалец, вступивших в био­связь с внутренними органами пришельцев... До того, как мы поняли, что личинки опасны и для людей, они через потовые от­верстия при­шельцев выпустили мириады микроскопических зародышей, проникших в нервную систему человека, и спустя несколько недель превратились в червеобразных паразитов. Причем в одном теле могла существовать только одна личинка, двум было не ужиться, более сильный паразит уничтожал слабого. Зараженные люди чувствовали ненасытный голод и худели, поскольку паразит питался за счет их организма. Мы узнали это слишком поздно. Многие сотрудники базы были уже заражены. Те, кто побывал на «большой земле», заразили остальных. Пошла цепная реакция…

Когда личинка полностью адаптировалась в теле носителя, она с помощью нитевидных нервных отростков завладевала всем организмом. Человек сходил с ума, а паразит уничтожал его мозг и поселялся в черепе, откуда через разветвленную систему нервных волокон внедрялся в центральную нервную систему человека и мог контролировать все тело носителя.

Не знаю, может быть, у меня оказался уникальный набор ДНК или еще чего, но факт - мик­розародыши чужих игнорировали меня и не пытались про­никнуть в мое тело, поэтому я выжил. Хотя не знаю, кому больше повезло, мне или погибшим…

3

К тому времени, когда заразились сотрудники базы, я находился в Мос­кве. По спецлинии пришло короткое, но полное трагизма, сообщение: «Базе конец. Мы заражены. Это ко­нец света…" Я еще ничего не знал. После пришло второе сообщение, в котором последние выжившие базы, зараженные, но еще живые, подроб­но описали все, закончив тем, что они после отправки письма взорвут базу. База была уничтожена. Но было слишком поздно. По всей Европе, Азии, а спустя несколько недель все восточное полушарие было охваче­но заразой. А потом и весь мир. За­разились миллиарды. Весь мир со­шел с ума...

Безумные, дикие орды заражен­ных людей громили все вокруг, убивали друг друга... Повсюду земля была усеяна сотнями, ты­сячами трупов, повсюду лужи за­пекшейся крови, повсюду ужас­ные демоны в обличье людей...

Я не заразился и не сошел с ума, хотя от зрелища гибели че­ловечества был близок к этому. Горели города, повсюду смрад от гниющих трупов и горелого мяса, черные клубы дыма застилают небо, гремят взрывы, ветер гонит мусор по улицам, заваленным трупами, над которыми бьются в дикой схватке безумные зомби, тысячи бро­шенных домашних животных... Кар­тины, достойные Апокалипсиса, Суд­ного дня, Армагеддона… И посреди всего этого ужаса, хаоса, разрухи и мерзости стоял я, единственный, ос­тавшийся в живых...

Это были самые страшные дни в моей жизни. Не раз и не два я был близок к самоубийству, но собирал всю волю в кулак и пытался выжить в обезумевшем мире.

Первое время я прятался по квартирам, домам, подвалам. Чужие были активны лишь ночью и в пасмурные дни. Они не выносили солнечного света. На солнце они становились слепыми и беспомощными, как котя­та. В первые месяцы от этого погиб­ли миллионы чужих. Потом они по­умнели, стали скрываться от солнца и выходили на охоту по ночам.

Спустя время, к зиме я нашел хорошо оснащенный склад, перебрался в него и за несколько не­дель превратил его в укрепленный бункер, куда не могли проникнуть чу­жие. В бункере было неплохо. Я за­пустил бензиновую электростанцию, провел электричество. Запасов еды хватало, но я каждый день рыскал по городу, добывая в еще нетронутых магазинах и складах то, что годилось в пищу.

Пока царило безумие и неразбе­риха, чужие, бродившие по улицам, не пытались особо преследовать меня. Еды хватало. Они разрывали тела мер­твых, буквально штабелями лежавших по городу, они охотились за осиротев­шими собаками и кошками. Им было не до меня. Но я, в отличие от них, ни­когда не упускал случая разнести из винтовки голову чужому.

Зимой чужих почти не было видно. Они впадали в спячку и не показыва­лись на улицах, прячась в метро, кана­лизации, подвалах. За зиму я уничто­жал их несколько тысяч,

Зато с первой весной наступили тяжелые времена. На улицах стояла нестерпимая вонь от гниющих тел.... Чужие вылезали из своих нор, худые оголо­давшие, более злобные и подозрительные. Они принялись разры­вать остатки пригодных для еды трупов, громить скла­ды и драться друг с другом... При­мерно тогда же они осознали, что я представляю для них опасность, они сумели выследить мое убежище и по ночам пытались проникнуть в него, долбясь в крепкую бронированную дверь. Я стал осторожнее. Подходы к убежи­щу я заминировал, установил ловушки, в которых погибло немало тварей.

Они ненавидели меня, я ненавидел их. Они пытались убить меня, я убивал их.

Они не могли размножаться, и вы­лущенные ими личинки погибали, не находя носителей. Животные им не подходили, хотя, я думаю, в теплых стра­нах они могли использовать обезьян. Чужих становилось меньше, но убить их всех моими силами все равно, что вы­черпать море ведром. По моим под­счетам выходило, что на земле было не меньше миллиарда чужих. В Моск­ве, по крайней мере, около миллиона. Цифра огромная. Одному человеку не под силу уничтожить их всех.

Я часто размышлял о практичности моего истребления чужих. Рано или поздно я умру, может быть, от лап чу­жих, а они останутся и какое-то время вести на земле дикую жизнь, а потом и они исчезнут... Мир очистится, и планета Земля будет предоставлена са­мой себе... Может быть, так и надо?.. Может, это кара людям за грехи, за то, что мы испоганили свою землю? И некто всемогущий применил эффек­тивное лекарство от опасного вируса, разрушающего природу планеты, имя которому - человек...

Еще я часто думал, есть ли на земле еще хоть один человек, кроме меня, которого также не коснулась зараза?

Не мог же я оказаться единственным: из почти семимиллиардного населе­ния земли, не подверженным парази­там?.. Я горестно осознавал, что даже, если и есть где-нибудь нормальные люди, то мы вряд ли сможем встре­титься. Они; могут жить где-нибудь в Австралии, на океанских островах, в Америке... Все равно нет возможно­сти связаться с ними. Я много раз посылал в эфир обращение по воен­ной радиостанции, но все попусту. В наушниках слышался лишь треск ат­мосферного, электричества и больше ничего...

4

Прошло два года и семь месяцев со дня падения роковой "тарелки". Стояла весна. Улицы превратились в гряз­ные лужи, стоявшего снега, из ко­торых торчали белые скелеты летками истлевшей одежды... Здания, покрытые копотью, зияли выбитыми стеклами окон. Все походило на какой-то ду­рацкий фильм о ядерной катастрофе, но это был не фильм... Единствен­ное, что ничуть не изменилось так это небо. Над опустевшим, опустошенным городом все так же голубело чистое небо, плыли облака, сияло солнце... В тот день я с рассвета до заката провозился в городе, собирая в мик­рогрузовик оружие и продукты. Ря­дом бегал мой единственный при­ятель - лохматый пес Шарик. Я подобран его щенком с перебитыми лапами, еле живого от голода. Он тоже был последним в своем роде. По крайней мере, больше я собак не видел. Я выходил Шарика, он, поправился и немало скрашивал однообразие жизни. У Шарика был нюх на чужих. Он выслеживал их гнез­да. Я брал канистру с горючим, об­ливал скорчившиеся в темноте тела и поджигал или разносил им головы из автомата. У меня, было много спо­собов расправиться с ними.

В городе я припозднился. Когда мы с Шариком возвращались домой, сол­нце уже зашло, и на улицы начали вы­ползать чужие. Они пытались бро­ситься на меня. Я прошивал их из "калаша" или попросту сбивал гру­зовиком.

У входа в убежище лось с десяток чу­жих. Заметив маши­ну, они с рычанием пошли на меня. Я врубил фары. Свет ослепил их, а я быс­тро прошелся по их головам из автома­та. Я редко промахи­ваюсь.

Зайдя в бункер, я не сразу обратил вни­мание, что в нем что-то не так.

Некоторое время назад я совместил маг­нитофон и передатчик, чтобы послания вы­ходили в эфир непрерывно на всех возмож­ных частотах. Еще я установил систему экстренного оповещения при получении от­ветного сигнала. При этом замигала бы красная лампа...

... Так вот, когда я вошел в бункер, в нем царили тишина и тьма, которую периоди­чески разрывали всполохи красного света и треска...

... В первое мгновение я подумал, что это галлюцинация и зажмурился. Но когда я снова открыл глаза, ничего не исчезло. Это было не видение. Вне себя от радости я кинулся к рации. В наушниках вместо осто­чертевшего шума раздавался живой, чело­веческий голос...

Послесловие

Эта история могла бы закончиться по-раз­ному. В одном из вариантов дальнейшего развития событий мог бы произойти чис­то голливудский хеппи-энд. Оставшиеся в' живых люди, раскиданные по всему миру, со временем бы собрались в одном месте. Образовали бы крепко сплоченную общи­ну, боролись бы против чужих и постепенно возрождали бы человечество. А, может быть, в их общине появились острые конфликты, и они бы истребляли не только чужих, но и друг друга...

В другом варианте люди не смогли бы воссоединиться и продолжили бы жить по одиночке, ведя безнадежную войну с чужи­ми. Многие бы погибли от лап чудовищ в облике человека, «счастливчики» бы дожи­ли свой век и умерли бы от старости, а, может, и от болезней...

В третьем варианте на Землю прилетели бы добрые инопланетяне. Помогли бы ос­тавшимся в живых людям истребить чужих и заново наладить жизнь... А, может быть, инопланетяне прилетели бы слишком по­здно и обнаружили бы одичавшую планету, заполненную дикими зараженными суще­ствами... Если бы эти пришельцы начали исследовать мертвые города, то, может быть, в одном подземном бункере обнару­жили бы записки последнего человека...

Каждый может по-своему додумать про­должение этой истории. Вариантов могут быть десятки и сотни, и не все они могут быть счастливыми...

Самое главное в том, что на самом деле такого никогда не случится, хотя мы в си­лах уже сейчас уничтожить Землю и все живое на ней. Достаточно нажать на пре­словутую красную кнопку, и фантастика ста­нет суровой реальностью. Но надо наде­яться, что мы, люди, еще не настолько обезумели... Хотя кто знает... Тьфу, тьфу, тьфу...