В череде оглушающих сообщений еще одно - умер Владимир Николаевич Сунгоркин. Просто ушел в экспедицию по отдаленным уголкам беззаветно любимой им, несуразной, огромной и сложной России... и там остался. А как еще должна выглядеть смерть профессионального репортера?!
Но так не вовремя...
Он оставался оплотом стабильности для могучего коллектива по всей стране и хранителем профессионального достоинства. Что бы там ни говорили...
«Комсомолка» не была моим домом, в него привел меня Владимир Николаевич. Он просто спас скромного редактора районной газеты от своры чиновников, объявивших войну маленькой честной газете.
«Редакция «Комсомольской правды» официально предлагает Евгении работу. С искренней надеждой, что Острая принесет читателям «КП» ту пользу, которой испугались в Омске», - опубликовал спецкор «КП» Владимир Ворсобин в своем разгромном расследовании.
Такая громкая поддержка для обидчиков маленького человека, конечно, была санкционирована лично Владимиром Николаевичем. В тот момент журналистская солидарность уже была утопией.
- Как тебе удалось докричаться до Москвы? - удивлялись коллеги, предпочитавшие помалкивать, а не заступаться.
Но Сунгоркин считал это своим профессиональным долгом.
И, конечно, такого авторитетного вмешательства мне не простили. Через несколько месяцев мстители добились возбуждения в отношении меня уголовного дела, потащили на допросы, обвинив в экономическом преступлении. Нет ничего страшнее журналисту - борцу с коррупцией и головотяпством - оказаться приколоченным к позорному столбу. Это был, казалось, конец. Карьеры, любимого дела, да и, собственно, жизни. На это и был расчет.
- В чужом глазу соринку видели, в своем - бревна не замечали, - злорадствовали в адрес моих заступников.
Мне предстояло самое сложное - сказать об этом главному редактору. Но Владимир Николаевич ни на секунду не усомнился.
- Володя, сотри с лица земли там всех, - Сунгоркин без колебаний отправил бороться с несправедливостью свои лучшие пишущие силы.
Мы победили! Я рада, что успела сказать главреду спасибо - за неравнодушие, за понимание, за преданность профессиональному долгу! За стойкость он точно мною гордился.