Мичико, дочка не выходи отсюда чтобы не услышала. Не шевелись и не издавай ни звука – тут ты будешь в безопасности.
Женщина закрыла дверцу ведущую в совсем небольшое подпольное помещение. Поправила татами, стараясь убедиться, что тот, кто будет обыскивать комнату, ничего подозрительного в ней не обнаружит...
Первая часть
***
Девять лет прошло с того момента как убегая от бушующей в стране кровавой смуты, Азуми с дочерью скрылись высоко в горах. найдя убежище в старом заброшенном храме за рекой. И тот день, когда к ним израненный, но живой вернулся Мамору стал знамением начала эпохи покоя и пусть не полной, но безопасности.
Семья была вместе. За прошедшее время позабылось словно дурной сон всё то, что случилось в уже ставшем внешнем для них мире. Словно по милости того, чей храм стал для них приютом, в стенах его нашли не только убежище. Пусть и не многое, но столь нужное для налаживания быта имелось.
В благодарность и почтение к святилищу, Мамору с Азуми привели в порядок всё в храме, осознав, что тут искать их не станут. Насколько это было им посильно и позволяли возможности, сожалея что не знают в честь кого было возведено это святилище, они даже проводили считавшиеся общими для почтения обряды.
Казалось, что день за днём проводимый в заботах и хлопотах за воспитанием дочери, добыванием пропитания на благодатном огороде, ловле рыбы и поддержании святилища могут длиться вечность. Даже вечность иногда подходит к концу...
Мамору сидел в тени дерева, на берегу реки и смотрел как в кристально чистой воде рыбина всё никак не решится заглотить наживку. То отплывая, то снова кружась вокруг наживки, все не могла решить свою судьбу. Какая крупная, точно хватит на ужин троим – размышлял рыбак, – интересно такая крупная из-за того, что достаточно долго была осторожной и много проплавала в водах? Тогда воля твоя, если на стол попадёшь. А может она просто брюхатая и носит будущее потомство? Тогда неправильно будет цикл жизни прерывать, у того, кто своё миру ещё не отдал. Так кто же ты на самом деле?..
Размышления о судьбе рыбы и его участии в ней, прервала неожиданная, пронзающее резкая боль. Выдавленный из лёгких воздух с кашлем выплюнул и кровь. Долетев до воды, она оставила слегка алые круги, окончательно спугнув рыбу.
Мамору совершенно оцепенев от неожиданности и шока, не понимал, что происходит. Лишь ощущая словно из треснувшей чаши вытекающая вода, опустошает её, так и тело его покидала жизнь.
"Ты не последний..." слова, прозвучавшие в самой голове, вырвали из сгущающегося в глазах тумана, придав сил. Мужчина опустил взгляд туда, откуда пульсирующее исходила боль по его телу и, к своему ужасу, обнаружил торчащее древко стрелы. Проклятие! – то ли выругавшись, то ли констатируя факт, – Мамору понял, что так хорошо забытое прошлое пришло о себе напомнить. Но как? Зачем? Эти вопросы, повисая в сознании грозили окончательно провалить сознание в туман и мрак.
Собраться с силами, выдернуть или обломать стрелу. Взяться за меч, встретить врага и сразиться. В памяти промелькнули образы последней битвы, когда он ещё мог держать в руках оружие...
Эй, обрубок! Ты ещё жив? Хорошо – раздался чей-то голос. К так и не сдвинувшемуся с места Мамору вышли трое на вид самураи.
Признаться я хотел пустить тебе сразу стрелу в горло, тогда может ощутил на себе, как захлебываясь собственной кровью умирал он. – продолжил говорить мужчина. Мамору внимательно рассматривал лицо говорившего, пытаясь вспомнить его. Может годы изменили до неузнаваемости этого мужчину? За сединой волос, морщинах на лице, он не узнавал знакомых черт. Глаза... суровый, полный жестокости, но в то же время наполненный ликованием взгляд показался знакомым. Ответы начали выходить на свет.
Он умер как воин, с честью – собравшись силами сказал Мамору, – его был путь, вызваться со мной в схватку. И не моя вина, что не смог взять верх в ней он.
Не твоя вина? – процедил сквозь зубы старик, – может ещё не помнишь, как мучения перед смертью ты ему доставил?
Закипая от злобы и гнева, старик сильнее сжал лук в своей руке. Словно в очередной раз переживая в памяти ту картину, что видел он перед глазами девять лет назад.
Мучения? – искренне не понимающе сказал Мамору, – последнее что помню перед тем, как потерять сознание, я дал ему быструю смерь. Меч мой снял голову?
Ты помнишь одно, а было всё иначе – сказал старик. Перед тем как без чувств упасть, с размаху по горлу прошёлся ты мечом. В муках прошли последние мгновения... сына моего.
Прости за это... – в голосе мужчины звучала горечь от услышанного. Сын твой бился славно. Та рана, что в схватке оставил я ему, была не излечима. Врачеванием лишь продлили муки к смерти.
Желание старика сказать, смотря в глаза, насладиться триумфом момента, когда он скажет какой расплаты жаждет – на миг иссякло. Рука, сжимавшая несколько уже кажущимися долгими мгновениями лук – ослабила хватку. Оружие словно не желая отпустить своего хозяина, сдалось и медленно сползало по влажной ладони поддавалось силам природы, упало на землю.
Простить? Простить нельзя – словно в пустоту произнёс старик.
Со скоростью опытного бойца он вытащил в одно движение дайто. Мгновение и голова Мамору покатилась к реке.
Спутники старика стоявшие поодаль переглянулись. Они всё гадали какой план из всех, что за годы как напьётся, озвучивал их господин, исполнен будет.
Тащить едва живого калеку к его жене им не хотелось... Самураи приободрились, ощущая, что силы сохранят на более им приятное занятие. Если только их господин желанный план не отпустил.
Какие наши действия, господин? – спросил один из самураев, видимо посчитав достаточно долгим тишину, в которой бездвижно стоял старик.
Отпустить… нельзя… простить – вырванные мысли обрели звучание, сорвавшись шёпотом с губ.
Слова самурая стали лезвием, разрубившим грань между мирами грёз и реальности.
Старик повернулся лицом к своим спутникам. Окинул испытывающим взглядом своих компаньонов. Не скрывая омерзения, испытываемого все эти долгие к одному из них, он обратился:
– Орочи. Ты обещание сдержал, и я своё держу. Ты свободен, живи как хочешь. А нам пора обратно…
Мой господин! – упал на колени освобождённый, – позвольте мне остаться при вас и как все эти годы, верно служить вам.
– верность?! Что знаешь ты о ней, пёс. – Гнев в голосе старика норовил воплотиться ещё одной кровью на клинке. – Не твой ли брат лежит там? Знанием, где искать его не ты ли свою шкуру выкупил?
– Тогда делал всё возможное справедливости ища, не первым кто от клятвы оступился. Не мог уйти из мира отпустив его. Господин, вы помните, когда в деревне той ваш отряд встретили одни мужчины? Мужчины, умертвившие всех своих близких и только Мамору позволил семье сбежать.
Его хотел нагнать и покарать за это. Прошлый господин не дал сделать это. Воля ваша – казните если сомнения и призрение испытываете ко мне. Своё достигли оба…
Старый самурай смотрел на склонившегося мужчину. С минуту взвешивая услышанное, решение выносил. Бросив короткий взгляд на тело Мамору, сказал:
– Встань. Ты говорил, знаешь место, где прячутся они. Веди...
Продолжение...