свои знания добываешь по крупинке всякий день, а твой ребенок думает что ты скала, из них состоящая,
свое имение вымениваешь на часы жизни, на дни, на годы иногда, а твой ребенок едва ощущает его как данность, как часть пейзажа, как свой контекст, которого бывают и получше контексты вообще-то, но что поделаешь, родителей не выбирают,
твоя жизнь - только для тебя хэппенинг, только для тебя она - капельница времени в вене, а твой ребенок не для того, чтобы это знать, ему не положено,
и всякий раз, когда он нечаянно, расфокусированным взглядом застает тебя за твоей жизнью, он испытывает приступ тошноты и стирает себе память, потому что ты - почва, на которой он вырос, и жизнь у тебя предполагается почвенная, а всё самое настоящее происходит с ним, а не с тобой.
а ты сам всё тот же ребенок, просто оброс временем и бытием, и тебя-ребенка не разглядеть - толку что ты им маешься каждый миг, им тычешься в каждый новый день и каждый новый страх, и он успевает горько всплакнуть или вздрогнуть до того, как взрослый ты упрячешь его поглубже - это твои внутренние дела, это твои навсегда внутренние неразрешимые дела, ты до самой смерти - дитя божье, вот об Него и будь им, а наружу в человечий эфир этот сигнал не пройдет, потому что там он не нужен никому - ну кроме психологов, потому что они умеют из него печь свой хлеб.
и твоему ребенку не нужен твой ребенок, им не подружиться и не поиграть вместе, они - соперники, конкурирующие за тебя.
за тебя, добывающего по крупинкам знания каждый день, живущего наощупь, ничего толком не имеющего, ничего сам-по-себе не стоящего.
и твоя сомнительная - твоя единственная для ребенка - ценность в том, что другого ничего вместо тебя и у него и вовсе нет.