Из русских философов конца XIX века наиболее подробную и деятельную программу для кампании против смерти предлагает Николай Федорович Федоров (1828/9–1903)1. Его монументальный двухтомный труд «Философия общего дела» (1906–1907, 1913)2 полностью посвящен идее обретения человечеством бессмертия.
По мнению Федорова, Христос воскресил Лазаря, чтобы личным примером подвигнуть людей на общее научно-трудовое дело воскрешения, дать человечеству образец для коллективного подражания ему (imitatio). Христос у Федорова не столько тот, кто воскрес из мертвых, смертию смерть поправ, сколько тот, кто воскресил Лазаря, своего друга, чтобы показать людям, что вслед за ним они должны начать «дело делать», то есть воскрешать своих «друзей». По мнению ряда критически настроенных религиозных мыслителей, Федоров считает главным событием в жизни Христа не мученическую смерть на кресте ради искупления грехов человеческого рода, а именно воскрешение им Лазаря. Иными словами, мистерия воскресения Христа и православной религии в федоровском проекте заменяется медицинскими экспериментами над телом человека, а также научным изучением «проблем воскрешения», то есть теми средствами, которые были доступны человечеству. Единственный след Бога в деле можно найти в том, что Федоров все же хочет в конце концов получить «одобрение» небесного Отца; он хочет показать ему все «пятерки» в «аттестате зрелости», выданном человечеству после успешного окончания дела, начатого им. Небесный Отец нужен Федорову еще по одной причине: без него человечество не может стать семьей любящих братьев и сестер, а именно таковым, а не семьей, состоящей из мужа и жены и детей, Федоров видит человечество в будущем.
Согласно Федорову получается, что Христос, будучи сыном Бога, мог естественным образом воскресить самого себя или быть воскрешенным своим отцом — статус божественности гарантирует это. Но смертных должны воскрешать сами смертные, которые по ходу дела также приобретут бессмертие. Христос наглядно показал пребывавшему в ужасе от смерти человечеству, что даже если пугающее разложение уже коснулось тела умершего — Лазарь был мертв четыре дня, когда Христос его воскресил, — обратить вспять процесс распада вполне возможно. Возможно также воскрешение давно умерших. Между божеством и человеком нет непреодолимых преград, а есть близкое родство. Воскресив Лазаря, своего друга, Христос показал, что человек — это «другое Я» самого Бога. Игра слов была важна для Федорова, так как он считал, что омонимия, этимология и звуковые повторы с помощью скрытых сил языка (магии слов) открывают Истину бытия. Игра слов «друг — другое я» содержит глубокий смысл: все, у кого умер «друг», должны присоединиться к делу. А есть ли кто-нибудь, у кого не умер «друг»? Друг всех людей, Христос, благословляет дело спасения всех «друзей» во всем мире, начатое им ради своего друга Лазаря. Тут следует отметить характерный аспект прочтения Федоровым библейских текстов: очень буквальное восприятие в сочетании со свободным истолкованием.
Так, «грехопадение» для Федорова было именно «падением», то есть принятием горизонтального положения тела в акте полового соития. При каждом новом принятии этого положения смертным человечеством, при каждом половом соитии этот греховный акт, однажды совершенный в Эдеме, «повторяется» снова и снова, подтверждая падшее состояние людей. В конечном итоге все виды «горизонтальности» связывались Федоровым с грехом падения и со смертностью человека. Аскетичный Федоров старался как можно больше времени проводить стоя, то есть в «вертикальном положении жизни», и отказывался работать сидя, даже когда у него в старости болели ноги. Он спал на жестком сундуке (без белья и покрывала) длиной в аршин (0,71 м), словно для того, чтоб не «забыться и заснуть» смертным сном. Федоров одобрял православный обычай стоять во время церковной службы, и вообще вся его философия предписывает «вертикальность» как подобающее состояние человека. Эта черта отличает человека от животного и указывает на его особое положение в природном мире. Преодоление постоянной горизонтальности сна было бы первым шагом на пути преодоления смерти.
Как уже отмечалось выше, по мнению Федорова, Христос указал дорогу к воскрешению всех умерших людей; однако он не сообщил, каким путем добиться желаемого результата в деле воскрешения. По-видимому, он сумел воскресить своего друга, потому что, как Бог, имел средства, доступные лишь божеству, включая «магию» зова по имени и повеления «Выходи». Если, помимо священной магии, он и применил при воскрешении Лазаря конкретное знание о свойствах смерти и средствах прекращения этого состояния, он не объяснил произошедшее, так как это было бы бессмысленно: никто из присутствующих не понял бы, о чем он говорит. Итак, задача найти путь к воскрешению мертвых была предоставлена самому человечеству, и без малого за две тысячи лет после вознесения Христа его осенили кое-какие прозрения в изучении природных явлений. С помощью разума и его детища, науки, оно добилось кое-каких результатов с тех пор, как Лазарь воскрес. По мнению Федорова, оно теперь дошло до той точки, где вырисовываются пути к отдаленному, но достижимому бессмертию.