Глава 1. Начало
Глава 6. О важности телефонных разговоров
При выходе из Балтийского моря в пролив Зунд, первый из разветвленной системы Датских проливов на нашем пути, вахтенный штурман по инструкции доложил дежурному берегового поста контроля за движением морского транспорта. Он сообщил о том, что теплоход «Композитор Бородин» с радиопозывными… под российским флагом, порт приписки Санкт-Петербург, следует из порта Санкт-Петербург в порт Абадан (Иран) с двумя тысячами тонн генерального груза.
Наше судно зафиксировали, занесли в электронную базу данных, и график движения «Бородина» отныне подлежал дальнейшему контролю на добром десятке подобных береговых постов вплоть до выхода в Красное море. Любая служебная инстанция вправе обратиться на такой пост, чтобы получить достоверные сведения о том, в каком районе движется нужное судно. Вот мы и оказались «под колпаком», как Штирлиц у Мюллера, и будем под ним находиться на всем протяжении рейса.
Следующий пост контроля ждал нас на входе в пролив Ла-Манш, потом – после выхода из него, и так далее. Широки морские просторы на планете Земля, а пройти незаметно по маршруту из «пункта А в пункт Б» грузовому судну в наше время не удастся.
Однако, вернемся в пролив Зунд. Слева по борту на берегу острова Зеландия показались точеные башенки готического замка Кронборг – главной достопримечательности датского города Хельсингер. На английском языке название этого города произносится, как «Эльсинор», это и есть всемирно известное место действия пьесы Шекспира «Гамлет, принц датский». Внутри замковых покоев Кронборга и в закрытом дворе не раз с успехом ставился самый знаменитый спектакль английского драматурга. Обладатели счастливых билетов рукоплескали героям шекспировской трагедии, выступавшим в фактическом антураже Эльсинора. Остальным зрителям из числа тех, кто осматривал романтический силуэт замка только в морской бинокль с проходящих мимо судов, к сожалению, ни разу не удалось заметить тень отца Гамлета в лучах заходящего солнца.
Из Зунда судно вышло в широкий пролив Каттегат, который за мысом Скаген становится проливом Скагеррак. Выдвинутая из береговой черты полуострова Ютландия длинная песчаная полоска, именующаяся мысом Скаген, является крайней северной точкой Датского королевства. Мыс делит море на два пролива, а постоянно меняющиеся течения и частые штормы делают это место на карте опасным в действительности. В водах у Скагена начинается зона разделения движения судов: часть из них, как и мы, забирает к зюйду и идет вокруг Европы, другие направляются на норд в порты Норвегии, а кто-то курсом вест прямиком бежит в Северную Америку.
Этот морской район похож на дорожный перекресток без светофора. Пробок вокруг не наблюдается, но транспортные происшествия происходят. В былые времена столкновений судов случалось не менее десятка за год. После организации зоны разделения столкновений стало меньше, но опасность по-прежнему остается.
В моем рабочем блокноте записано, что 6 октября 1994 года судно, на котором я находился, в 15 час. 15 мин. (время московское) с трудом разошлось с норвежским балкером «Western Tiger» водоизмещением 15 тысяч тонн. Могучий «Тигр», превосходящий нас в пять раз по размерам и в два раза по скорости, не глядя по сторонам, несся из Норвегии в Балтийское море. На отчаянный рев нашего тифона и настойчивые призывы по радио выйти на связь никто не реагировал. Свой маневр по уходу от столкновения балкер начал в последний возможный момент, поэтому борта обоих судов оказались на расстоянии менее полкабельтова (90 метров), когда мы прошли мимо друг друга. На нашем судне уже сыграли общесудовую тревогу, и члены экипажа в надетых спасательных жилетах с тревогой наблюдали за расхождением. От столкновения всех отделяло несколько минут. Встречная махина на полном ходу раздавила бы нас, как пустую яичную скорлупу.
Судьба оказалась добрее. На открытом крыле мостика норвежского балкера появился вахтенный начальник афро-норвежского происхождения и приветливо помахал рукой, мол, не с..те, все в порядке. Мы угрюмо всматривались в белозубую улыбку на темнокожем лице новоявленного викинга.
С тех пор утекло много времени, и я много раз на других судах шел мимо Скагена, выбросив из памяти тревожный эпизод.
Сейчас этим путем прошел теплоход «Композитор Бородин» и устремился на юг … в Северное море. Не стану претендовать на истину, но у меня сложилось устойчивое убеждение, что после всесезонно холодного и дождливого Балтийского Северное море встречает долгожданным теплом. Объяснением сему взгляду служит теплое атлантическое течение, «подогревающее» эту воду, «удачное» местоположение моря, которое оказалось на пять градусов ближе к югу, чем Санкт-Петербург и Хельсинки. И, наконец, чисто зрительно более светлые воды Северного моря воспринимается теплее темных вод Балтики. Не надо кутаться в теплую одежду даже в зимние месяцы, чтобы выйти на открытую палубу.
Писать о движении по Северному морю и не упомянуть о знаменитой рыбалке на мелководных банках у западного побережья Ютландии, просто невозможно. Помню случаи, когда судно оказывалось в таком положении, при котором приходилось идти «в никуда», не имея нового рейсового задания. В ожидании получения приказа о следовании в тот или иной порт капитаны вели свои суда без какой-либо спешки, руководствуясь общими рекомендациями менеджеров, вроде, «идти к Англии!» или «возвращаться в Балтийское море!». Капитан в таком случае, будучи в душе заядлым рыбаком, обнадеживал свой экипаж обещанием пойти на лов трески в известных рыбацких местах.
На морских картах отмечено одно из подобных мест, которое в просторечье именуют банкой «Огурец». Немало экипажей судов разных компаний хватали через край положительные эмоции во время удачной рыбной ловли. При хорошей погоде капитан стопорил машину, и судно ложилось в дрейф. Рыбаки извлекали из чемоданов собственные снасти, хвастаясь друг перед другом новыми блеснами и супернадежной леской, а потом, пустив их в дело, долго стояли у фальшборта в ожидании прихода ловецкого фарта.
Тот, кто всю жизнь покупал треску в магазине и ни разу не пробовал продукт, только что выловленный из моря, ничего не может сказать о вкусе этой замечательной рыбы. Наши рыбаки один за другим снимали с крючка и бросали себе под ноги увесистые экземпляры морской добычи, долго продолжавшие бить хвостами и прыгать по палубе.
Через часок-другой повар ставил на стол в кают-компании круглое блюдо с ломтями жареной трески, аппетитно призывавшей намять ее с вареной картошкой! Судовые виртуозы-кулинары умели вполне квалифицированно бланшировать тресковую печень, куски которой, залитые растительным маслом, покоились на полках холодильников в закатанных стеклянных банках. Готовые консервы спокойно ждали того часа, когда их поставят на стол и употребят в дело под добрую стопочку. Поистине, любительская рыбалка в Северном море – волшебное дело!
В южную часть Северного моря наше судно шло среди многочисленных островов. По правому борту оставались рукотворные острова – морские буровые платформы, которые появились среди морских волн с момента начала промышленной добычи шельфовой нефти в этих местах. По левому борту тянулись Фризские острова. У самого крупного из цепочки Западно-Фризских островов – голландского острова Тексел – начинается очередная зона разделения движения судов, откуда часть из них следует к проливам Па-де-Кале и Ла-Манш, а другие – к восточному побережью Англии и Шотландии.
Британское направление мне в свое время очень нравилось, и я написал немало строк о Соединенном Королевстве в своем дневнике.
Запись из личного дневника
«Когда я служил под знаменами герцога Кумберлендского!», – эту фразу мой брат часто произносит, вторя одному из героев старого советского фильма «Остров сокровищ». Там долговязый пират Джордж Мерри в таверне «Подзорная труба» вспоминал свою боевую молодость. Фильму уже три четверти века, и брат пользуется фразой лет пятьдесят, поэтому она отложилась в моей памяти как устный памятник истории.
О самом герцоге и о его ветеранах я долго ничего не знал. Каково было мое удивление, когда однажды история ожила. Для этого лишь потребовалось попасть в Англию.
Судно наше стояло в морском порту Берик-апон-Твид, расположенном на севере Англии у границы с Шотландией, проходящей, как известно, по реке Твид. Мне удалось воспользоваться свободными часами и оправиться бродить по узким улицам маленького городка, вокруг которого многие столетия складывались коллизии драматических отношений двух соседних народов. Таблички на старых зданиях извещали, что Берик тринадцать раз переходил от англичан к шотландцам и наоборот. В конце концов, остался по английскую сторону, хотя его кварталы построены на левом, шотландском, берегу. В романах Вальтера Скотта встречается выражение «по ту сторону Твида», – так шотландцы называли огромную территорию, лежавшую к югу от их родины.
Неподалеку от Берика на поросших вереском пустошах, широких просторах, именуемых «Пограничьем», не раз вспыхивали жестокие сечи между отрядами вольных горцев и регулярной армией английских королей. К высокому берегу Твида, где громоздятся развалины шотландского рыцарского замка, эхо до сих пор приносит отголоски хриплых команд Уоллеса и воинственных криков его дикого войска, атакующего сомкнутые ряды хладнокровного противника.
Неудивительно, что королева Елизавета I, удачливая соперница шотландки Марии Стюарт, распорядилась обнести пограничный город мощнейшими в Северной Европе оборонительными сооружениями. Стены и бастионы, созданные в традициях итальянской фортификационной школы, пребывают в прекрасном состоянии с момента постройки в конце XVI века по сию пору, то есть к началу века XXI.
Один из бастионов крепости, обращенный в сторону Шотландии, к моему удивлению имел название «Кумберлендский»! Меня словно током ударило, когда я прочитал в артиллерийском дворе бастиона бронзовую табличку со знакомым с детства словом. Внутренний голос подсказывал: «Ищи, и сам герцог должен быть где-то рядом». Увы, в Берике остался лишь именной бастион и восковые фигуры его солдат в красных мундирах и черных треуголках, а следы королевского отпрыска вели дальше на север, в Шотландию. Почитав оказавшиеся в моих руках документы об ушедших временах, я выяснил, что войска под его знаменами прославились именно там.
Случай благоволил продолжению исследований: судно получило рейсовое задание идти грузиться солодом для петербургских пивоварен в шотландский порт Инвернесс. Переход морем был коротким по расстоянию и непродолжительным по времени, но непростым по обстановке.
Из Берика мы вышли в новогоднюю ночь, точнее в первые часы 1 января, в высокую приливную воду. Вечерком накануне выхода экипаж посидел за новогодним столом, порадовался обилию праздничных блюд и символической бутылке шампанского, одной на всех. Встали из-за стола – и за работу.
Из порта в море вел узкий судоходный канал, по обоим берегам которого расстилались аккуратные газоны со стриженой травой. Судно неторопливо двигалось по каналу, а по левому борту всего метрах в двадцати от наших иллюминаторов красиво гарцевали две всадницы.
Чудно было смотреть: у нас в Петербурге сейчас публика снежными забавами тешится, а на севере Англии по зеленой траве, освещенной электрическим светом, как в замедленной съемке скачут незнакомки на прекрасных лошадях.
Канал закончился, началось открытое море. В этом месте романтические воспоминания придется сменить прозаическими. Читатель, не обессудь: это – не дамский роман, а рассказ моряка.
«Ну, кто ж из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался?», – поднял эту тему задолго до меня поэт Сергей Есенин. Со мною под утро приключилось такое же, правда, в каюте, а не на палубе. Меня чуть не сбросило с койки от сильнейшей бортовой качки, начало которой я спокойно проспал. Морской болезни я мало подвержен, но у берегов Шотландии приступ подкрался внезапно. В следующий после пробуждения момент я двумя прыжками подскочил к умывальнику и… успел. Затем, ругаясь страшно на непогоду, тщательно ликвидировал следы произошедшего безобразия. При этом с удивлением обнаружил, что вчерашние маринованные грибочки лежали в раковине как новенькие. Странно, а ведь хорошо вчера шли грибочки, вкусно было, хоть собирай их и снова в салатник! Мелькнувшую глупую мысль быстро унесло, потому что пришлось опять ругаться.
Наше небольшое по морским меркам судно тяжело укладывало с борта на борт; уцепившись правой рукой за поручень, а левой помогая ногам, я забрался по трапу в рубку. Видимо, туда до меня уже заглядывали люди с зелеными лицами, поэтому вахтенные в один голос крикнули, что до точки поворота осталось несколько миль, там пойдем по ветру, качать будет меньше. Им самим, бедолагам, у штурвала нелегко дались часы ходовой вахты.
Суровое испытание устроила Шотландия, явно не желая делиться со мной сведениями о своем враге герцоге. Морской переход завершился поздно вечером в Инвернессе, портовом городе, который помимо всего прочего известен тем, что многие союзные морские конвои во время Второй мировой войны уходили в Советский Союз именно отсюда.
Главной же всемирной достопримечательностью окрестностей является озеро Лох-Несс, расположенное рядом с городом. Шотландский лоцман с подозрительно красным носом, заводя судно в порт, заверил нас, что ископаемое чудовище на самом деле до сих пор живет в озере. Его даже можно увидеть, только для храбрости перед экскурсией следует выпить как можно больше виски.
К озеру съездить времени у меня не было, но удалось разузнать еще об одном историческом месте неподалеку от Инвернесса, селении Каллоден. Здесь в 1746 году состоялось последнее полевое сражение на территории Британских островов.
Здесь Шотландия окончательно потеряла свою независимость. Здесь герцог Кумберлендский, сын английского короля Георга II из Ганноверской династии и Бранденбургской принцессы, то есть чистокровный немец, бился за единство Великобритании. Здесь его противником был прямой потомок британских королей и претендент на корону Карл Эдуард Стюарт, собравший последнюю шотландскую армию.
Здесь полководец герцог Кумберлендский выиграл свое единственное в жизни сражение, хотя воевал еще и на Континенте, но терпел поражение за поражением и в Войне за австрийское наследство, и в Семилетней войне. Здесь английское войско сумело решить исход битвы всего за двадцать минут. Здесь шотландцы проявили отчаянную храбрость, а английские солдаты оказались не только храбрыми, но и умелыми воинами.
Они могли потом гордиться, что под знаменами герцога Кумберлендского одержали победу, эти бывалые английские солдаты. Их называли «бифитерами», поедателями говядины: ежедневно каждому из них полагалась добрая порция говяжьего стейка с кровью. Победителей следовало хорошо кормить, ведь им предстояло еще столько войн. Войн, в которых через несколько лет они воевали в едином строю бок о бок со своими недавними врагами шотландцами.
Я думал об этом, стоя на площади в самом центре Инвернесса. С неба сыпались крупные холодные капли надоевшего многочасового дождя. Погода была такой же, как в день сражения при Каллодене. Передо мной высился памятник жителям города, погибшим в составе шотландских полков армии Соединенного Королевства в сражениях XIX и XX веков.
Множество имен теснилось на мемориальных досках рядом с указанием дат и мест их гибели. Индия, Китай, Индокитай, Африка, Европа, Ближний Восток – нигде шотландцы не щадили своих молодых жизней в боях за честь и славу Британской империи. Той империи, за независимость от которой гибли их предки.
Глава 8. Глубины Бискайского залива.
И.Дроканов. Консультация и оформление Bond Voyage.