Нажмите Первая часть здесь!
Минуло более пяти лет, прежде чем я вновь оказался в знакомых краях. Таинственная и удивительная Сибирь всё так же манила и дурманила своей загадочностью и самобытностью. Признаюсь, всё эти годы, вспоминая о Настёне и её ребёнке, о Василии, от тех жутких днях я не находил себе покоя. На множество вопросов по-прежнему не было ответов.
И вот я здесь. В нашей геологической группе двадцать один человек. Следуя маршруту, мы постепенно удаляемся вглубь тайги. Всего в десяти километрах от нашего привала находится нужное мне поселение. Я отпрашиваюсь у главного геолога, объясняя ситуацию:
— Игорь Матвеевич, всего один день! Уйду на рассвете, вернусь до темна. Я не мальчика. Что со мной станет? Игорь Матвеевич нервно хмурится, отмахивается и не хочет даже слушать. Только я не отстаю:
— Надо мне, поймите. Всю ответственность беру на себя.
— Да если с тобой что-то случится в тайге, моя голова с плечей полетит! Надо ему! А мне что прикажешь делать? — сердится Игорь Матвеевич.
Неожиданно за моей спиной раздаётся голос нашего геодезиста:
— А я с ним отправлюсь. Туда и обратно. Верну живым и невредимым. Игорь Матвеевич, ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю. Надо парню. Отпусти, а?
— Чёрт с вами! Ступайте. А если к вечеру не вернётесь, пеняйте на себя, — пригрозив пальцем, сдался Игорь Матвеевич.
На рассвете следующего дня мы с товарищем двинулись к поселению.
—Иван, я не разумел, а ты для какой цели вызвался сопровождать меня? —спрашивал я геодезиста, едва мы удались от группы.
— Я вообще слова благодарности ожидал услышать. Например, спасибо тебе, дружище! Ну, Мишка, и оболтус ты всё же! — заржал Иван.
— Ну да, ну да, — усмехнулся я, понимая, что и ответить мне ему нечего.
Он оказался прав. Ведь если бы не Иван, старший геолог меня не отпустил. Иван не только опытный специалист в своей профессии, но и замечательный следопыт, охотник и поисковик. Он тот, кто уверенно ориентируется на местности, обладает силой, сноровкой и стойкостью. В наших кругах Иван заимел особое прозвище - Кремень. Которое уже само за себя говорит о характере и способностях мужчины. Одним лишь своим видом мой старший товарищ может привести в смятение кого угодно. Эдакий двухметровый здоровяк со смуглой кожей и густой бородой.
Иван знал о той чудовищной истории, свидетелем которой я стал. Конечно, как и все окружающие меня люди науки, относился к моему рассказу скептически. Не веря в поверья, мистику и дьявольские козни. Собственно говоря, по прошествии времени и я искал научное объяснение всему произошедшему.
И так, пробираясь по промерзающей осенней тайге, мы приближались к поселению. Чем ближе мы подходили, тем быстрее колотилось моё сердце. Я ожидал увидеть что угодно, но совсем не то, что предстало нашему взору.
На месте, где должно быть поселение, мы упёрлись в длинную изгородь по всему периметру. Массивные, высокие, вбитые в землю колья с поперечно укрепленными жердями, как нам показалось, защищали территорию от сторонних людей. Обойдя изгородь, наткнулись на небольшие ворота, которые оказались закрыты на щеколду. Иван поддел её охотничьим ножом, и мы вошли в посёлок.
Более угнетающего зрелища в своей жизни я не видал. Всё, что осталось от поселения: полуразрушенные дома и заросшие порослью территории. Здесь казалось пустынно и пугающе тихо. Особенно поразило нас наличие множества крестов: металлические, деревянные и нарисованные, которые попадались нам повсюду. Нагоняли жути и строки молитв, накарябанных чьей-то рукой на столбах с внутренней стороны изгороди. Мы заглянули в один дом, второй, третий и в последующие. В каждом доме мы видели одно и тоже: разбросанные вещи и грязь. Не обнаружив ни одного человека или хотя бы признаков присутствия живых людей, мы двинулись к старой церкви.
—Хм, закрыто изнутри, — дернув деревянные двери, заключил Иван и прокричал, — Есть кто живой?
Послышался тяжёлый топот приближающихся шагов. Резким движением скинули задвижку, и дверь со скрипом отворилась. Перед нам появился священник Игнатий.
Хотя я с трудом узнал его. Всклоченные грязные волосы, порванная ряса и безумный взгляд. Подойдя ко мне, старый священник дрожащими руками ощупал моё лицо и, странно оскалившись в улыбке, произнес:
— Я тебя помню! — и крепко обнял меня.
— Отец Игнатий, что произошло? Где Василий и его семья? Что случилось со всеми жителями? — воскликнул я.
— Тсс, не здесь, — испуганно оглядываясь по сторонам, будто нас могут услышать, прошептал он. — Пройдем в дом Божий.
Внутри оказалось ещё более мрачно, чем снаружи. Серые стены, так же как и изгородь вдоль поселения, были исписаны молитвами. В полумраке я заметил разбросанные на полу библейские книги, листки с записями. Иконы, покрытые многолетней пылью и паутиной, освещали свечи.
—Объясните, для чего изгородь и повсюду кресты и молитвы? Кого вы боитесь и от кого защищаете поселение? — обращаясь к отцу Игнатию, задал вопрос Иван.
— Поселение? — задумчиво повторил священник. — Всё не так. Я защищаю тайгу и её жителей от поселения.
— Что всё это значит? Где все люди? — с нетерпением проговорил я.
—Померли, — спокойно ответил священник. И меняя обгоревшие свечи на новые, продолжил: — Настасью то помнишь, поди? Да как попала под дьявольские чары, знаешь. В тот день вернулся супруг с лесования, и у тела жены покойницы прострелил себе голову. Любил он Настасью. Не смог себя простить, что не оказался рядом, когда был так ей нужен. А когда народ прознал, испугался. Схватили её тело, ни живое, ни мёртвое, и прикопали. В стороне от кладбища, от людей, от ребёнка и супруга. Ведь сам чёрт в ней лютовал. Воткнули в могилу кол чёртового дерева. Только знать, не помогло ничего. В первую же ночь испортилась в поселении вся пища. Молоко скисало за несколько часов, мясо тухло и покрывалось червями, хлеб черствел и плесневел. Ещё через неделю полегла вся скотина. Коровы мычали в безумии, лошади ржали и бились в судорогах. Не осталось ни скота, ни птицы. А после настигла поселение страшная болезнь. И молодые, старые и дети один за другим покрывались язвами. Сгнивая заживо и терзаемые агонией, люди не могли даже бежать. Каждый день я копал могилы, отпевал усопших и строил изгородь. В один из дней, проснувшись, я остался один. Ни одной живой души вокруг. Все умерли.
— Отец Игнатий! Я не понимаю. Я верю в науку и далёк от чертовщины. Да и от Бога! — не выдержав, перебил я.
— А что тут понимать? Все мы согрешили, — тяжело вздохнул батюшка, — Все перед Настасьей виноваты! Обозлилась девка, а дьявол подхватил её душу. И моя вина есть, коль не разумел происходящего. Всё вокруг считали, что приспала молодая мать своё дитё. Только не так это было. Уже на смертном одре, истекая кровью, сочащейся из язв, покаялась мне старая свекруха Насти. Своими руками она придушила ребёнка, удавив его подушкой, пока молодая мать отдыхала. Прознала она, что младенец, нагулянный от проезжего. Брюхатой Настя выходила замуж. И ведь муж её знал о том, что ребёнок не его. Любил девку, взял в жёны и хотел ребёнка, как родного растить. А глупой бабе покоя нет. Не смогла свекровь смериться с наличием чужого ребенка и, как ей казалось, падшей снохи.
— А как вам удалось выжить? — не веря его словам, лукаво спросил Иван.
— По воле Божьей, сынок!
— Ну, ну, — не унимался товарищ. — И что же вы здесь один делаете?
— Прекрати, — одернул я товарища, — Старик сошёл с ума, разве не видишь? — шепнул я ему.
— Миша, — перебил наш разговор священник, — Мне помощь ваша нужна. Хорошо, что вы пришли. Услышали небеса мои молитвы. Стар я уже за навьями гоняться. Устал. На вот, возьми, — судорожно собрав разбросанные на полу вырванные листы из книг, он сунул их в мои руки. — Ты все поймёшь! Бог в помощь тебе и твоему другу.
И, поклонившись перед иконой, священник, устало шаркая ногами, удалился в алтарь.
Находясь в замешательстве, мы с Иваном проводили старика взглядом. После чего мой товарищ, сообщил, что нам стоит как можно скорее уходить из поселения:
— Я надеюсь, мой друг, ты не веришь во всю эту чушь, рассказанную попом? Да они упились сивухой до видений! И вот ещё что я подумал. Уж не от сибирской ли язвы люди полегли? Надо уходить! Слышишь меня?
— А священник! Как с ним быть? Мы не можем его тут оставить.
— Ты думаешь, он захочет идти с нами? Он ополоумел, неужели ты не видишь? Вернёмся в экспедицию, доберёмся до ближайшего поселения и сообщим куда следует. Пусть разбираются.
— Нет, я не оставлю старика здесь. Подожди меня, я поговорю с ним.
Пройдя в алтарь, я увидел кровать, на которой лежал священник. И позвал его:
— Отец Игнатий, нам нужно уходить. Прошу вас, пойдёмте с нами. Мы вам поможем!
Ответа не последовало. Приблизившись к кровати, я смог разглядеть его. Священник лежал на спине. Сложив руки на груди, он крепко держал крест и прижимал его к себе. Его глаза оказались закрыты, дыхания не было. Лицо выражало спокойствие и умиротворение.
— Отец Игнатий умер!
— Как умер! — гневно закричал Иван, услышав мои слова.
— Не веришь? Сам проверь! Странно всё это, тебе не кажется?
— Кажется! Да здесь все ополоумели, включая тебя! — сквозь зубы рычал Иван.
— Как бы то ни было, мы обязаны придать его тело земле. А после отправимся в путь.
Хватаясь за голову и чертыхаясь, Иван отправился на поиски лопат. Найдя их, мы обошли церковь и оказались на кладбище.
Уведенное нами далее, повергло нас в оторопь. Мы уперлись в свежевырытую могилу. Рядом с ней стоял деревянный крест.
«Отец Игнатий» — гласила надпись на кресте.
— Ничего не понимаю, — прошептал Иван.
— Я думаю, он знал, что скоро умрёт и приготовил себе могилу. Теперь нам оставалось только погрузить в яму тело священника и закопать...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ!
