ы можешь безоговорочно доверять любому встречному... а любой встречный может безоговорочно доверять тебе.
Беловодье — это мир, где каждому отдельно взятому человеку нечем себя оправдать, если он поступил недостойно. Это-то и есть главная преграда: если не хватит тебе честности и осознанности, то тебя туда в лучшем случае не возьмут, а если и возьмут — ты сломаешься, оставшись со своей слабостью один на один.
Так и жили уймонцы — крепко и достойно, и опрятность их деревень повергала в восторг немногочисленных доходивших сюда исследователей. Государственные люди здесь тоже бывали, но редко и не особо вмешиваясь в жизнь староверческого угла, тем более с 1792 года "каменщики" и вовсе относились к инородцам, в жизнь которых, наделив их многочисленными льготами, русская власть без надобности старались не лезть.
До 1824 года они жили "под зайсаном", то есть управлялись той же национальной администрацией, что у алтайцы; потом была создана Уймонская инородческая управа, действовавшая до 1878 года. Но и после того никому из власть имущих не было дела до этого глухого угла в тупике Катуни, разве что в начале ХХ века разразилась большая земельная тяжба (подробную историю см. здесь). Верх-Уймон разбрасывал по долине семена-заимки, позже становившие сёлами; в 1826 году здесь было 15 дворов, в 1878 — уже 74 двора, а в 1885-86 годах у стариковцев случилась маленькая война с алтайцами, у которых они отборали сенокосы под свои поля.
В большом мире тем временем бурлили умы, кончались победами и поражениями войны, освобождались крестьяне, строились заводы и фабрики, рабочие сбивались в стачки, в журналах публиковались романы... И всё более в большом мире распространялась мысль, что Беловодье от нас отделяет не пространство, а время, а латинское название Беловодья — Communism, поскольку при коммунизме живут только честные люди, готовые трудиться по способностям и брать по потребностям.
Так в Уймон впервые пришла война — гражданская, и развязка её алтайской части наступила в соседней Катандинской долине, где до революции стояли казаки. Потом на Уймон пришёл комиссар, и сказал:
— Что это вас тут такое? Беловодье, говорят, ищите? Чтоб от каждого по способностям, а каждому по потребностям, так?
— Так! - ответили бородатые староверы, снимая картузы.
— У, шарлатаны! Да я за версту ваш дух кулацкий чую. И сущность у вас — антипартийная. Я вам покажу ещё!
Ушёл тогда комиссар, кержаки вслед ему посмеялись — и таких, и иных на своём веку видывали! Но новая эпоха прокатилась по Уймону и Бухтарме паровым катком: так как большинство здешних крестьян по новой классификации были "кулаки", масштабы здешнего раскулачивания были сравнимы с депортациями народов. В основном уймонцев отправляли в Нарым на севере Томской области, в совершенно непривычные им условия.
В разгроме уймонских деревень активно участвовала также русская беднота из окрестных долин, и в те годы нередкими были сюжеты, когда баба доила коров в расшитом жемчугом платье из кержацкого дома.... Иным с Н