К другу дорогому на свидание девушка спешила. Встреча около входа в торговый центр, затем нужно подняться на третий этаж и выбрать ему кроссовки. Очень парень просил помочь.
После отправиться к подружке, у которой родители на дачу укатили на пару дней. Значит, свобода.
У подружки тоже парень есть, интересно с ним познакомиться. И вечеринка до поздней ночи.
Идет, спешит, и вдруг телефон. Прабабушка звонит:
- Тревожно на душе, сегодня сон плохой видела, наверное, всё, конец недалеко. Места себе не нахожу, одиноко мне, понимаешь, душа болит. Не испугалась я, и не боюсь, а просто душа болит и болит. Приходи со мной, со старухой, посидеть. Мы чаек бы попили, давно тебя не видела, соскучилась.
Остановилась девушка от неожиданности. Откажешь – старушку расстроишь. Что же делать?
Сказала, что в голову пришло: «Бабушка, давай, я тебе через несколько минут перезвоню».
Набрала молодого человека, услышала печальный голос, что все это старческая блажь:
- Пойми, это стариковский эгоизм, вынь им и положь. У тебя своя жизнь, понимаешь? Нельзя на поводу идти. Она включит какой-нибудь сериал и через пять минут успокоится. Выдумай что-нибудь, скажи, что у тебя завтра экзамен, или живот болит. Придумай.
Может, действительно, немножко обмануть? Бабушка что-то вообразила, из мухи слона раздула, а теперь страдает. Делать же нечего: сиди и копайся в своих нездоровых чувствах.
Неожиданно вспомнила, как какой-то праздник отмечали у нее, у прабабушки. Родня собралась, и детей почему-то не было. И себя вспомнила, шестилетнюю. Сидела тогда на кухне одна, и грустно было.
Сунули ей карандаши и бумагу, как маленькой: сиди и рисуй. Торчала тогда у окна, смотрела, как воробьи на улице скачут.
Заглянула прабабушка, подумала о чем-то. Затем надела старенький изношенный плащ, гулять позвала. Все удивились, а она сказала: «Тяжело одному, нельзя, чтобы такое было. Вы сидите, а мы пойдем воздухом дышать».
Купили по дороге мороженое, затем встретили бабушкину подружку, поговорить им хотелось. Остановились, одно слово, другое слово, и бабушка снова тогда сказала, что ребенку неинтересно с ними стоять, потом поговорим, и дальше отправились.
Промелькнуло воспоминание светлой печалью, совестно стало: «Знаешь, кроссовки подождут, всё подождет, я себе потом никогда не прощу, если что. Не могу я, пойми, не могу».
И бабушке: «Купить что-нибудь сладенькое к чаю»?
Обрадовалась старушка, голос стал теплым, сердечным: «Купи, что хочешь, родненькая моя, деньги я тебе отдам, откуда у тебя деньги-то? А я пока чайник поставлю».