Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 182 часть 8
После майских праздников Ира Петрова появилась в школе. Она молча прошла мимо Лены Ширяевой, а потом показала язык Ирине Майоровой. С Ширяевой она решила больше не связываться, а находиться от неё подальше. Майорова в ответ тоже показала ей язык, запомнив слова отца: «Ты должна отстаивать свою правоту. Не позволяй никому себя унижать».
Петрова раздражённо фыркнула:
— Что это с тобой, Ирка? Как ты до такой-то жизни докатилась, а?
— Учителя хорошие попались, — ответила ей Майорова.
— Ну-ну, Щипачёв тебя не только язык показывать научит, а ещё и… — недоговорила она и ехидно улыбнулась.
Ира Майорова вскочила со стула и вцепилась в волосы Петровой. Та не ожидала от неё такой прыти и спешно сказала:
— Беру свои слова обратно.
— Проси прощение, — потребовала Майорова.
— Ну, уж нет, это перебор.
Юра Щипачёв подошёл к девчонкам и с улыбкой на лице заявил:
— Девчонки, не ссорьтесь. Люблю всех!
Майорова разжала руки и сказала ему:
— А я без твоей любви обойдусь. От тебя одни неприятности.
— А вот это что-то новенькое, — удивился Юра, и улыбка исчезла с его лица. — Да не может такого быть!
— Может! Ещё как может! — ответила она и с гордо поднятой головой пошла к своей парте. Он смотрел на завитушки у неё на шее как заворожённый.
Зазвенел звонок на урок биологии. Ученики неспешно расселись по своим местам. В класс вошла Августина Давыдовна с классным журналом подмышкой. Ученики дружно встали. Она, подслеповато взглянув на них, поздоровалась:
— Здравствуйте, дети! Садитесь.
Класс сел. Она положила журнал на свой стол и сообщила:
— Дети, у Ирины Майоровой мама в больницу попала. Надо её навестить. По пятьдесят копеек с каждого из вас будет достаточно,
— А чего так много? — переспросил Тарас Приходько.
— Она в больницу с инфарктом слегла. Лежать будет долго. Раза два точно придётся её навестить, — пояснила учительница. — Так что за два раза по двадцать пять копеек это совсем немного для председателя родительского комитета. — Она взглянула на Марину Донских и уточнила: — Марина, деньги для Агриппины Феоктистовны будешь собирать ты.
Марина послушно кивнула в ответ.
— Это нечестно! — выкрикнул Щипачёв. — Ирка, значит, мать свою до инфаркта довела, а нам платить?
— Да-да, я тоже такого же мнения, — поддержала его Ира Петрова.
Майорова покраснела и сжала от напряжения руки в кулаки, а потом сказала:
— Мы и так маму навещаем. Не надо деньги собирать.
— Как это не надо?! — в замешательстве развела руками Августина Давыдовна. — Ещё как надо! Наш класс должен её навестить. Не спорь, Ира, со мной. — Она зыркнула на Петрову с Щипачёвым и проговорила: — А кто не хочет, то может не сдавать. — Но уточнила: — Самим же потом стыдно будет.
— А почему сразу стыдно? — возразил ей Щипачёв. — Вовсе и не стыдно. Вон Ирку на скорой увезли? Увезли. И мы ей не скидывались ни копейки.
— Так меня же почти сразу и выписали, — отозвалась Ира Петрова.
— Почти не считается! — стоял на своём Щипачёв. — Уж если скидываться, то всем! Пятьдесят копеек — деньги немалые: два с половиной дня в школе питаться можно.
— Если бы ты на уроках алгебры так примеры решал, так тебе бы цены не было, — заметила учительница. — А тут это совсем не к месту.
— Как это не к месту?! Ещё как к месту, — поддержала его Оля Добрикова и заискивающе посмотрела в глаза Юре.
— Так! Базар прекращаем, идёт урок! — рявкнула учительница и, нервничая, потёрла ладони между собой, а потом пальцами правой руки схватилась за нос, вытерла его дважды и поправила причёску.Ученики наблюдали за ней с усмешкой.
То, что нужно скидываться по пятьдесят копеек, озадачило Лену Ширяеву. Она сразу сникла, предвидя, что мать денег ей вряд ли даст, да ещё и для матери Майоровой. Она уже корила себя за то, что сдала на обеды в школьную столовую шестьдесят копеек за три дня, и назад их не вернуть.
«Без паники, — сказала она сама себе, — будет так, как должно быть. Может, я зря боюсь, а мама совсем и не против будет».
Но опасения её подтвердились. Как только Лена сообщила дома:
— Мама, у нас деньги собирают в классе.
— Опять?! На что в этот раз? — мать восприняла эту информацию в штыки.
— Мама у Иры Майоровой в больницу с инфарктом угодила. По пятьдесят копеек сказали принести.
— Она угодила, а мы тут причём?
— Так она же председатель родительского комитета! — напомнила ей дочь.
— Для этой стервы я и копейки не дам. Пусть её из профкома навещают.
Отец вмешался, видя, что дочь готова расплакаться:
— Тань, да дай ты ей! Не жили богато, так не стоит и начинать.
— Ты-то, может, и не жил, а я у родителей, как у Христа за пазухой жила, пока в город не уехала.
— Нашла, что вспомнить, — с обидой проговорил отец.
— Конечно, нашла! В моей-то ведь жизни не только плохое было.
— Мам, расскажи, а! — попросила Лена. Обычно мать вспоминала только плохое.
— Да когда рассказывать-то? Мне на завтра обед варить надо.
— А я тебе помогу,
— Ну, тогда это совсем другое дело! — Татьяна улыбнулась, глаза её заблестели. — Хорошо мы жили, пока Ирка не родилась. Мне одиннадцать лет было, а всё, как сейчас помню. С Любкой-то у нас разница всего два года, я с ней и не водилась. А Ирка как появилась, так на этом моё детство и оборвалось, — она горько вздохнула.
— Так ты же о хорошем хотела рассказать, мам? — напомнила ей дочь.
— А хорошего без плохого не бывает. Одно с другим переплетается. Мир у нас в семье был, пока Ирка не родилась. Дед-то твой, как только её увидел, так сразу заподозрил неладное. До бабушки твоей докапываться начал, когда выпьет. Твердил одно своё: «Почему она светлая такая? Не моя она. Вот Танька моя, Любка тоже моя, а Ирка нет. От кого ты её прижила?». А бабушка твоя, Галя, ох, и боевая была, что под руки ей попадётся, тем в него и запустит, бывало. А сама бежать, пока он её не догнал и не изволту́зил* как следует. Утром-то дед-то твой отрезвится и опять помалкивает. Бабушка-то ночь пробегает, а я с Иркой мучаюсь. А она орёт, есть просит. Я ей хлеба нажую, в тряпицу суну и держу, чтобы она ею не подавилась. Вот и всё моё детство.
В глазах у Татьяны появились слёзы. Она сдерживала себя, чтобы не разреветься. Лене стало невыносимо жаль свою несчастную мать.
— Мам, не плачь! Отлично понимаю, как ты намучилась с тётей Ирой.
— Намучилась — это не то слово. А пока Ирки не было, мамка, бывало, встанет ещё темно, и ляжет уже темно. Утром проснёмся, а она уж нам шанежек напекла. Вкуснота! Да с парным-то молочком — вот объедение-то было! Хоть есть что вспомнить. Она, конечно, и с Иркой тоже пекла, но уже было не то. Главное — настроение в доме.
Татьяна взглянула на дочь, внимательно слушающую её, и неожиданно раздобрилась:
— Ладно, уж так и быть — дам я тебе пятьдесят копеек для Агриппины. Может, хоть подавится ими.
Дочь поперхнулась от последних слов матери.
— Что молчишь? — мать смотрела на неё и ждала благодарности. Лена замешкалась и пожала плечами. — А где твоё спасибо?
— Спасибо, мам.
— То-то же! Большая ведь уже, а всё напоминать надо.
— Я исправлюсь, мам.
Пояснение:
изволту́зил* — мутузить, колотить
© 23.09.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 183 часть 1 Я ничего о себе не знаю будет опубликовано 25 сентября 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава ↓