По узенькой безлюдной улочке шла молодая женщина, ведя за руку девочку лет пяти-шести. Они с интересом рассматривали каждый дом, обсуждая все достоинства и недостатки. Больше всего наши путники восхищались богатыми садами, которые были в цвете. Цветущие деревья походили на невест в белоснежном наряде и привлекали к себе человеческий взор. В одних садах они стояли рядами, в других как бы составляли хоровод, а некоторые так утопали в цветах и молодой зелени, что сад был похож на сплошной белый ковер.
– Вот этот дом, номер двадцать пять, – останавливаясь, сказала женщина, – пришли.
– Ой, мама, какой забор каменный, – воскликнула дочь, – от деревьев только верхушки видны. Интересно, красивый там сад?
– А это мы сейчас узнаем, – ответила мать и осторожно повернула ручку калитки. Калитка лениво скрипнула, и они вошли в сад. Сад раскинулся по обе стороны широкой вымощенной камнями дорожки. В глубине его, как на лесной полянке, стоял небольших размеров домик, похожий на сказочный теремок. Под его окнами был маленький пруд с фонтанчиком, а по кругу тесьмой вились цветочные грядки. Но фонтанчик не работал, а грядками этой весной, похоже, никто не занимался.
– Проходите, проходите! – раздался мужской голос, и гости увидели идущего к ним добродушно улыбающегося мужчину.
– Я вас уже поджидаю, – сказал он, здороваясь, и, подав женщине руку, представился, – Петр Андреевич.
– Очень приятно, – ответила женщина, – меня зовут Ольга, а это моя дочь Люси.
Люси при этом смущенно улыбнулась и вложила свою маленькую ручку в протянутую руку престарелого мужчины. Дядя ей сразу понравился. Разговорчивый и добродушный, внимательный к детскому взгляду, он мог расположить к себе любого ребенка.
– А сколько тебе лет, – спрашивал он, – а умеешь ли ты петь? А почему у тебя такие голубые глаза?..
Люси подумала, что если бы она задавала столько вопросов маме, то мама, наверное, уже давно остановила бы ее одной фразой: « Не будь болтливой!»
– А кем работает твой папа? – снова спросил мужчина.
– Мой дорогой папочка на небе, у Господа, – серьезно ответила Люси и взглянула на мать.
– Простите, – коротко извинился Петр Андреевич, – я не хотел ранить вас. И тут же, приглашая следовать за ним, весело заговорил:
– Значит, ласточка моя Люси, ты хочешь купить мой дворец? Признаюсь, что он достоин такой очаровательной девочки, как ты.
Люси промолчала, потому что Петр Андреевич стал рассказывать обо всем, что в доме, и про сам дом. Он все время его хвалил и говорил, что все это делал сам, для себя и своей старенькой голубицы, которой год назад не стало.
– Скоро начнется сезон, – говорил он, – и к морю понаедет много народа. Дом, если вы обратили внимание, находится в пятнадцати минутах ходьбы от пляжа. Чудесное место. И если вы желаете, то комнату на втором этаже можно сдавать отдыхающим, для этого имеется отдельный вход на мансарду, – закончил он.
Дом Ольге понравился, хотя она все осматривала с равнодушным видом. Выйдя из дому, они прошли в сад. Петр Андреевич непременно хотел рассказать про каждое деревце: о его возрасте, плодах, о том, как он его сажал, и какая была погода в тот день, и как деревце почувствовало себя после посадки… Было видно, что этот сад растет в его душе – так он был ему дорог.
– Я вам книжечек оставлю, – суетился он, – почитаете на досуге, как за деревьями ухаживать.
Все осмотрев, продавец и покупатели остановились около дома. Теперь наступил самый важный момент: понравился ли гостям дом и согласятся ли они заплатить, сколько спросит хозяин?
– Сколько вы хотите за домик? – спокойно спросила Ольга.
Петр Андреевич назвал сумму и хотел что-то добавить, как вдруг на высокое крыльцо соседнего дома вышла полная черноволосая женщина и громогласным голосом так, чтобы всем было слышно, закричала:
– Эй, Санька, иди-ка сюда! Наш сосед на свою старую развалину покупателя нашел.
И, обратившись к Ольге, с усмешкой спросила:
– И сколько же он с вас, барышня, содрать пожелал?
В это время за спиной женщины открылась дверь, и на крыльцо вышел Санька, очевидно, ее муж. Лицо мужчины было заспано, волосы взъерошены.
– Не покупайте этот дом, мадам! – как по команде крикнул он Ольге. – Не стоит он того, не покупайте!
Петр Андреевич в бессилии опустил руки, и живой огонек погас в его глазах. Он опустил голову и спросил гостей:
– Может быть, пройдем в дом и там все обсудим? – и добавил глубоко разочарованным голосом. – Если желаете…
– Желаю – коротко ответила Ольга и, взяв Люси за руку, направилась к дому.
– Так уже не первый раз они поступают, – огорченно начал Петр Андреевич, – отпугивают покупателей. И, предложив гостям присесть, продолжал:
– Они хотели купить у меня дом для своей дочери, но только за половину стоимости. Говорят, что денег у них больше нет. Ну, а я-то почему должен продать дом за полцены, если у них нет денег? – и Петр Андреевич беспомощно развел руками.
– Не волнуйтесь, – сказала Ольга, – я покупаю ваш дом и заплачу вам за него, сколько вы запросили.
Лицо мужчины просияло, а Ольга добавила:
– Он стоит того.
Потом, подойдя к окну, в раздумье произнесла:
– Надеюсь, мы не будем врагами с нашими соседями. Бог мой, Которому я служу, учит нас приобретать таких людей, делая им добро…
– Да нет же! – пламенно заговорил продавец, – они-то вообще хорошие люди: всегда были приветливы ко мне и моей супруге. Но их просьбу я не мог удовлетворить. Вы же понимаете: половина цены – это же смешно!
Петр Андреевич наверное продолжил бы свою речь и поведал бы всю историю сполна о знакомстве с соседями и их жизни, радостях и горестях, но Ольга остановила его:
– Давайте, поговорим конкретно о сделке. Мой контейнер с мебелью уже в пути и мне не хотелось бы затягивать этот вопрос.
***
Много ли нужно человеку для радости? Нет, совсем немного. Хотя радость земная кратковременна, мы, люди, не пренебрегаем ею, а наоборот – дорожим. Сбывшаяся мечта, успешное дело или доброе слово во время, и душа утомленного человека расцветает, как цветок, на который приятно смотреть. Но чтобы омрачить эту радость, нужно еще меньше. Порой бывает достаточно одного грубого слова, гневного взгляда, и перед человеком меркнут яркие краски, а минуты радости сменяются часами и днями уныния…
Густые вечерние сумерки потушили последние лучи заходящего солнца. У открытого окна, при свете настольной лампы, сидела Ольга над раскрытой Библией. На мгновение она отвлеклась от чтения и, смотря в темноту, погрузилась в свои размышления. С тех пор, как она въехала в этот дом, прошло два месяца. Много усердия и труда было приложено, чтобы все благоустроить. И Ольга видела во всех своих делах помощь Божию. Дом и сад преображались день ото дня, и каждое сделанное дело радовало глаз. Все было прекрасно, но… добрые отношения со своими соседями Ольга наладить так и не смогла. И это огорчало ее. Альбина, так звали соседку, даже смотреть на Ольгу не хотела. На доброжелательное приветствие она небрежно бросала грубые фразы. А однажды утром Люси обнаружила большую кучу мусора в саду, которую Альбина перебросила через забор. Ольга не стала бранить своих соседей. Она, молясь, чтобы Бог дал ей кротости, пошла убирать мусор. Здесь были грязные пакеты, пустые консервные банки и пищевые отходы. Убирая, Ольга слышала, как из открытого окна соседнего дома доносился приглушенный смех. Это было унизительно. Теперь, желая досадить, Альбина постоянно выбрасывала свой мусор в соседний сад, а Ольге и Люси приходилось все это убирать вновь и вновь.
Очнувшись от своих раздумий, Ольга закрыла Библию и склонилась на молитву. Трудно ей было молиться за своих обидчиков. Но в своей молитве она просила Бога о помощи и верила, что эта помощь придет в свое время.
Утром за завтраком Люси сообщила маме:
– Я уже ходила в сад, там опять мусор лежит. – и, не дождавшись ответа, спросила. – А почему бывший хозяин не построил высокий забор от таких соседей?
– Не знаю, – вздохнула Ольга, – наверное, он их любил.
– Любил? А я не хочу их любить, – чистосердечно призналась Люси, – потому что они злые.
– Иисус хочет, чтобы мы любили всех: и злых, и добрых, – ответила мать, – Бог любит всех, и мы должны.
Люси задумалась:
– А что будет, если я их не буду любить? – спросила она.
– Если ты не будешь любить, – стала объяснять мать, – ты не сможешь прощать. А Бог говорит, чтобы мы всех прощали, как Он простил нас. А кто не будет прощать, тому и Бог не простит согрешений его. А еще, кто не умеет любить, сам становится злым…
Очевидно, эти слова произвели на девочку впечатление, потому что она закончила свой завтрак в молчании. После завтрака Ольга направилась в сад. Она решила не просить Люси помогать ей в уборке мусора. На этот раз ночной ветер разметал клочки бумаги по всему саду, и Ольге пришлось потратить немало времени, чтобы все убрать. Тем временем Люси, предоставленная самой себе, пошла к цветникам и стала срывать самые красивые цветы, собирая их в букет. «Буду всех любить, как Иисус, – размышляла она, – тогда и Он меня всегда любить будет». И, не сказав ничего матери, с букетом в руках вышла за калитку. Она направилась к дому соседки, которую еще за завтраком не хотела любить. Подойдя к воротам, девочка попыталась открыть калитку, но та оказалась заперта. Люси подняла голову и, увидев звонок, позвонила. Несколько минут спустя, калитку отворили, и перед доверчивым наивным ребенком предстала грозная хозяйка. Люси на мгновение оробела, но, набравшись смелости, тихо сказала, протягивая женщине цветы:
– Это я для вас сделала букет, возьмите…
Альбина почувствовала, как вся ее внутренность вскипела от гнева. Она так хотела, чтобы ее новые соседи учинили ей скандал за ее проделки. Но они были на удивление терпеливы, и их кротость вызывала у Альбины раздражение. И вот теперь перед женщиной с огрубевшим сердцем стояла девочка, в глазах которой светилась чистая невинная душа, и протягивала ей цветы…
Каждый человек выбирает свой путь сам. И от того, каким путем он пойдет, зависит его будущее. Если человек выбирает зло, то зло будет сопровождать его везде. Если же он откликнется на зов Господа и примет в сердце Божий мир, то этот мир наполнит его жизнь. Что же касается Альбины, то она не пожелала избрать мирный путь. И в следующий момент все произошло так быстро, что Люси не сразу оценила ситуацию.
– Противная девчонка! – злобно выкрикнула она. – Мне и так от вас нет покоя, а ты еще смеешь докучать мне!
При этих словах женщина выхватила цветы из рук девочки и с гневом, бросив у своих ног, стала яростно их топтать. Испуганная Люси не стала дожидаться развязки событий. Она метнулась к своему дому, как к убежищу, и вскоре скрылась из вида. Нужно ли описывать чувства, нахлынувшие в ее душу так внезапно? Обида, страх и горечь перемешались в детском сердце, а к горлу подкатил ком. Долгое время Ольга не могла успокоить свое дитя: Люси все плакала и плакала. А что могла сделать мать? Только утешать и просить Бога о защите и помощи. «Неужели невозможно, – думала она, – проложить путь к сердцу этой женщины. Для меня она как неприступная стена…»
Не знала молодая Христианка, что такая возможность ей вскоре представиться и Бог испытает ее сердце сполна.
***
Медленно падали, кружась и планируя, осенние листья. Бушевавший ночью ветер утих, и осеннее утреннее солнце предвещало о хорошем дне. По дорожке городского парка торопливой походкой шла Альбина. Лицо ее выглядело усталым, взгляд страдальческим. Женщина то и дело поправляла наспех накинутую на голову шаль, прижимая ее к щеке. Причиной ее страданий была зубная боль, не давшая ей уснуть в эту ночь. И теперь Альбина торопилась в лучшую клинику города, чтобы получить незамедлительную помощь. Альбина не считала себя богатой, но, когда дело касалось красоты и здоровья, она предпочитала обслуживание высокого уровня и не считалась с затратами.
Войдя в просторное фойе клиники, она направилась к стойке администратора и умоляющим голосом стала просить, чтобы ее без записи приняла врач Лебедева. Напрасно молодая девушка пыталась убедить Альбину, что у Лебедевой нет свободного времени и предлагала ей другого врача. Нет, Альбина желала попасть только к Лебедевой, потому что много слышала о ней как о прекрасном специалисте. Наконец девушка сдалась и, заведя на нового пациента карточку, пошла просить врача принять неотступного больного.
– Ольга Викторовна, – робко начала она, входя в кабинет, – здесь одна дама пришла с острой зубной болью и настойчиво просит, чтобы ее приняли именно вы.
И девушка робко положила карточку на стеклянный столик врача. Ольга тем временем увлеченно полировала пломбу сидящему в кресле пациенту. На мгновение она отвлеклась от своей работы и, не зная, что ответить на просьбу, взглянула на карточку. И вдруг на ее лице промелькнуло удивление. Слегка подавшись вперед, Ольга, как будто не веря своим глазам, вновь прочитала адрес и фамилию. Нет, она не ошиблась: «Улица Загородная дом двадцать три, Тимошенко А.И.» Сомнений не было: Альбина пришла как пациент и желает, чтобы Ольга лечила ее зубы. Но почему?
– Катенька, – смущенно улыбнувшись, ответила Ольга девушке, – а может быть, другой врач примет ее?
– Я не смогла ее уговорить, – вздохнула Катенька, – она говорит, что вас все хвалят, поэтому она хочет только к вам.
«Значит, – промелькнула у Ольги мысль, – она не знает, что просит помощи у своей соседки». И, немного помолчав, сказала девушке:
– Ну, хорошо, я приму ее, только любезно попроси ее немного подождать.
Катенька поторопилась сообщить ожидавшей женщине добрую весть. Девушка и не подозревала, что задала Ольге Викторовне трудную задачу. «Вот теперь самое время платить добром за зло», – думала Ольга, машинально делая запись о проделанной работе. Но, испытывая свое сердце, не находила в нем той любви, о которой всегда говорила дочери. Она знала, что по-человечески невозможно любить врага, но Бог может дать Свою любовь, и любовь эта приведет к примирению.
– Марина, – обратилась Ольга к медсестре, которая работала с ней, – принеси мне, пожалуйста, шапочку для волос.
Марина, никогда не задававшая лишних вопросов, принесла шапочку, и Ольга натянула ее до самых бровей. Такие бумажные одноразовые беретики носят медики, чтобы волосы не мешали в работе, особенно в операционных, где нужна стерильная чистота. Следующей необходимостью Ольга посчитала снять бейдж-табличку с нагрудного кармана своего халата. На нем красовались не только фамилия и имя, но и цветная фотография, которая могла выдать Ольгу. Попросив медсестру пригласить Альбину, Ольга надела свою маску, которая скрывала нос, рот и подбородок. В таком виде Альбина и застала своего желанного доктора-стоматолога – одни глаза. Могла ли она узнать эти добрые глаза? Ах, если бы она когда-нибудь смотрела в них раньше, то, может быть, и узнала бы. Альбина для вступления сделала Ольге несколько комплиментов и только потом стала рассказывать историю о своем больном зубе. Некоторое время Ольга, выслушивая Альбину, старалась определить, догадывается ли та, к кому на лечение она попала. Но, видя непринужденный тон, Ольга вскоре успокоилась и приступила к своей работе. Осматривая пациентке рот, она старалась говорить как можно мягче и ласковее, хотя и говорила тихо.
Не буду описывать всю процедуру лечения у зубного врача, только замечу, что само лечение для Альбины было приятным, и она осталась весьма довольной. Записавшись на лечение еще раз, Альбина ушла, а Ольга осталась погрузившись в свои раздумья.
Вечером перед сном Ольга вновь молилась Богу о своей соседке. Но большее усердие в молитве она прилагала о себе, о своем сердце. О, какой это был трудный путь! Испытывая себя, Ольга находила, что ей все же трудно все простить, а это означало, что она не имеет достаточно любви Христовой.
На следующее утро Ольга и Люси, выходя из дома, увидели новую кучу мусора у себя в саду. На этот раз Ольга совсем не огорчилась, наоборот, даже обрадовалась такому повороту событий. Пусть ее соседка не знает до времени, какого врача она выбрала для себя.
На следующий прием Альбина пришла с цветами. Надо отметить, что ее цветы пользовались в городке громкой славой. Недаром в сезон цветения к дому Альбины то и дело подъезжали дорогие машины. Альбина умела составлять красивые букеты к любому торжеству и имела от этого хороший доход. И вот теперь маленькая композиция из цветов украшает Ольгин кабинет, невольно напоминая ей о том букете, который эта женщина растоптала в приступе ярости.
Альбина, сидя в кресле, вела с Ольгой непринужденную беседу. Ольга не торопилась приступать к лечению, она умышленно отвела этой пациентке больше времени.
– Вы непременно должны придти ко мне в гости, – говорила Альбина, – я вас приглашаю. Я покажу вам мои цветы. Мои цветы – это моя гордость.
– Да, да, – улыбалась в маску Ольга, – как-нибудь я обязательно к вам зайду…
Постепенно, в ходе разговора, Ольга начала испытывать симпатию к этой женщине. Лицо Альбины сейчас не казалось суровым, глаза улыбались. Ольга не ожидала, что найдет в ней приятную собеседницу. Одним словом, это была не та Альбина, которую знала Ольга до сих пор. Эта женщина становилась все ближе и ближе ее сердцу.
Альбина искала и нашла причину, чтобы посетить кабинет стоматолога в третий раз. И снова она принесла цветы. Этот букет был совсем не такой, как прошлый. Он был составлен в другом стиле. Ольга даже не знала, как называются цветы, которые Альбина использовала для букета.
В этот третий визит, Ольга была особенно внимательна к Альбине и закончив свою работу, сказала:
– Я очень рада, что вы выбрали именно меня. Я от всей души старалась сделать для вас все необходимое…
– Вы просто ангел! – прервала, было, Ольгу Альбина.
– Нет, послушайте, – остановила ее Ольга и положила свою руку на руку Альбины, – я хочу, чтобы вы поверили мне, что я не имею на вас зла. Более того, я полюбила вас как свою мать. Это был трудный путь, но Бог помог мне в этом…
При этих словах она сняла с лица медицинскую маску и бумажную шапочку с волос, без которых она не обслуживала Альбину. На мгновение смутившийся взгляд Альбины замер, потом она густо покраснела и, рывком выпрыгнув из кресла, бросилась к дверям. Как вихрь Альбина пронеслась мимо испуганной Катеньки, чуть не сбив на своем пути какого-то мужчину. Всегда невозмутимая Марина в удивлении вскинула брови. Она в общем-то не поняла, что произошло. Ее беспокоило только то, что пациентка не заплатила за лечение.
– Не волнуйся, – успокоила ее Ольга, – я оплачу за нее.
* * *
Долго не могла придти в себя смущенная Альбина, наконец она решила: «Пойду, буду просить прощения у Ольги, слезно буду просить. Я виновата перед ней и перед ее девочкой». В этот вечер Альбина срезала все свои цветы в саду – свою гордость – и до самой поздней ночи составляла из них прекрасные букеты. Рано же утром на следующий день, она прошла в сад своих соседей и, насаживая на небольшую палочку букет, втыкала эти палочки по всему саду. Когда же утром Ольга откинула штору, ее глазам предстала прекрасная картина. Осенний сад, залитый утренним солнцем, был украшен цветами. Люси в восторге выбежала на улицу и, бегая от букета к букету, громко восхищалась и смеялась своим заразительным раскатистым смехом. Спустя час или два, Ольга и Люси увидели вошедшую в калитку Альбину. Она нерешительно ступала по дорожке, ведущей к дому. Пройдя несколько шагов, она остановилась, как бы ожидая приглашения, и Ольга поспешила пригласить ее войти. Трогательным было это примирение. Альбина плакала, просила прощения так, что Люси стало ее очень жаль.
– Вы говорили, что вам помог ваш Бог. Я тоже хочу иметь такого Бога. Хочу, чтобы Он научил меня любить и прощать. Вчера я видела Его в ваших глазах, когда вы говорили со мною. Скажите, примет ли Он такую грешницу как я?
Сестра Галя (г. С-Петербург)
Другие публикации канала
Почему Бог допускает зло, если Он действительно нас любит?
Тем, кто приходит в церковь с маленькими детьми
Четыре основания Церкви. Основание войны
Ради Христа (рассказ)
Сегодня7,7K прочитали
На одной из самых маленьких улочек большого города стоял мальчик. Стоял он, прислонившись спиной к старому зданию, и с надеждой посматривал на прохожих. Некоторые из проходящих мимо куда-то спешили, не обращая на него внимания. Иные окидывали удивленным взглядом и, пройдя мимо, еще несколько раз оглядывались на стоявшего у стены ребенка. Другие же останавливались прямо напротив него и сначала читали надпись на картонке, а потом пристально изучали взглядом автора этого текста. Но больше всех мальчику нравились прохожие, которые, не вникая в суть дела во всех подробностях, кидали деньги в его кепку. При этом мальчик вслед им негромко говорил: «Да воздаст вам Бог».
– Да, да, – возмущенно заговорила одна пожилая дама своей спутнице, когда прочла надпись на картонке, – все так дорого сейчас в аптеках стоит, что и не знаешь, как решиться купить лекарства. Все дорого, все! И жить, и умирать…
При этих словах она достала из сумочки толстенький кошелек и извлекла из него не малого достоинства денежную купюру.
– Ты, сразу видно, хороший мальчик. Вот, возьми для своей мамы…
И она демонстративно опустила деньги в кепку. Мальчик вновь повторил свои слова благодарности, а пожилая дама пошла дальше, рассуждая со своей спутницей о трудностях жизни в последнее время.
Если просителю подаяний клали большие, на его взгляд, деньги, то он брал их из кепки и прятал в карман. Первый волнующий стук сердца стал стихать, и мальчик стал чувствовать себя увереннее на занимаемой им должности. Теперь оценивал прохожих взглядом и мысленно рассуждал, кто из них и сколько могли бы ему дать. Но подаяние давал далеко не каждый. Мало что ли всяких попрошаек развелось?
Мальчик уже было хотел свернуть свою деятельность и идти домой, как вдруг заметил прилично одетого пожилого мужчину, который читал надпись на его картонке: «Помогите ради Христа на лекарство маме». Потом он испытывающе посмотрел на мальчика: чисто одет, аккуратно пострижен… Неужели действительно нужда заставила его сюда придти? Мужчина подошел ближе и, смотря в глаза, спросил:
– Тебя как зовут?
«Ну вот, – мелькнуло у несчастного, – сейчас допрашивать будет обо всем…»
– Филипп, – робко ответил мальчик.
– Филипп? Очень красивое имя, – улыбнулся собеседник, – а сколько тебе лет?
– Девять, – уже увереннее дал ответ Филипп.
– Ага… – в раздумье продолжал мужчина, – знаешь, у тебя по- особому смотрится надпись на табличке, не так, как у всех просящих.
– Да? – удивился Филипп и взглянул сверху вниз на свое изобретение.
– А что, там ошибка есть? – смутился он.
– Нет, нет, ошибки у тебя нет, – заверил его мужчина, – твоя надпись «ради Христа» заставила меня остановиться.
Филипп молчал. Он совсем не хотел смотреть мужчине в глаза и потому делал вид, что рассматривает написанный своей рукою текст.
– Обычно, – продолжал мужчина, – все просящие пишут имя Христа с маленькой буквы, а ты написал с большой. Это редкость.
Что-то кольнуло у мальчика в груди. Он молчал, нервно теребя кепку. Он уже ничего не хотел от этого мужчины, только бы он побыстрее оставил его в покое и ушел.
– Так что, – допытывался незнакомец, – у тебя действительно мама больна?
Филипп молча кивнул.
– А чем?
– Не знаю, – тихо ответил мальчик.
– А лекарства очень дорого стоят? – не унимался прохожий.
Филипп опять только кивнул головой.
– Сколько?
– Не знаю, – почти шепотом ответил Филипп.
– Похоже на правду, – то ли для самого себя, то ли для просящего, вслух проговорил мужчина и достал кошелек.
– Вот, – он положил несколько бумажек, – возьми для своей мамы. Даю тебе ради Христа, Который тебя любит.
Последние слова как кипятком ошпарили Филиппа. Он покраснел. Вместо своего обычного благодарственного возгласа, он пробормотал:
– Спасибо.
Мужчина потрепал его за чуб, еще больше взъерошив его, и поспешил прочь, по своим делам. Когда он скрылся из вида, мальчик облегченно вздохнул. Он весь вспотел от напряжения, чувство усталости давило на грудь. Филипп снял свою примитивную табличку, сгреб рукой все деньги и засунул их в карман. Потом накинул кепочку на голову и пустился наутек, искусно планируя между прохожими.
– Ты где пропадал? – спросила мама, когда мальчик крадучись зашел в дом.
– Я… – начал было Филипп, но мама не дала ему договорить и, сунув в ладошку деньги, попросила:
– Сбегай быстрее в магазин, у меня закончилась соль. И еще купи хлеба и молока, только нигде не задерживайся, у нас сегодня гости.
– Гости?! – выдохнул мальчик, – вот здорово!
Только теперь Филипп заметил в прихожей небольших размеров чемодан, с колесиками и выдвижной ручкой. Он хотел-было подробнее узнать, кто и откуда к ним приехал, но маме срочно нужна была соль, и он должен был торопиться. Вернувшись из магазина, мальчик наспех припрятал собранные от подаяний деньги и побежал на кухню. Филипп любил проводить время рядом с мамой, и потому он охотно выполнял любые поручения: подай то; принеси это; помой посуду… Вот и теперь мальчик вытирал насухо только что вымытые чашки и с интересом слушал мамин рассказ о приехавшем госте:
– Папа рассказывал тебе про него, ты помнишь? Его зовут Григорий, но ты можешь называть его дядей Гришей. Он приехал сегодня утром и, немного отдохнув, ушел, у него какие-то дела в нашем городе. Дядя Гриша очень много доброго сделал для нашего папы, когда тот был еще совсем молод и служил в армии. Служить папу направили очень далеко от дома, и ему часто приходилось трудно, но дядя Гриша принимал его в свой дом, как родного сына. Часто они молились вместе, и Григорий утешал, ободрял и наставлял твоего отца, как мог…
Медленно спускались вечерние сумерки, а дядя Гриша все не приходил. Филипп сидел у окна и безучастно смотрел на проезжающие машины и торопливых прохожих. Вдруг в дверь позвонили, и Филипп услышал, как младшие Илюша и Мария бросились к дверям. И если бы папа не остановил их, они, наверное, еще долго бы спорили у двери, кому из них открыть ее. Филипп спрыгнул с дивана и устремился в прихожую, но тут же остановился, не в силах сдвинуться с места.
Тот самый пожилой мужчина, который сегодня утром положил деньги в его кепку, радостно улыбаясь, обнимал его отца. Филипп попятился назад, желая остаться незамеченным, но в это время гость поднял голову, и взгляды их встретились. Некоторое мгновение Григорий смотрел в испуганные глаза мальчика, потом, как бы очнувшись, спросил у его отца:
– И это все твои птенчики?
– Да, да, – радостно улыбался отец, проводя гостя в комнату, – это моя старшая дочь Анна, а это Филипп, второй по счету ребенок… – при этих словах отец повернулся, указывая на место, где только что стоял мальчик, но его уже там не было.
– Филипп! – позвал его папа. – Ты где? Филипп, иди познакомься с дядей Гришей… – и уже обращаясь к гостю, заговорил:
– Сколько же лет мы не виделись, дорогой мой брат! Те далекие дни мне все еще дороги, наши беседы, молитвы…
И взрослые углубились в свои воспоминания, позабыв о детях. Филипп же не находил себе места в своей комнате. Он нервно грыз свои ногти и время от времени припадал ухом к двери, чтобы услышать хоть часть разговора в гостиной. «Что теперь будет? – ужасался он. – Он узнал меня, конечно узнал. Зачем же я пошел попрошайничать! Зачем?»
Мальчик всячески укорял себя за соделанный поступок и сожалел, что не заразился от соседского Игорька ветрянкой. Вот если бы он заболел, то никто не тревожил бы его и не подходил бы к нему близко. А теперь все равно все откроется, ведь к столу на ужин все равно надо идти. Мальчик не имел ни малейшего сомнения, что дядя Гриша прямо за столом всем домашним расскажет, как видел его сегодня попрошайкой. Тогда дела плохи!
За ужином Филипп не смел посмотреть в сторону гостя, он был рад, что они с папой не могут наговориться о своих прошлых днях. Мальчик был тих, как никогда. Нехотя поужинав, он не стал дожидаться конца трапезы и никем не замеченный проскользнул в свою комнату.
На следующее утро, страхи мальчика немного улеглись, но на сердце остался неприятный осадок. Он каждое мгновение был готов к тому, что его поступок будет открыт пред всеми. Но почему же дядя Гриша молчит? А может быть, он все же не узнал его? Нет, узнал, в этом можно было не сомневаться.
Уже к обеду Филипп стал выглядеть бодрее, как будто ничего и не произошло. Но в присутствии дяди Гриши он все еще был робок и молчалив.
Как и вчера, спускались вечерние сумерки, и мальчик сидел за письменным столом и, положив голову на руки, безучастно смотрел в окно. Через открытую форточку с улицы доносился шум несущихся машин, и потому Филипп не услышал, как приоткрылась дверь в его комнату. Мальчик сильно вздрогнул, когда на его плечо мягко легла рука дяди Гриши.
– Можно мне погостить в твоей комнате, Филипп? – улыбнувшись, спросил дядя Гриша.
В ответ мальчик только кивнул головой. Гость подошел к дивану и сел. Мальчик снова опустил голову.
– Ты очень боишься меня. Почему? – тихо спросил гость.
– Вы же все знаете, – робко ответил Филипп, и большой ком подкатил к его горлу.
– Нет, не все, – вздохнул дядя Гриша, – но я как раз заглянул к тебе, чтобы обо всем узнать.
Филипп молчал.
– Я вижу, как ты страдаешь от своего поступка. Ты несешь тяжелое бремя тайного греха. Тебе надо освободиться от него. Может быть, ты расскажешь мне все?
– Я не хотел, это ребята из соседнего двора меня так научили. Они говорили, что иногда так зарабатывают для себя деньги. Они хвастались, что могут все. А один мальчик дразнил меня, что я трус и что я никогда не смог бы так поступить. Я сказал, что я не боюсь ничего, и пошел попрошайничать. Я больше никогда, никогда так не сделаю.
Филипп поднял голову, в его глазах дрожали слезы. Теперь, когда дядя Гриша разговаривал с ним, он больше не боялся его. Наоборот, мальчику хотелось высказаться, тайный грех тяготил его.
– Я хочу немного объяснить тебе твой поступок, – негромко начал Григорий. – Ты наверное даже не задумался, что ты пошел на обман. Ты использовал имя Христа, чтобы насобирать больше денег. То, что твоя мать была больна, это было неправдой, а значит всех, кто давал тебе деньги, ты обманул… Ты согласен со мной?
– Да, – отозвался Филипп.
– Теперь же, когда время нельзя повернуть назад, надо постараться поправить положение, особенно перед Богом. Поскольку ты согрешил перед Богом и людьми, тебе надо идти к Богу и просить прощения. Вчерашних прохожих ты уже не сможешь отыскать, чтобы вернуть им деньги, но Бог, видя твое сердце, даст тебе покой и научит, как распорядиться этими деньгами. Потом, тебе надо самому пойти к родителям и сознаться во всем.
Весть, что мальчик сам должен пойти к родителям и обо всем рассказать, не очень-то обрадовала его. Он боялся наказания за свой поступок, но дядя Гриша был неумолим.
– Только так мы сможем наладить мир с Богом. Иди же, иди…
Медленно встав, Филипп побрел в родительскую комнату. Родители как будто уже ожидали его. И раскаяние перед ними оказалось не такой трудной долей, как мальчик это себе представлял. Потом они вместе с дядей Гришей молились перед Богом, прося благословения для своих детей. А Филипп плакал и в детской молитве просил у Бога прощения.
На следующий день, в ранний воскресный час, вся семья была на Богослужении. Филипп с интересом слушал, как дядя Гриша проповедовал о благовестнике Филиппе, которого Бог послал идти на дорогу, которая пуста.
– Бог послал своего ученика, – говорил Григорий, – не для того, чтобы что-то просить. Он послал его, чтобы раздавать, распространять благое Слово о спасении. И подумать только, Филиппу повстречался знатный вельможа Кандакии, ехавший на колеснице. Этот вельможа был хранителем всех сокровищ царицы Ефиопской, но Филипп – благовестник имел богатство духовное, которым и поделился с вельможей…
«Буду как благовестник Филипп, – размышлял мальчик, – буду всем о Христе говорить, только бы Христос дал мне духовные богатства, чтобы я мог их раздавать. А деньги те, если папа и мама не будут против, потрачу на Евангелия. А потом пойду по улицам и всем просящим ради Христа буду дарить, – пусть читают».
Сестра Галя (г. С-Петербург)
Утренник