Мы привыкли к тому, что археологи занимаются раскопками, во время которых находят интересные вещи, но это не всегда так. Фёдор Петров, доцент кафедры истории России и зарубежных стран, объяснил, что откопать необычный предмет быта – это только самое начало работы над изучением огромного периода истории и что артефакты нужны не только для музейных экспозиций.
С чего началось ваше увлечение археологией?
- Мои родители поехали в археологическую экспедицию к Николаю Виноградову, с которым они были друзьям, - ныне он доктор исторических наук, - взяли меня и брата, мне было 10 лет, брату – 8. И на меня поездка произвела большое впечатление, поэтому, вернувшись домой, я пошёл в археологический кружок. Так в 1985 году я впервые попал в экспедицию на раскопки укреплённого поселения Устье, это поселение синташтинской и петровской культур бронзового века, близкое к Аркаиму по культурной принадлежности. А в 1987 году я побывал с кружком уже на раскопках Синташты – это был последний год раскопок другого укреплённого поселения Синташта. После этого начал ежегодно ездить в экспедиции – сначала школьником, потом студентом.
Какую высшую цель вашей деятельности вы преследуете? Возможно, хочется найти что-то необычное?
- Знаете, когда люди в молодости приходят к археологии, их, как правило, увлекает романтика полевых работ, поиска древностей и интересных находок. Но когда ты остаёшься в археологии как в науке, то, как и в любой другой научной дисциплине, ты занимаешься определённой тематикой, углубляешься и разрабатываешь её. Какие-то глобальные смыслы есть у всей науки: это постепенно, маленькими шажочками приближаться к пониманию того, как устроен мир, как устроен человек, как он возник и существовал на Земле. Такие же задачи есть и в археологии.
Похожи ли нынешние студенты на тех, что были 20, 30 лет назад, когда вы сами только пришли в эту науку? Возможно, молодёжь сейчас преследует иные цели в археологии?
- Со студентами ЧелГУ последних поколений я знаком не один год, потому что мы вместе бывали в экспедициях. Скажу, что у нас замечательные студенты, замечательная молодёжь. Те рассуждения, которые можно услышать от старших людей про поколение ЕГЭ и что молодёжь пошла не та, и им хочется не того – всё это ерунда. Молодёжь пошла та, ребята замечательные; конечно, они все разные, но и мы были разными. Многих по-настоящему интересует наука, в них есть несомненный потенциал в научном плане.
Единственное существенное отличие от студентов моего поколения, а я окончил университет в 1997 году, – ребята не совсем готовы к полевым условиям. Каких-то 15-20 лет назад, когда мы привозили студентов-практикантов, многие из них уже бывали в походах, другие же жили у бабушки в деревне без каких-либо удобств. Тогда у людей была привычка жить в полевых условиях вне города. Сейчас таких ребят стало меньше. И когда первый курс приезжает в экспедицию, то под впечатлением сразу начинает сетовать на то, как отличается быт от городских условий. Но они справляются замечательно, и у них всё получается, хотя и приходится учиться, работать и жить в сложных и новых для них условиях.
Интерес к археологии и истории среди молодёжи по-прежнему есть, ребята пишут научные статьи и курсовые.
Есть ли предел исследований в археологии? Насколько долго можно копать, чтобы достичь истины, или этого предела не существует?
- Я не думаю, что в науке есть предел. Мы постепенно приближаемся к истине, расширяем круг своего знания. Но чем шире становится круг, тем больше мы контактируем с непознанным. Поэтому, есть ли пределы у научного познания, – не уверен, сомневаюсь. Что касается археологии, то здесь важно отметить, что современная археология – это не только раскопки.
Все главные открытия в археологии за последние десятилетия делаются не на раскопках, а в ходе обработки находок. Современные естественно-научные методы открывают новые горизонты возможностей для изучения материалов. Например, палеоДНК – вычленение из древних костей человека и животных молекул ДНК и их расшифровка. Благодаря этой информации, можно произвести реконструкцию популяционной истории человечества. Это фантастические выводы, причём очень надёжные, то, о чём раньше мы не могли даже и мечтать.
Сейчас мы обладаем более надёжной моделью датирования, нежели 10 лет назад. Технический прогресс, который происходит в обществе и связан с наукой, даёт широкие возможности для археологии. Также успешная работа на раскопках – это вопрос теории, подхода, потому что во многом то, что мы увидим в источнике, зависит от того, как мы к этому подойдём. Теоретический и методический аспект совершенствуется, в этом плане перспективы велики, несмотря на то, что уже проделана большая работа. И если говорить именно про раскопки, то у нас на территории Челябинской области оценочно больше 10 тысяч археологических памятников, из которых выявлено меньше половины, а раскопаны хотя бы не полностью считанные проценты. При этом у нас не стоит задачи всё полностью раскопать, нам нужно исследовать значительную часть, чтобы сделать выводы.
Пласты прошлого до сих пор лежат во многом едва поднятыми. Много загадок в науке сохраняются, и появляются новые по мере исследования. Перспектив много, работы тоже.
- Как в ЧелГУ развивается археология в настоящее время? Какие глобальные работы ведутся в университете?
- ЧелГУ – это мощная археологическая школа. Нынешняя археология в Челябинске начиналась с нашего вуза. Все современные организации, которые занимаются этой наукой, начинались с археологической лаборатории Челябинского университета, которая была создана в 1976 году.
Сегодня археология в университете сохраняет большое значение: у нас есть специализированное подразделение – Учебно-научный центр изучения проблем природы и человека, в составе которого работают археологи и специалисты по естественным наукам, здесь прежде всего то, что у нас идёт в связке с археологией, это – ландшафтоведение. В составе центра находится и музей археологии и этнографии ЧелГУ. Учебно-научным центром руководит Елена Куприянова – один из наиболее продуктивных археологов города Челябинска. Сам центр работает в сотрудничестве с историко-филологическим факультетом.
В основном направления исследований, которыми занимается лаборатория ЧелГУ с момента её основания, – это бронзовый век, третье-второе тысячелетия до нашей эры. Наиболее масштабные работы проводятся на комплексе памятников у села Степное. Там ведётся работа над укреплённым поселением и могильниками бронзового века, а также выполняется целый ряд других полевых и лабораторно-аналитических исследований.
Есть ли у вас личная находка из экспедиций, которую вы считаете большой ценностью?
- Да, находки есть. Наверное, самое яркое из того, что я поднял своими руками, – это каменный пест со скульптурным оформлением верхней части в форме лапки сурка. Это очень редкое изделие бронзового века, найденное на поселении Хрустальное-3. За год до этой находки мы обнаружили там же каменную чашу. Оказалось, что они идут в паре друг с другом. Есть мысли, что это не просто пест, так как его оформление говорит о том, что его использовали в культовых практиках населения бронзового века, с его помощью занимались изготовлением напитков или красителей. Сейчас эти находки экспонируются в музее заповедника «Аркаим».
Ещё мы работали в Верхневолжье, это на севере Московской области, где изучали древнерусский город домонгольского времени. Там была обнаружена пара ярких находок – крестов-энколпионов, или крестов-реликвариев. Кресты исследовали при помощи нейтронной томографии в Объединённом институте ядерных исследований. Многие кресты оказываются закрытыми, и только при помощи томографии можно узнать, что находится внутри них. Такие кресты-энколпионы использовались в домонгольское время, в них содержались частицы священных реликвий, что как бы усиливало значение такого креста. И сами по себе они очень красивые – качественное бронзовое литьё. А самой интересной находкой последних лет с территории нашего региона считаю бронзовый нож с литой рукоятью, найденный Еленой Куприяновой в могильнике у села Степное.
Что в археологии более ценно: найти артефакты или достичь определённой цели?
- Цели зависят от научной темы, которой занимается археолог. А вообще, находки, как у нас шутят, это побочное явление. И в этой шутке есть лишь доля шутки, потому что важна не сама находка, а её контекст – условия залегания, как она попала в эти условия, на какой территории находится.
Нет такой задачи – найти что-то яркое и интересное. Мы должны реконструировать соответствующие этапы жизни, быта, ритуала древних обществ. А чтобы их реконструировать, нужно понять, какой была архитектура, как был налажен быт, хозяйство, экономика, изучить культ, войны, социальность. И только по этой причине находки и имеют научную ценность. Что-то откопать всегда приятно: это ярко, интересно. Но при этом на одних только находках археология не сконцентрирована уже давно – период, когда наука занималась вещами, так называемое «детство науки», пришёлся на начало 19 века.
Сейчас нас интересуют процессы, которые происходили в древности, и материалы, которые позволяют реконструировать эти процессы.
После большого пандемийного перерыва возобновились экспедиции. Какими исследованиями занимается ЧелГУ сейчас?
- На самом деле, перерыв особо не сказался. Да, студентов нельзя было отправлять в экспедиции, но разведочные отряды продолжали работать, шла обработка материалов и подготовка публикаций. Шла и полевая, и кабинетная работа. Сейчас несколько основных полевых проектов реализуется в ЧелГУ. Это раскопки энеолитической стоянки «Михеевская-2» в Карталинском районе, где в этом году работали практиканты.
Там же в этом году начались предварительные исследования на Новониколаевском руднике бронзового века; это разведочные работы для того, чтобы понять некоторые тонкости для будущих раскопок.
Другая группа археологов ЧелГУ совместно с археологами Аркаима работают на Синташте – это могильник бронзового и раннего железного веков, очень известный и яркий археологический памятник, который находится в Брединском районе Челябинской области. Там пару лет назад были найдены новые захоронения бронзового века, сейчас это уже двадцать одна могильная яма. Ведутся разведочные работы и многие другие исследования.
В плане научных проектов, это дистанционное изучение археологических памятников и сбор информации для единой цифровой системы данных, изучение погребального обряда бронзового века и ряд других направлений. Я же последние годы занимаюсь изучением функциональных особенностей медных и бронзовых ножей в культуре бронзового века.
У нас настоящее многообразие тем для исследований, интересная работа всегда найдётся.
Автор материала: Виктория Котова.
Фото: Личный архив Фёдора Петрова, пресс-службы ЧелГУ.