Глава 14
Я надел комбинезон для прощания с Василисой. В голову лезли мысли, о том, что больше никогда не увижу её. Никогда я не увижу её прекрасных глаз цвета ореховой скорлупы, не коснусь её черных шелковистых волос, не дотронусь до её тонких и маленьких рук, не вдохну аромат её нежного тела... Запомню её! Запомню каждую её частичку! И она всегда останется моей! Моей эфемерной любовью...
Мы стояли у подножия заснеженной горы, дул сильный холодный ветер, неся острые льдинки, сдуваемые с её подножия. Красное солнце, озябшее от холода уже пыталось спрятаться гору, словно пытаясь найти там защиту от ветра. Я, поёживаясь, стоял перед Василисой, пытаясь взять её руки в свои, чтобы согреть. Она, как всегда, не смотрела на меня.
– Я хочу проститься, это наша последняя встреча, обещаю, что верну тебя Василию, – сказал я, – прошу тебя, посмотри на меня хотя бы сейчас!
Она посмотрела на меня с удивлением, надеждой и отвращением. Я больше никогда её не увижу, но запомню Василису именно такой! Она всё же дала мне свои руки, и в знак прощения, пыталась мне улыбнуться, снисходительно позволяя согреть свои ладони. Я поднес их к своему лицу и прикоснулся губами. Казалось, что в целой Вселенной не ничего более прекрасного этих нежных ручек с розовыми коротко остриженными ноготками. Я хотел перецеловать каждый, но заметя её реакцию, отпустил её руки.
– Прости меня!
Она снова посмотрела мне в глаза, Боже, как она красива! Хотелось, чтобы это длилось вечно!
– Я прощаю тебя!– тихо произнесла Василиса.– И ты меня прости, сердцу не прикажешь....
Слёзы текли из моих глаз. Вернувшись в реальность, долго сидел, не снимая комбинезона, понимая, что всё кончено, что надо вернуть ассимилятор командиру, что надо смириться и жить дальше без надежды. Я точно знал, что со временем боль утихнет, притупится, но никогда не пройдёт окончательно, останется в моём одиноком сердце...
Просидев так ещё некоторое время, я почувствовал сильный голод, подумал, что поем с Гией в изоляторе. Мне нужна была компания. Но поесть я не смог.
Ганс сидел за пультом, на его всегда бесстрастном арийском лице я прочёл удивление и спросил:
– Ганс, что ты там такого увидел?
– Смотги! Антагдида покгыт лесами, -он приблизил изображение Земли.
– Вот чёрт! Надо звать Василия! Ганс, ты что сидишь? Этого не может быть! Откуда идет сигнал?
Ганс показал материк Северной Америки, поднес палец к месту, где был раньше полуостров Юкатан. Теперь это был остров! Чёрт! Изображение материка кардинально отличалось от того, что мы привыкли видеть. Что это? Что произошло с Землей, пока нас не было? Что могло случиться? Как чуть больше чем за год на Антарктиде могли вырасти деревья? Вопросов много, ответов нет. Я нажал сигнал аварии...
Василий прибежал через несколько секунд.
– Что опять? Не экспедиция, а театр абсурда какой-то!– командир посмотрел на экран, – Это что? Северная Америка?
– Ты не поверишь! Антарктида теперь зелёный материк!– я посмотрел, на его реакцию. Василий поднял брови вверх, собрав лоб в гармошку,– от полуострова Юкатан остался островок.
– Не может быть!
– Мы о том же!
Василий, собрав волю в кулак, справился с эмоциями, сел в кресло, и начал разглядывать изображение. Мы с Гансом, переглянувшись, молчали, давая возможность Василию ознакомиться с обстановкой.
– Надо позвать Гию, пусть рассчитает траекторию посадки, понятно, что это наш корабль, который улетел до нас. Может, кто-то ещё жив!– командир посмотрел на меня,– Иди за ним!
Через несколько минут мы сидели перед экраном. Гия, сдвинув брови, усердно что-то рассчитывал, на экране появились дуги, цифры, прямые и ломаные линии...