200 лет назад, 11 сентября 1812 года, под пушечный и ружейный салют состоялось официальное открытие русской колонии в Калифорнии, основанной еще в марте. Все эти несколько месяцев она провела безымянной и название получила лишь полгода спустя. Русская крепость «по вынутому жребию пред иконой Спасителя» была названа Фортом Росс.
Александр I не удостоил ответом Наполеона
День был избран тоже неспроста. 11 сентября — это по новому стилю. По-старому же выходит 30 августа — День тезоименитства Александра I, Императора Всероссийского. Которому, если судить наспех, было совершенно не до ружейного салюта в честь открытия какой-то там колонии за 15 тысяч верст от него. Ружейная и пушечная пальба в то время раздавалась гораздо ближе — едва успели затихнуть залпы Бородинского сражения. А через три дня войска Наполеона войдут в Москву. Какая уж тут Калифорния?
Однако на поверку выходит, что колония была основана очень даже своевременно. Как раз из Москвы Наполеон предлагает русскому императору мир — на совершенно кабальных условиях. Официального ответа корсиканец не дождался — слишком много чести. А вот в кулуарах Александр I имел возможность высказать все, что он думает о предложенном мире: «Я лучше возглавлю ополчение из мужиков, отпущу себе бороду, буду питаться одним хлебом и отступать с боями до Аляски, но такого мира не подпишу!»
Намерение похвальное. Но чтобы отступать до Аляски, надо эту самую Аляску иметь в своем распоряжении. А чтобы при этом питаться хотя бы «одним хлебом», надо сделать так, чтобы этот самый хлеб на Аляске был в достатке и чтобы он завозился не из России, а с каких-нибудь территорий поближе. Колония в Калифорнии как раз и предназначалась для того, чтобы снабжать Русскую Аляску хлебом, да и вообще продуктами питания.
Со всей серьезностью намерений
Надо сказать, что попытки закрепиться в Калифорнии предпринимались и раньше. Причем на весьма высоком уровне. Отец Александра I император Павел I отлично понимал важность колонии в Калифорнии для развития Русской Америки. Свидетельство тому — события июля 1799 года. 8 числа император подписал Указ об основании Российско-американской компании, а 15 числа, то есть ровно неделю спустя, объявил войну Испании, которая претендовала на всю Калифорнию. В этой войне не было сделано ни единого выстрела, и потому ее воспринимают как своего рода курьез, поспешно замятый после трагической смерти Павла I.
Однако свои намерения насчет Калифорнии Россия обозначила недвусмысленно. Командор Николай Резанов, тот самый, который в 1806 году добился помолвки с дочерью коменданта Сан-Франциско под дулами русских пушек, незадолго до своей смерти писал: «Ежели б в 1799 г., когда Гишпанскому двору война объявлена была, находилась компания наша в соответственных силах, то легко бы частью Калифорнии до миссии Санта-Барбара воспользоваться можно было бы и навсегда за собою удержать лоскут сей... Теперь остаются еще земли, столь же выгодные и весьма нужные нам. Ежели их тоже пропустим, что скажет потомство?»
Словом, основание Форта Росс и было попыткой не упустить «земли нужные и выгодные». Руководству Русско-американской компании надо отдать должное — они не медлили. В 1811 году уроженец города Тотьма, отчаянный путешественник и предприниматель Иван Кусков покупает у калифорнийских индейцев племени помо около 400 га земли, отдав за это три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и несколько ниток бус. Цена, конечно, смешная, и Ивану Александровичу можно было бы поставить в упрек «бесстыдный обман несчастных туземцев». Но есть один нюанс. Русский землю все-таки купил, пусть и по нелепой цене. А вот испанцы, наложившие лапу почти на всю Калифорнию, брали земли за так, да еще и угрожали оружием.
На добрую память
Между прочим, добрая память о русских закрепилась среди калифорнийских индейцев надолго. В повести Василия Аксенова «Круглые сутки нон-стоп», написанной по итогам поездки в США и изданной в 1976 году, приводится прямая речь американского лингвиста, профессора славистики университета UCLA Дина Уорта: «Слово "кошка” очень давно уже известно в Калифорнии. Индейцы, которые жили в районе Сан-Франциско, кошку называли "кушка”, ложку — "лужка”, вообще у них была масса русских слов в лексиконе...»
Что, в общем, неудивительно. По сравнению с испанцами русские колонисты были для индейцев если не «белыми и пушистыми», то очень близко к тому. Морской офицер Дмитрий Завалишин, побывавший в Калифорнии в 1824 году, имел возможность сравнить жизнь индейцев близ Форта Росс и в католической миссии Сан-Франциско, где он изучал испанский язык под руководством начальника миссии падре Томаса. Так вот — судя по воспоминаниям Завалишина, индейцы всегда видели в русских своих заступников: «Индейцы очень любили добродушных русских матросов, а особенно щедрых и ласковых офицеров. Я знаю, что всякий мой приезд в миссию был для них праздником. Как, бывало, ни торгуются со мной миссионеры, а я все-таки выпрошу кому-нибудь прощение или смягчение наказания за дисциплинарные проступки».
Ученый, предприниматель и один из директоров Русско-американской компании Кирилл Хлебников выражался более высоким слогом. В своем письме к Александру Пушкину, что было отправлено за три недели до гибели поэта, Хлебников отмечал: «Храбрые, но жестокие испанцы с крестом в руках именем Бога искореняли жителей-идолопоклонников. Грубые и сильные русские с крестом на груди поставляли за грех напрасно губить диких».
Тут можно, конечно, сослаться на то, что сведения эти принадлежат людям заинтересованным и пристрастным. Но вот что писал французский купец Огюст Бернар Дю Силли, посетивший Форт Росс спустя год после его основания: «Я не нашел здесь ни беспорядка, ни грубости, которые, увы, не редкость в испанских пресидио. Напротив — хорошо сделанные кровли, красивые дома, аккуратно засеянные и обнесенные частоколами поля и совершенно благодушную атмосферу».
Просто не хватило сил
В 1836 году население Форта Росс насчитывало 260 человек. Состояло оно из «56 россиян, 115 креолов, 50 алеутов и 39 крещеных индейцев». В условные «россияне» по причине расовой принадлежности попал также совершенно неожиданный англичанин по крови Ник Бетре — судя по всему, беглый матрос с английского корабля, нашедший у русских приют и понимание вместе с «крещеными индейцами».
Все бы хорошо, но это была капля в окружающем земли Форта Росс испанском море. Да, все иностранцы, когда-либо посещавшие русскую колонию в Калифорнии, приходили в восторг. Англичанин Фредерик Бичи так и писал: «Их новое поселение в Россе служит для всей Калифорнии примером того, какие плоды могут принести здесь прилежание и труд». Но русских было попросту мало. Себя колония обеспечивала и даже посылала продукты на Аляску, как задумывалось. Но слишком мало было русских колонистов. Возможно, дело мог бы поправить проект Главного правителя русских поселений в Америке Александра Баранова, который в 1817 году полагал: «Кто-нибудь из патриотов, сочувствующих нашему делу, мог бы купить по крайней мере до 25 семейств крестьянских, которым за переселение в Америку дать свободу и пахотные земли возле Форта Росс». Однако проект этот так и остался проектом — разрешения на «авантюру» дано не было.
Все это привело к печальному итогу: «Вследствие столкновений испанцев и американцев с русскими колонистами и неподдержки последних со стороны Министерства иностранных дел, Русско-американская компания должна была оставить свои поселения в Калифорнии». В 1841 гг. Форт Росс был продан за 30 тысяч долларов швейцарскому предпринимателю Иоганну Зуттеру. Семь лет спустя на землях Джона Саттера — такое имя взял себе этот швейцарец — полыхнула знаменитая Калифорнийская золотая лихорадка.