Его звали Александром, но никто этого уже не помнил. Да он и сам, зачастую, терялся, когда спрашивали его имя - требовалось время, чтобы он осознал, какое записано в паспорте.
Все звали его Монголом: то ли из-за роскосых глаз; то ли из-за длинных темных волос и смуглой кожи; то ли из-за приплюснутого носа и узких губ. Мать говорила, что боялась показывать его отцу, когда родила.
Отец бросил их через три года, а мать спилась ещё через три, поэтому он научился жить без этих никчемных людишек, поднимаясь по острым высоким ступеням детских домов в одиночку, пока не встретил Анну Кузьминичну.
Он не имел сердечных привязанностей и ни одной фотографии кого бы то ни было. Дом он купил совсем недавно, до сих пор, до конца, не понимая, зачем он ему. Из-за специфики своей работы часто перемещался и был совсем не против съёмных квартир, номеров повышенного комфорта гостиниц и отелей, но в последнее время они осели здесь, открыли "офис" и пришлось купить жильё. Это была необходимость, а не мечта или желание сердца, поэтому внутри дом был пустым и холодным.
Кроме кухни.
На кухне царил идеальный порядок обжитой зоны, блеск новых кастрюль и техники радовал глаз, яркие пятна фруктов и полотенец добавляли что-то, похожее на уют. Массив ясеня, натуральный камень, стекло. Да, на кухне было недурно, и, пожалуй, привязанность всё же имелась - японский блендер с кучей фишек, стоявший не далеко от мойки. Без него Монгол уже и не представлял своего дальнейшего существования, а иногда даже разговаривал с этим монстром, объясняя, что он в него кладёт и зачем это нужно. Чиж смеялся, называл поехавшим, но Монголу было плевать. Чиж просто не понимал того кайфа, что приходит с первым глотком лично сделанного напитка.
Он не терпел нытиков, не выносил, когда жаловались на родителей и судьбу, на тяжёлое детство, друзей, начальников, родственников. Его ноздри всегда раздувались, когда он встречал таких соплежуев. Может, именно поэтому девчонка его привлекла. Она не казалась жертвой, хотя таковой на самом деле являлась. Упорный, вгрызающийся в победу боец, не допускающий мысли о заранее известном для всех поражении.
После его ухода она не сдвинулась с места, не притронулась к еде, не пыталась уйти. Сколько времени она уже не ела и почему отказалась сейчас? Он смотрел на неё в монитор и думал. Её папаша - шишка в мире власти, имеющий репутацию скользкого опасного типа. Его старшая дочь - прелестная дама, часто его сопровождающая на приёмах. Она знала несколько языков, легко улыбалась и казалась счастливой. Так что не так было с младшей? Что за секреты она хранила? Почему бежала и пряталась? Откуда брала силы для борьбы с матёрым волчарой? Да, именно борьбы - в этом Монгол был уверен.
Ничего из жизни их семейки его, конечно, не касалось, но не анализировать он не мог - так уж мозг был устроен. Доставить её домой не составит труда, но он мог поклясться всем, чем угодно, что она снова сбежит. Люди - странный народ: бегут от сытой жизни и цепляются за убогую.
Не в этом, конкретном случае.
Это "дело" порождало сомнения, а сомнения убивают поставленные цели, поэтому не оставалось ничего другого, как довести план до конца.
Времени - ноль. Каждый в их малочисленной команде понимал, что давно все сроки вышли, и отчёт перед боссом необходимо предоставить, иначе могли возникнуть дополнительные вопросы, а вопросы неизменно добавляли проблем. Видит Бог, он тянул до последнего, словно ждал чего-то, но вот номер был набран и отчёт отправлен.
Всё. Ещё одна цель, ещё одно успешно выполненное задание. Папка захлопнулась, дело закрыто.
- Одумалась наконец. - Довольный Чиж вытащил горсть чипсов из очередной уп
аковки и оглянулся на друга.
Монгол посмотрел в экран компьютера, держа в руках уже погасший телефон.
Девчонка наклонилась вперёд и разорвала пакет. Выражения лица было не видно, но Монгол всем телом ощутил её злость.