ПРОДОЛЖЕНИЕ
Будучи избранным верховным духовным и гражданским правителем в 1835 г., имам Шамиль всего за восемь своей деятельности сумел стать из во главе многотысячного войска, подчинив своей власти огромные территории. К завершению 1842 г. он со своими сторонниками, благодаря своему уму и энергии, несмотря на противодействие правительственных войск, распространил свое влияние на всю Андию, Гумбет, часть Койсубу, Технуцал, Богулал, Тинды, Ункратль, Карата, оба Ахвахи, часть Аварии, Келе, Гидатль, Гилитль, Карах, Куяда, часть Андаляла и другие соседние селения, в которых насчитывалось свыше 130000 семей. Помимо них в теократический имамат вошли общества по северному склону Андийского хребта, а именно часть Caлaтaвии, Аух, Ичкерия, Большая и Малая Чечня, Шубуты и другие чеченские селения, насчитывавшие больше 100000 семей, а всего до 250000 семейств, в которых могло быть по несколько мужчин. Они и составили основу владений горного владыки, откуда беспрерывно выходили все новые партии мюридов на сопредельные территории.
Огромное пространство горных ущелий имам Шамиль разделил примерно по 1000 дворов, поставив во главе каждого общества своего наиба. Они являлись полноправными хозяевами в предоставленных в их полное распоряжения селениях, разбирали всевозможные распри, не допускали между горцами кровной мести, осуществляли суд и творили расправы над неугодными жителями, мало согласуясь с заповедями прежнего шариата. Осуществляли сбор ополчения, руководили им во время ведения боевых действий, собирали налоги, строго следили за выполнением повинностей и полностью выполняли распоряжения своего правителя, которому многим были обязаны. Имам Шамиль сам происходил из простой семьи, поэтому для занятия важной административной должности совсем не обязательно было происходить из знатной горской семьи. Назначение наибом Казикумухского ханства Ягья-хаджи, родного племянника последнего хана больше являлось исключением из общего правила, хотя мюриды всячески старались привлечь на свою сторону представителей родовой горской знати, имевших крепкие связи с равными себе семьями и иногда успешно.
Однако не всех наибов горный владыка наделял одинаковой властью, хотя помимо личных качеств кандидата на высокую должность, нужна была еще и личная преданность. Пример с наибом Ташав-хаджи оказался поучительным для многих, который в свое время и сам претендовал на духовное звание, доставшееся имаму Шамилю, а позже называвшего себя имамом Чечни. Как только проявились первые неудачи непримиримого мюрида, он был быстро отстранен от высокой должности и постепенно выбыл из когорты главных лиц теократического имамата. Пользовавшиеся большим доверием, соответственно получали и гораздо обширные полномочия, хотя имаму Шамилю регулярно и поступали сообщения о злоупотреблениях среди них. Однако наибы являлись его главной опорой среди легко возмущавшихся горных обществ, поэтому и не всегда имелась возможность их приструнить. Да и других негде было взять, т.к. за каждым наибом непременно находилась его родня, соратники и доверенные лица, ссоры с которыми нужно было избегать, чтобы лишний раз не будоражить подвластное население и не наносить удар по собственным выдвиженцам. Большинство наибов это прекрасно понимали, потому и придерживались определенных рамок, не забывая и о собственном благополучии.
У каждого наиба имелся свой полновесный штат мюридов, которые в сжатые сроки доносили распоряжения до десятников, а уже те до остального населения, с которым напрямую контактировали в своих селениях. Однако в деле управления наибством они опирались на уважаемого кадия, хорошо знавшего шариат и олицетворявшего судебную систему теократического имамата, бывшего практически в каждом горском селении и нескольких старшин. Практически все они избирались простым народом по предложению своих наибов, но утверждались, как правило имамом Шамилем и полностью зависели от его благорасположения. Выстроенная строго вертикальная система власти ничем не ограничивала действий верхушки государственного образования мюридов и полностью соответствовала условиям военного времени.
Все мужское население считалось военнообязанным и по первому призыву своего наиба обязано было встать в строй со своим вооружением и запасом продовольствия на несколько дней. Уклонение от участия в военных действиях наказывалось посадкой в зиндан, в котором уклонисты, ничем не обремененные проводили определенное количество дней. Однако подобное времяпрепровождение вызывало недовольство у их жен, на которых сваливались все домашние хлопоты по ведению семейного хозяйства. По этой причине, помимо посадки в земляную яму мюриды стали еще и штрафовать до 15 копеек серебром (примерная стоимость курицы), что значительно сократило количество желающих отсидеться вдали от превратностей сражений.
Сковывающих быстрое передвижение обозов со снаряжением в войске мюридов никогда не существовало, а только имам Шамиль и несколько его приближенных могли иметь с собой по паре вьюков с самыми необходимыми вещами. В случае исчерпания взятых с собой запасов продовольствия, партии горцев могли возвратиться по своим домам, либо обеспечиваться за счет местных жителей, в лояльности которых мюриды сомневались, или наказать их из-за долгого непризнания их власти. Именно таким образом горный владыка поступил в 1844 г. с койсубулинскими и собственно аварскими селениями, которые всячески противились принятию мюридизма, обеспечивая собранные многочисленные партии около месяца пропитанием за их счет, беззастенчиво вычистив большую часть продовольственных припасов.
Без должного внимания имама Шамиля не остались многочисленные общества гумбетовцев и андийцев, составлявших центр его владений, но особенно пострадавшие от полного прекращения торгово-экономических связей с территориями подконтрольных Российской администрации. Свою долю в стремительном ухудшении материального благополучия горцев, внесли и многочисленные мюриды, крепко обосновавшиеся в труднодоступных селениях. Для прекращения периодически возникавших брожений и возможных волнений в Андии и Гумбете, горный владыка ввел дополнительные партии мюридов, в том числе и особенно доверенных муртазеков из своей личной охраны. Тем самым был установлен жесткий контроль над стратегически важной горной областью, являвшейся связывающей нитью между Дагестаном и Чечней.
Имам Шамиль не обошел своими неустанными заботами и финансовую систему, регулярно пополняя ее новыми поступлениями, во главе которой находился специально назначенный доверенный счетовод. Если первые имамы Кази-мулла и Гамзат-бек довольствовались издавна существующим хумусом, т.е. пятой частью со всей захваченной добычи, включая денежный выкуп за пленников, то их преемник пошел значительно дальше. Хумус, зачастую составляющий едва ли не основную часть финансовых вливаний в теократический имамат, остался в том же виде. Его пришлось только немного усовершенствовать и усилить контроль за его бесперебойным поступлением в кассу правителя, из которой он выплачивал жалованье и щедро наделял особо отличившихся мюридов.
Помимо давно понятного и принятого в горской среде хумуса, имам Шамиль ввел всевозможные штрафы за проступки, нарушения шариата и др. очень быстро приступил к сбору ежегодной дани с обществ Андии, Гумбета, Койсубу и с других соседних дагестанских селений, за пользование сельскохозяйственными угодьями, которые раньше поступали в казну аварских ханов. Десятая часть со сбора всех хлебов – зякат, поступал в казну теократического имамата, который частично мог направляться на нужды наиболее беднейшей части горского общества. Все движимое и недвижимое имущество обвиненных в измене, в том числе и не совсем обоснованно, а также не оставивших прямых наследников, становилось собственностью мюриды. При этом вся звонкая монета поступала напрямую в казначейство, а натуральный сбор оставался при местном наибе, но расходоваться мог только после прямого распоряжения горного владыки.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.