Мои вологодские адреса. Исчезнувший род: от крестьянина до генерала

С давних пор мне было известно и то, что мой прапрапрадед, крестьянин Никифор Иванович Художилов, в конце XVIII века жил с семьей в маленькой деревне Боярская Тикснинской волости Тотемского уезда Вологодской губернии. #INJECT_1# Желание побывать на исторической родине не оставляло меня многие годы, но лишь нынешним летом удалось осуществить давнюю мечту… Деревня казалась безлюдной, однако вдруг возле калитки одного из домов показалась старушка. Я окликнул ее и, поздоровавшись, спросил ее имя. Не без достоинства, характерно «окая» по‑вологодски, она ответила: «ХудОжилОва я, ОднакО, Клавдия Николаевна». Удивлению и радости моей не было предела. Своих далеких предков она не знала, но нет никакого сомнения, что она приходилась мне дальней родственницей. Потом мы побывали в семье еще одного представителя рода Художиловых, Игоря Ивановича, увидели дома уже умерших носителей этой фамилии, родовым гнездом которой являлась эта деревня. Грустные чувства охватили нас при виде руин Спасо-Преображенской церкви, когда‑то пятиглавой… Уходить, уезжать не хотелось… Я стоял на земле своих предков, у истоков фамилии, даже более дорогой мне, чем та, которую я ношу. Ведь именно Художиловы, не только дедушка и бабушка, но и их сын, Николай Михайлович, заменивший мне отца, выходили меня в голодном 1932 году, воспитали, спасли в блокаду… За последние годы мне удалось немало выяснить о представителях этой фамилии. Мой прапрадед, Алексей Никифорович Художилов, старший крестьянский сын, начав службу рядовым, исправно служил в армии. В рядах лейб-гвардии Финляндского полка участвовал в Заграничном походе, заслужил серебряную медаль «За взятие Парижа 19 марта 1814 г.» (кстати, удивительное дело: в семейном архиве эта медаль чудом сохранилась!). Он дослужился до чина поручика, что позволило его сыну быть причисленным к дворянскому сословию. Прадед, Николай Алексеевич Художилов, родившийся в Вологде, унаследовал воинскую профессию отца. Начав службу кадетом, он вышел в отставку в чине генерал-майора, занимая перед этим должность начальника одного из военно-учебных заведений столицы. Кавалер пяти орденов, он умер в Петербурге, был похоронен на Малоохтинском кладбище, уничтоженном в начале 1950‑х годов. В моей памяти сохранился внушительный черный мраморный крест на его могиле… Все пять его сыновей остались верны военной профессии. Я бы хотел рассказать о четвертом сыне, Михаиле Николаевиче Художилове — моем любимом дедушке, судьбу которого разделил надвое 1917 год. До революции он, имея не только высшее военное, но и педагогическое образование, трудился преподавателем Александровского кадетского корпуса. Не ограничившись этим, окончил Археологический институт. Обладал не только широтой знаний, но и немалыми способностями. Конечно, он отлично фехтовал, стрелял, ездил верхом, ходил на лыжах, любил столярничать (почти наяву вижу его за изготовленным им же верстаком), некоторые его инструменты служат мне и поныне. Он был великолепным рассказчиком, особенно увлеченно повествовал о различных исторических событиях. Его кумиром был Суворов, и, когда мы проходили мимо бывшего Суворовского музея на Кирочной улице (бывшего — потому что тогда его занимали совсем другие учреждения), он непременно рассказывал мне тот или иной эпизод из жизни полководца. Помню несколько случаев, когда приходили его знакомые, он садился за пианино и мягким баритоном исполнял «На-а-лей, на-а-лей бокалы вина…». А когда в преддверии пушкинского юбилея 1937 года объявили конкурс на проект памятника поэту, который тогда предполагали установить на Стрелке Васильевского острова, то он, хороший рисовальщик и даже иконописец, много времени корпел над листами ватмана и, завершив труд, отправил свой вариант в жюри. Получил ли он какой‑то ответ или нет — семейная история умалчивает… Дедушка был патриотом в самом глубоком смысле этого слова. Много позже мне стало известно, что в марте 1915 года он в возрасте 43 лет, зная о больших потерях русской армии, написал рапорт на имя начальника корпуса с просьбой отправить его на фронт. Но получил отказ «ввиду исключительно добросовестной, усердной и полезной деятельности» в учебном заведении. Тогда дед проявил неслыханную настойчивость и обратился с той же просьбой напрямую к государю. Естественно, прошение, пройдя инстанции, вернулось по месту службы просителя, и он получил выговор за нарушение субординации. В советское время бывшего полковника дважды подвергали аресту. Перед войной он служил счетоводом в небольшой артели. И умер от голода в январе 1942 года у меня на глазах, успев незадолго до этого осенить меня крестным знамением. Его сын, до революции окончивший 2‑е Константиновское училище, при новой власти работал кочегаром на паровозе. В 1937 году по ложному доносу он был арестован (я хорошо помню, как это произошло!) и, как потом выяснилось, расстрелян. Вдова и дочь невинно погубленного через семь лет пребывания в лагере вернулись в родной город и поочередно тихо ушли из жизни. Так навсегда оборвалась петербургская ветвь Художиловых, представители которой честно служили Отечеству… Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» томIи томII. Они продаютсяв книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашеминтернет-магазине. Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в«Яндекс.Дзен».