...Панафидин оставил машину на стоянке, перебросил подмышку папку, направился к дому. Внезапно его окликнули
- Господин Панафидин...
Он оглянулся. Приятной наружности женщина стояла в стороне, видимо, дожидалась его
- Моя фамилия Коростылева, Светлана Леонидовна. Я та самая «сволочь» и «злодейка», которая погубила собственную внучку. Неужели не помните? Вету Спицыну, дочку вашей одноклассницы? Мне рассказывали, вы «землю рыли», чтобы меня «достать»...
- Что вам нужно?
- Мне?! Хм... Да Господь с вами, Игорь Александрович. Мне-то как раз ничего не нужно. Это вам, я слышала, хотелось со мной объясниться, высказать «в глаза» всё, что вы обо мне думаете.
Панафидин нахмурился.
- Мне говорили, вы уехали...
- Собираемся. Вечером покупатель на дом придёт, обговорим последние детали.
- Насовсем уезжаете?
- Да.
- Далеко?
- На родину.
- И скатертью дорога...
- Даже так?..
- Не понял?! А вы чего ждали? Что я буду уговаривать вас остаться?.. Ну, типа, как «самую незаменимую»?.. Не дождётесь.
- А вы злой...
- Зато вы, говорят, у нас очень добрая...
- Ну как бы, так, да. Народ меня уважает.
- Пришли похвастаться?
- Поговорить.
- Есть тема?
- А разве нет?.. Или вы действительно считаете меня преступницей?
- Вы человека убили. Ребенка. Больного. Беспомощного и беззащитного.
- И еще убью, если надо будет.
- !!!
- Ну чего вы вскинулись? Чего всполошились? Жалостливый такой? А вот здесь я вам не верю, Игорь Александрович. Простите, не верю. Не такой уж вы гуманист и человеколюбец, как пытаетесь представляться.
- Я не клоун, чтобы перед кем-то «представляться».
- Не цепляйтесь к словам. И ваша ершистость, это не от доброты, не от понимания сути проблемы, нет. А от того, что вы боитесь честного и прямого ее обсуждения.
- Проблемы?! Какой проблемы?!
- Да той, что давно уже присутствует в общественном подсознании. Вот только озвучить вы ее стесняетесь...
- Я не понимаю...
- Ваше счастье. Вы, надо полагать, везунчик у нас? Всё-то у вас в жизни хорошо, всё получается... Вы молоды, здоровы, успешны… И жена у вас - красавица, умница; и детки - отличники. Живи, как говорится, да радуйся. И вы живёте. И будете продолжать жить... Но только до тех пор, пока беда не постучится в ваш собственный дом. И вот тогда это будет уже совершенно другой расклад. А пока... Пока беда приходит к другим, то - другое. Там можно поумничать, поупражняться в красноречии, пофилософствовать, поучить других жизни, напомнить им о морали, о том, что они не звери, а - люди, призвать к «всепрощению»... Ага…
- Что вы плетете?! О чем вы?!
- Да о тех уродах, которых вы и такие как вы идиоты-«человеколюбцы» сохраняете, множите, пускаете на свет. И не делайте на меня таких глаз, Панафидин. Я не впечатлительная. Просто в отличие от вас - самая «везучая»…
Женщина помолчала, потёрла виски
- …В свое время у меня было двое детей. Два мальчика. Один умер. Точнее, погиб. Подло и нелепо. Ему было семь лет, когда его убил какой-то умалишенный. И здесь это буквально: у м а - л и ш ё н н ы й! То есть умственно неполноценный олигофрен, который, пока он был еще ребенком, содержался в специнтернате. Потом, когда ему исполнилось восемнадцать, его отпустили домой. Он вернулся к родителям, и в первый же день взял из кухни огромный, как у мясника, нож - такой, каким на бойнях скот колют, - вышел на улицу... А дальше пошла резня. Он пришел на детскую площадку, перерезал игравших там малышей и их мамаш, заглянул в школу. И прирезал еще парочку первоклашек. Один из них был мой Коля. Когда нам с мужем сообщили, мы немедленно поехали в полицию, и я попросила показать убийцу. Ну что сказать?.. Зрелище было впечатляющим. Сидит себе на лавке в клетке эдакая тварь: большая, дебелая, тупая. Слюни текут, язык огромный, вывалился, на губе лепешкой застыл. И смотрит эта скотина на тебя светлыми, пустыми, совершенно ничего не выражающими глазами, в которых ни то, что ни одной мысли - ни одного живого чувства нет. Вызвали спецбригаду и его увезли в больницу. Понятное дело, что от уголовной ответственности его освободили. А как иначе? Как «это» судить? В общем, ответственных за массовое убийство не было. Родители от этого урода открестились сразу: дескать, мы здесь не причем - мы его не растили, не воспитывали и не хотели, чтобы он возвращался. Педагоги интерната только руками развели: мол, мы именно педагоги, а не психиатры, диагнозов не ставим. А медики, в свою очередь, плечиками пожали, языками поцокали: ну надо же какое горе приключилось, ах ты, боже мой, и кто бы мог подумать, ай-ай-ай... Он же таким тихим был, спокойным, совершенно безобидным - мухи не обидит. Теперь вот больше не выйдет, сдохнет, бедный, в психушке. Жалели его. Он же больной и несчастный. А теперь вопрос. Не риторический. Кто пожалеет нас, нормальных? И еще... Ответьте мне, Панафидин: за что?.. Во имя какого такого вашего дурного «гуманизма» погиб мой ребёнок и остальные дети? Ведь это животное восемь человек насмерть положило и еще дюжину оставило тяжелыми инвалидами. Можете сказать, но только так, без этой вашей дурацкой «нравственной» демагогии: зачем такие вообще живут? Зачем, ну зачем вы оставляете этот мусор в живых?! Мой ребенок и те, остальные погибшие ребятишки, могли вырасти и, простите за банальность, «приносить пользу...» Они могли учиться, трудиться, служить в армии, в космос летать, семьи иметь, рожать хороших здоровых детей, которые, в свою очередь, сделали бы много доброго для страны и людей, защищали бы Родину... А так? Так их порезали с особой жестокостью. А ту тварь опять оправили в лечебницу, где она продолжила- существовать: пить, жрать, срать, пускать слюни. И всё это на деньги таких налогоплательщиков как я. А самое главное: разве он один такой в своем роде? Нет. Этими отбросами забиты уже все психушки и дома инвалидов; их уже девать некуда, а вы продолжаете их плодить и множить. Можете объяснить: зачем?
- А должен объяснять?
- Хороший ответ.
- Мне нечего вам сказать. Не мне решать: кому жить, а кому умереть.
- Что верно, то верно. Но тогда почему решаете?! Почему не даете этим уродам уйти естественным путем? Они же изначально нежизнеспособны. Эти калеки, когда рождаются, зачастую и дышать самостоятельно не могут. А вы их реанимируете, лечите, операции разные сложные проводите, ночей не досыпаете, стережете, чтобы эти образины, не дай бог, не сдохли... И вот так спросить: для чего?! Чтобы потом довести этот отстой до определенной кондиции, сложить ему в руки нож или топор и отпустить на все четыре стороны?
- . . . . . . . . . . . . . . . .
- Молчите? Ну, правильно. Ведь ничего здравого ответить мне по этому поводу не можете. Но зато можете меня судить: что и такая я, и разэтакая...
- Вы ребенка убили! Вы, здравомыслящий человек, к тому же врач, а не олигофрен! Это те несчастные не могут отдавать отчет своим действиям, не контролируют их. Но вы-то контролируете!
- Вот именно что контролирую. Потому и убила, чтобы этот мусор не вырос и не убил потом других.
- Зачем вы лжёте?! Ваша внучка была нормальной девочкой!
- «Нормальной»?! Да не в большей степени, чем тот сброд!
Женщина вдруг ткнула пальцем в сторону, показала на сидевшую недалеко стайку молодых людей: неряшливо одетые подростки беспрестанно озираясь, ожесточенно потрошили чью-то сумку. Коростылёва ухмыльнулась
- Думаете, свою?..
Компания, между тем, вывалив на землю содержимое, уже рвала подкладку, обшаривала кармашки; потом, найдя деньги, судя по всему немного, разочарованно застыла, покрутила в руках две некрупные банкноты...
- Не повезло, «бедным». Мало взяли. Даже на одну «дозу» не хватит. И как быть? Конечно же, идти грабить дальше. И хорошо, если просто грабить... Вот вы, майор, уверены, что они эту сумочку украли, а не убили за нее?..
Панафидин помрачнел. Коростылёва не отставала
- Тоже, скажете, их жалко? Подохнут же скоро. Так как наркоманы долго не живут. И опять вопрос: нахрена их вообще на свет пускали?!
- А нужно было прямо в родзале в помойном ведре утопить?!
- Зачем топить? Сами бы ушли. Природа чутка к таким моментам, контролирует их. Лишних прибирает быстро. И без мучений. Людям просто не нужно лезть не в свое дело...
- Но ваша внучка...
- ...через десяток лет, глядишь, тоже была бы в этой компании.
Женщина кивнула в спину уже удалявшейся шпаны.
- Вот она, мент, твоя «фенилкетонурия» пошла. Смотри, любуйся! К слову... - Коростылёва вдруг замерла, внимательно вгляделась в расстроенное лицо. - Вы почему их не задержали? Они же наверняка кого-то ограбили. Может, даже ножом пырнули. Хм... Вот он, майор, момент истины. Всех таких не переловишь, не пересажаешь, верно? К тому же, если их с каждым годом всё больше становится. Где тюрем, психушек столько набрать, чтобы всех, кого следует, туда упрятать?.. Это раньше грабеж и насилие являлись тяжкими и особо тяжкими преступлениями. А теперь даже убийства - явление обыденное. Настолько обыденное, что за него уже и не наказывают…
- Вы нехороший человек...
- Я нехороший?! Неееее-е-т, Панафидин. «Нехорошая» не я, которая этот мусор зачищает, спасая жизни, возможно, очень многим нормальным людям. Страшны вы, обличенные властью лицемеры, которые позволяют этому сброду плодиться, заселять планету.
- И многих вы уже «зачистили»?
- На должность мою намекаешь? Так работа есть работа. Здесь ничего личного. За нее, за то, что я хорошо с ней справляюсь, государство мне зарплату платит. А потому решило оно со своей наукой в такой способ эксперименты на людях проводить: растить, выхаживать в перинатальных центрах клинических идиотов и всякого рода «овощи», чтобы потом новые препараты на них испытывать, кто им запретит?.. Но вот подобного рода «опыты» в своей собственной семье я проводить не позволю. И уж тем более не позволю использовать их в качестве инструментария для шантажа моих близких.
- ?!!
- А ты как думал, Панафидин? Твоя Спицина далеко не святая, как, возможно, тебе показалась. И отнюдь не мученица. А тварь редкостная. Когда она родила свою уродку, я пришла к ней поговорить. Объяснить, что к чему. Ведь фенилкетонурия - заболевание не простое. И вопреки расхожему мнению никакой коррекции не поддаётся. Рождённые дети были и остаются глубокими инвалидами. Вне зависимости от того имеет эта инвалидность ярко выраженные манифестные формы или скрытые. Эта патология характеризуется дефицитом особо сложного фермента, без которого аминокислота фенилаланин не способна превращаться в тирозин. А тирозин, в свою очередь, используется организмом для синтеза гормонов щитовидной железы, участвует в образовании иммунных и ферментных белков. А еще служит основой синтеза целого ряда биологически активных веществ, являющихся основой нейромедиаторов. А мне нужно рассказывать вам, что такое нейромедиаторы?.. Люди с фенилкетонурией - это люди не просто больные, а больные именно «на голову». Их нервная система, их мозг не могут работать полноценно. И не работают. Со всеми вытекающими отсюда для остальных последствиями. Люди с такой патологией асоциальны, они не умеют продуктивно работать и выстраивать с окружающими нормальные отношения, иногда они буквально опасны. Именно среди них встречается подавляющее большинство самоубийц, наркоманов и запойных пьяниц; а еще социопатов. Тех самых, которые с ножами и удавками бродят ночами в парках и скверах, караулят несчастные свои жертвы. Это только среди них, таких больных, и встречаются серийные убийцы и всякого рода маньяки. А теперь спросить: зачем продлевать агонию, делать несчастными огромное количество ни в чем неповинных людей? Я врач. Я на этом деле «собаку съела». И мне не нужно рассказывать, как такие, с больными мозгами чьи-то «внучки», вырастая, становятся потом «нормальными»!
- Но как Спицына могла бросить своего ребенка?! Вы подумайте! Она мать!
- А кто ей предлагал его «бросать»?! Речь шла всего лишь о помещении его в специализированный дом инвалидов. И при других обстоятельств ваша подружка так и поступила бы, не сомневайтесь. Но эту тварь жаба вдруг задавила. Инвалиды пенсию получают. Неплохую, между прочим. Вы не знали? Вот и Спицына сначала не знала. А когда узнала, куда и здравый смысл делся. Она, будучи еще в роддоме, пригласила юриста, стала выяснять какие ей и ее больной девке полагаются «льготы». И оказалось, что это... выгодно! А потому никакие доводы, что детёныша нужно оставить, больше не действовали.
- Но если она так корыстна, тогда почему столько лет не подавала на алименты?!
- А зачем, когда мы и так помогали?
- Вы помогали?!!
- Вам что, Игорь Александрович, банковские квитанции показать?..
- !!!
- Вот-вот... А потом Серёжа решил жениться. И понеслось!.. Она прибежала к нам, устроила сцену. Орала - вся округа на ушах стояла. Напоследок сказала, что мы, «курвы», от нее так просто, задёшево, не отделаемся, еще наплачемся. В общем, ей не ребёнок, на самом деле, нужен был, а над нами всеми тотальный контроль. И когда она поняла, что теряет его, немедленно подала в суд, требуя алименты не только на своё «бревно», но на себя. Пожизненные, заметь, алименты! А алименты эти не маленькие: по сути, половина всех доходов Сергея. Ну да не в деньгах дело. Мы с семьёй не последний кусок доедаем, справились бы как-нибудь. Здесь другое… Ваша подружка стала преследовать нашего сына - своего бывшего мужа, - мстить ему за то, что он ее бросил. Вот только, понятное дело, она никому не рассказывала за что ее «бросили»... Она ведь и вам, наверняка, не хвасталась какой «цацей» на самом деле была. ...Когда однажды Сергей сказал, что женится и привёл в дом эту «волейболистку», я сразу поняла что к чему. Но промолчала. Понимала, все слова в той ситуации были бы пустым звуком. Он не услышит. Потому что был влюблён. Точнее, не влюблён, а как одержим. Нравилась она ему тогда очень. Запал он на неё. В общем, это был как раз тот случай, когда человек должен сам через всё пройти. И он прошел. Быстро. Буквально за пару недель. Из свадебного путешествие вернулся мрачнее тучи. Нам ничего не сказал. Да и зачем слова?.. Всё же и так понятно было... Деваха откровенной стервой оказалась. Нет, не гулящей, не шлёндрой. Но «поганкой». К тому же тупой и вздорной. Ни о чём нельзя было поговорить - ничего не интересовало. Ума, как у канарейки. Ограниченная, ленивая, неряшливая. Нигде не работала и не хотела. Единственно что любила - ночные клубы, казино, рестораны. Дай волю, там, наверное, и поселилась бы. И какая из нее жена?.. Скоро стали замечать - пьёт она. Тихая такая запойная алкоголичка. Серёжа был в шоке. Сначала крепился. Потом, когда выяснилось, что она еще и долгов наделала - в казино играла, - решился на развод. А она уже беременная. Я предложила сделать аборт. Понятно же, что при таком образе жизни никто нормальный родиться у нее не мог. Но она отказалась. И не потому, повторяю, что действительно ребенка хотела, а как бы нам назло. Точнее, она не хотела развода и надеялась малышом удержать около себя мужа. Не получилось. Серёжа к тому времени ее уже даже боялся.
- А как же их развели? Ребенок-то еще грудничком был.
- Ну что вы как маленький? Деньги, связи открывают любые двери. Даже суда. Вы не знали?..
- . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- А дальше начался сплошной кошмар. Вы даже помыслить себе не можете, сколько она с нас тянула. К слову, вы видели, как она живёт? Были у нее в доме? А зря. Там есть на что посмотреть. За те деньги, что она с нас в качестве «алиментов» за четыре года получила, можно было несколько квартир купить. Купила? Нет. А потому не нужно рассказывать, как эта, с позволения сказать «мать», любила своё дитя. Сука она. А дальше ей и этого мало показалось. Когда она узнала, что Сергей с девушкой встречается, семью решил завести, в раж вошла. И стала его доставать. Если, конечно, то, что она творила, можно этим словом обозначить. Даже на работу к нему, в клинику, прибегала, дебоши устраивала. Орала: сволочь, мол, ты, скотина, фашист; какой ты врач, если так с больным ребёнком обошелся! «Афишки» на двери в вестибюле цепляла, где рассказывала общественности, какой он «гад» и «пройдоха». А однажды его девчонку подкараулила, в волосы ей вцепилась.
- Почему в полицию не заявляли?
- Заявляли. Ты с участковым ее разговаривал?
- . . . . . . . . . . . . . . . .
- Вот-вот... А надо было поговорить, Игорь Александрович. Он бы много интересного тебе о ней рассказал. Возможно, и не ввязался бы ты тогда в эту историю.
- Но это всё равно не повод для убийства, тем более ребенка.
- А ты видел этого ребенка?
- Не видел, и что? Это что-то меняет?
- Для тебя ничего. А вот для нашей семьи... - Женщина помолчала. - ...Не хотела я этого. Бог свидетель. Но, наверное, я должна была пройти и через это. ...В общем, однажды, гуляли мы с мужем в парке. Был выходной. День чудесный. Серёжу с его девушкой встретили. Настроение замечательное. Зашли в кафешку, купили мороженое, тортик, сидим, отдыхаем. И вдруг... Появляется эта «сладкая парочка» - мамаша со своей «фенилкетонурией». Опять, должно быть, за нами шпионили. И большая тварь говорит маленькой: смотри, мол, деточка, вон твой папа сидит... А это бабушка с дедушкой... Иди, поздоровайся с ними. Маленькая сучка, типа, наша «внучка», трясёт головой, мол, не хочу, потом оглядывается на мать и канючит: «А ты, мамочка, уже подала на них на алименты?..» - Женщина отвернулась, нервно сглотнула. - «Алименты»?.. Ах вы гниды... Но там даже ни это поразило. Я никогда эту подросшую «веточку» прежде не видела. А тут вот так близко. И это был настоящий шок. Стоит передо мной... самый настоящий человеческий ублюдок. Морда круглая, дебильная, глаза узкие, почти щелочки, а в них маленькие злые чертики мечутся... Она, эта дурочка, мало того, что слабоумная, так оказывается еще и злобная. А изо рта тоненькая струйка слюны течёт. Ну точь в точь как у того олигофрена, что сына моего первого убил. И у меня, как, знаешь, перемкнуло что-то в голове. И понимаю я вдруг, что это всё, предел. Что не могу больше! Никаких чувств не осталось. Никаких! Кроме одного - ненависти. Я даже дышать не могла. Всё вдруг навалилось: и усталость от борьбы с этими скотами, и воспоминания о той, первой, трагедии. Получалось, что недоумки всю мою жизнь контролировали. Понимаешь?! Тот, первый, - первого моего ребенка убил, а эта мразь - убивает второго. Вот только без ножа. А медленно, изощренно, день за днем вытягивая из него жилы. А, главное, за что?! Серёжа мой не пил, не развратничал. Виноват был только в том, что, не разобравшись в своих чувствах, женился.
- И вы решились?..
- В один момент. Ну что же думаю: раз так... За что боролись... Уж не взыщите. Приехала к ним назавтра домой, забрала внучку «погостить»...
- Спицына не возражала?
- Попробовала бы. Она сама говорила, что я - «бабушка». А потом я и вовсе запретила ей с дочкой общаться. Хм... Ну, да это она пережила бы, конечно. Главнее ведь здесь - «алименты». А я деньги перестала давать. Коль «внучка» у меня живёт и «воспитывается». А еще предупредила, что лишу ее родительских прав. И тогда не мой сын, а она, мать своей олигофренки, будет пожизненно платить нам алименты. Она, конечно, этого не ожидала. Ну что ты... Она ведь думала, что хорошо устроилась... Что мы(!) у нее в руках! Что она(!), как кукловод, станет управлять теперь нами, как марионетками. А оказалось, наоборот. И она забегала. Ведь её «бревно» было настоящей волшебной палочкой, которая открывала любые кошельки: государственный, мужа, мой. И из которых можно было черпать и черпать...
- Но она «черпала» не просто так. Она ребенка лечила.
- Правильно. Вот ты, Панафидин, и проговорился. А то «здоровая», «здоровая»... В смысле будто «веточка» действительно полноценной была, не слабоумной. А она дебилка. Форменная.
- Я не то хотел сказать. У нее были проблемы, конечно. Но в умственном отношении она была здоровой.
- Кто тебе такое сказал?
- Доктора, кто с ней занимались.
- Например?
- Например, дефектолог. Я с ним беседовал.
- А здоровому, нормальному ребёнку нужен дефектолог?..
- Случается, что нужен: я и сам в детстве занимался с логопедом.
- Ты не сравнивай член с пальцем, Панафидин! То - другое! Ты нормальным был. А нормальным деткам нужна всего лишь несложная коррекция речи. А твоей «веточке» — реабилитация. А это совершенно разные вещи. Дебилы никогда не делаются нормальными, запомни это. И никакие «дефектологи», никакие «амилофены» им в этом не помогут. Этот диагноз пожизненный. То, что они, случается, выглядят, как остальные нормальные, знают буквы и даже иногда умеют читать и писать, заучивают стихи - ничего не доказывает. И ладно бы только это. Ну, сказал бы, это их собственные проблемы. Так ведь «эти» проблемы становятся потом и нашими. Они, вырастая, начинают нас, нормальных людей, убивать и калечить. Или ты думаешь, что наркоманами, упырями и убийцами становятся психически здоровые люди? У нормальных мораль, сострадательность есть. У недоносков! её нет. Потому, что они именно недоноски. Они - другие, и всегда опасные…
(продолжение следует...)
P. S. кто хочет читать все главы произведения подряд, заходите ко мне в ленту - один клик мышкой в аватарку (женщину в белом, в кружке)