До весеннего призыва оставалась неделя. Я догуливал последние дни с друзьями. Особо ничем не занимался. Помогал отцу с ремонтом квартиры недавно умершей бабушки. Однажды мы с отцом допоздна заработались - белили потолок в большой комнате, потому решили сегодня заночевать здесь. Тем более назавтра была суббота и мы решили, что с утра продолжим работу.
Отец улегся в уже отремонтированной кухне, я в маленькой комнате, где еще предстояло циклевать паркет и клеить обои. Посреди ночи, я проснулся, простите за откровенность, по малой нужде. Встал и пошел в темноте к двери ведущей в коридор. Стал искать рукой вдоль косяка в поисках выключателя, и тут левую ступню пронзила страшная боль. Такое впечатление, будто наступил на что - то горячее. Я тут же забыл о выключателе и схватился за больное место оставаясь стоять на одной ноге. Когда боль поутихла, я наконец включил свет.Нога была цела, а рядом, на полу, лежала латунная пуговица. Военная - от формы. Со звездой и серпом - молотом. Откуда она взялась в проходе? Я лично подметал в маленькой комнате, после того, как мы с отцом закончили там белить потолок. Даже пол помыл - не было там никакой пуговицы, а тут - нате! Ей даже выкатиться было неоткуда. Всю мебель после смерти бабушки отец раздал. Остался только здоровенный книжный шкаф с дедовой библиотекой, но он стоял в большой комнате. Даже дивана, под которым пуговица могла заваляться, в комнате не было - я спал на расстеленном на полу одеяле. Так ничего путевого, по поводу своей находки, не придумав, я наконец вспомнил цель моего пробуждения. Вернувшись в постель я положил пуговицу под подушку и лег спать.
Утром показал ее отцу. Он много служил, потому в деталях амуниции и обмундирования разбирался. " Это не современная, - сказал он. - Теперь таких не делают. Сейчас пуговицы железные, лишь сверху облицовка из латуни, а это штампом выбита из целого куска металла. Такие годов до пятидесятых в ходу были. Знаешь, это, наверное, от кителя твоего деда. Как она могла сохраниться - ума не приложу".
Тут отец помрачнел, замолчал надолго, а потом шлепнул себя ладошкой по лбу: " Как я мог забыть! Сегодня же годовщина его смерти. Он весной сорок седьмого умер. Я совсем пацаном был."
Отец растрогался, полез в чемодан, где лежал альбом с семейными фотографиями, долго рылся в нем, а потом протянул мне снимок.
- Гляди, вот мы вместе. В последний раз вместе - через пару дней его забрали в госпиталь - фронтовое ранение дало о себе знать. Домой он уже не вернулся.
На фотографии были запечатлены трое: мой дед - мой отец, которому тогда едва исполнилось шесть лет, рядом стояла бабушка - маленькая, худенькая, в ситцевом платье и в газовой косынке на шее.
- Гляди, - сказал я, - а у деда на правом кармане кителя пуговицы - то нет. -Я приложил к снимку свою ночную находку. - Может, это она и есть?
- Она или не она, но отец лихо о себе нам, дуракам, напомнил. Собирайся.
- Куда собираться? - не понял я.
- На кладбище. - Отец уже завязывал шнурки на ботинках. - Деда твоего навестим, за одно к гранитчикам зайдем - надо наконец имя твоей бабушки на камне выбить.
И мы поехали на кладбище.