Как известно, первые годы своего существования Советское государство провело в полной экономической и политической изоляции, установленной странами Антанты. В условиях блокады и вооруженной интервенции «прогрессивных стран Запада», правительство большевиков вынуждено было искать друзей и партнеров среди таких же политических парий.
С Персией Советское правительство нашло точки соприкосновения почти сразу – желание «насыпать под хвост» Англии сильно сближает, проверено веками.
Разгром англичан и деникинских частей в Энзели на иранском побережье, устроенный Волжско-Каспийской военной флотилией в 1920 году, вызвал весьма теплые чувства в среде персидских военных. Тогда же, Советское правительство признало за Персией право свободного судоходства по Каспию, что разом повысило благосостояние персидских рыбаков и торговцев в регионе.
В феврале 1921 года в Москве был заключен Советско-Персидский договор о дружбе и сотрудничестве. Большевики, верные своей политике полностью равноправных отношений между независимыми государствами, освобождали Персию от всех обязательств, данных царскому правительству. У Персии развязывались руки для выдворения из страны английских интервентов, чем, в принципе, персы уже успешно занимались, и создавались возможности для проведения внутренних реформ. Страны обменялись посольствами. Советско-персидские отношения оставались безоблачными, даже не смотря на существование Гилянской Советской Республики.
В 1921 году аномальная засуха убила практически весь урожай в Советской России и на Украине. В стране, истощенной и разрушенной в затяжных войнах, начался голод.
Персы узнали о постигшей нас беде одновременно с заявлениями Советского правительства в прессе и по радио. Отреагировали сразу, наперекор стереотипу о восточной медлительности.
Посол Персии в Москве Али Гули Мошавероль Мемалек в первых числах августа 1921 года отправил подробную телеграмму в Тегеран. В телеграмме изложил масштабы бедствия и просил свое правительство как можно скорее оказать помощь пострадавшим от неурожая советским гражданам. Затем, в частном порядке, приехал к председателю Центральной комиссии помощи голодающим (ЦК Помгол) товарищу Каменеву и передал собранные сотрудниками посольства 1 200 долларов США наличными для помощи голодающим. А уже пятого сентября на стол Чичерину легло письмо (перевод с французского, оригинал ныне хранится в ГА РФ, Государственном архиве Российской Федерации):
Чрезвычайный посол Персии – Народному Комиссару Иностранных Дел, 5 сентября 1921 года.Уважаемый господин Комиссар,В ответ на мою телеграмму, адресованную в Тегеран, в которой я ввел Персидское Правительство в курс положения в некоторых районах России, в которых свирепствует голод, Министерство Иностранных Дел сообщает, что Персидское Правительство для содействия облегчению, в котором нуждается русское население, считает своим долгом предоставить в распоряжение России 1 000 хорваров /20 000 пудов/ риса в портах Каспийского моря и 2.000 хорваров /40 000/ пудов хлеба в Хоросане.Прошу Вас Господин Комиссар принять уверения в моем совершенном почтении,Чрезвычайный Посол Персии
Мошавероль Мемалек
Попробуйте представить себе эту картину:
Персия сама переживает крайне непростые времена. В стране стреляют, орудуют многочисленные банды, полыхают восстания на религиозной и национальной почве, верные правительству войска сопротивляются английской интервенции и возвращают захваченное английскими войсками стратегическое имущество, в Тегеране решают острейшие внутриполитические проблемы в условиях вялотекущей гражданской войны. И в этих условиях персы всего за месяц умудряются собрать 320 тонн риса и 640 тонн хлеба, и доставить это добро в распределительные пункты для наших голодающих.
Всю эту невозможную операцию устроил возглавлявший тогда персидское правительство Ахмад Кавам.
Ахмад Кавам (1876 – 1955)
Вот как это было.
13 сентября 1921 г. советский посол в Персии Федор Ротштейн явился к Ахмад Каваму с официальной благодарностью от Советского Правительства за проявленное участие. На приеме Ахмад Кавам, вопреки всем нормам восточного этикета, сразу заговорил о деле. Он довел до сведения советского посла, что рис сейчас в портах и о нем он не беспокоится, но хлеб надо везти из Хоросана. Заранее его выслать нельзя – все хлебные хранилища в портах разрушены англичанами, русскими белогвардейцами и местными бандами. К тому же, обстановка на севере страны неспокойная: охрану каравана персы обеспечат, а вот дальше все зависит от Советов. Хлеб должны сразу грузить на советские корабли – нужно позаботиться об их прибытии заранее. И есть еще одна проблема: с октября и всю зиму дороги из Хоросана на Каспийское побережье непреодолимы. Времени в обрез – три недели в лучшем случае.
Федор Ротштейн (1871 – 1953) в бытность уже не послом, а академиком Академии наук СССР
Федор Аронович Ротштейн был из яркой плеяды первых советских дипломатов – человеком дела и кипучей энергии. Он не только отправил подробную телеграмму с планом всей операции в Москву, но и сам отправился грузить рис на прибывшие советские пароходы. После погрузки, отправился сопровождать первую партию до Баку, где полностью организовал перегрузку продовольствия в транспортный эшелон до Поволжья. Затем вернулся обратно за персидской пшеницей, погрузил пшеницу и отправил ее в Астрахань. После чего пароходы еще совершили рейс Астрахань-Баку-Астрахань, но уже без Ротштейна.
Ахмад Кавама сняли с поста в октябре 1921 года в результате дворцовых интриг, но он успел создать Центральный Комитет Помощи Русским Голодающим и назначить его главой военного министра Сердар Сепаха.
Работники советского наркомата иностранных дел поначалу решили, что это имя, и так нему и обращались. Потом, с помощью миссии Ротштейна, разобрались. Сердар Сепах – это Реза Пехлеви, который через четыре года станет шахом, возродит династию Пехлеви, восстановит и модернизирует страну.
Сердар Сепах, он же будущий иранский шахиншах Реза Пехлеви (1878 – 1944)
Реза Пехлеви был тогда очень занят – война и политические интриги всегда отнимают уйму времени, особенно если вести их одновременно. Тем не менее, к делу он подошел со всей серьезностью. А именно: организовал добровольную подписку в газетах и государственную закупку риса по стране. Владелец риса мог его продать или пожертвовать русским детям. Если жертвовал, то о нем печатали в местной газете – своеобразная «минута славы» в эпоху до телевидения и Интернета.
К маю 1922 года таким образом собрали 30 000 пудов (480 тонн) риса. За это время банды на севере практически угомонили и рис без помех привезли в каспийские порты. Реза Пехлеви дал телеграмму в Москву, что можно забирать. Заодно попросил указать пункты, где будет распределен рис. 30 мая он получил ответ от нашего НКИД (наркомата иностранных дел), что персидский рис распределен следующим образом:
Оренбург – 6 000 пудов
Самара – 6 000 пудов
Саратов – 5 000 пудов
Царицын – 3 000 пудов
Башкирская республика – 5 000 пудов
Астрахань – 2 000 пудов
Калмыцкая автономная область – 3 000 пудов.
Весь поступивший персидский рис распределяли среди детских больниц и приемников для беспризорных.
Кроме того, 11 марта 1922 года персидский посол Мошавероль Мемалек передал в ЦК Помгол еще 300 пудов риса и 23 пуда изюма (нам сейчас трудно даже представить, что это за лакомство для ребятишек тех лет), привезенных в Москву персидским коммерсантом Эзели. Эзели прочел о нашей беде в персидских газетах, сам закупил, сам договорился с пароходом, сам вез потом по железной дороге до Москвы. Жаль нет ни полного имени, ни фотографии. Добрый человек.
Персия в начале XX века
Разумеется, помощь Персии голодающим Советской России сильно проигрывает в количественном отношении таким гигантам благотворительности тех лет, как Американская администрация помощи (АРА) или комитет Нансена. Но искренняя и дружеская помощь бедняка-соседа во сто крат ценнее любых подачек богача.