Грустный период в жизни.
Легенда «Торпедо»Эдуард Стрельцов считался самым талантливым футболистом своего поколения. Уже в 17 лет он дебютировал за сборную СССР и оформил хет-трик в ворота Швеции. Так он быстро обрел популярность не только в стране, но и во всем мире — болельщики восхищались его игрой, а журналисты сравнивали с великим Пеле.
К сожалению, карьера Стрельцова разрушилась в 1958-м после обвинения в изнасиловании 20-летней девушки. Эдуарда лишили свободы на 12 лет, но потом скостили срок до 5. Но время в тюрьме сильно сказалось на его здоровье. После выхода на свободу Стрельцов продолжил играть за «Торпедо», и даже дважды был признан футболистом года в СССР, но все равно не показывал той впечатляющей игры на поле, как до тюрьмы.
Сезон 1970 года стал последним в карьере Эдуарда. В «Торпедо» на него уже не особо рассчитывали, а сам Стрельцов прекрасно понимал: уход из футбола не за горами.
«Ему было 33 года. Это сейчас кажется, что немного, а тогда в 30 лет к игрокам сразу начиналось другое отношение, — вспоминал близко знавший футболиста писатель Александр Нилин в интервью RT. — Он уже доигрывал, и это был грустный период. У Стрельцова была очень тяжелая травма, и он уже сам понимал, что все заканчивается. Я помню, как он тогда позвонил на торпедовскую базу в Мячкове и спросил: «Валя (главный тренер «Торпедо» Валентин Иванов), мне приезжать»? Тот сказал: «Как хочешь». Он даже шутил, что ему надо успеть холодильник купить, а то после окончания карьеры не дадут».
Эдуард Стрельцов (верхний ряд, второй справа) в составе «Торпедо» 1965 года.
Травма действительно сильно подкосила Стрельцова. Годом ранее, в 1969-м, в матче за дубль «Торпедо» он порвал ахиллово сухожилие после столкновения с защитником московского «Динамо» Сергеем Никулиным.
«Это была трагическая случайность, — утверждал Нилин. — Он стоял на месте и не очень был готов к удару Никулина, известного костолома, который очень хотел проявить себя и вернуться в основу. Понятно, что если Стрельцов выходит играть за дубль, то он вообще не играет, а просто отбывает номер. И на дубле порвать ахилл — это дикость, это как пианисту Рихтеру ударить молотком по рукам».
Восстановиться после тяжелой травмы Эдуард так и не смог — в последнем сезоне он сыграл 14 матчей (12 — в чемпионате, 2 — в Кубке СССР) и не забил ни одного мяча. «Торпедо» в ситуации со Стрельцовым повел себя некрасиво: в Москве ему даже не организовали прощальный матч.
«В тюрьме у него был нарушен обмен веществ, появился лишний вес, он плохо двигался. Но заканчивать — это же всегда грустно, — с сожалением говорил Нилин. — Я за 74 года, что смотрю футбол, не помню, чтобы мне не было грустно, когда уходили такие люди. Жизнь так устроена, что звезда должна быть главным игроком, не быть в тягость. То есть все было справедливо, но очень грустно — мы же Стрельцова не досмотрели. Пусть он уже не мог забить и тяжело ему было играть, но ведь его даже не проводили, ничего не было совсем. Михаил Гершкович тогда шутил: «Если Эдика не провожают, нас палкой, что ли, выгонять будут?»
Немалую роль в том, что Стрельцов закончил так рано, сыграл и алкоголь. После тюрьмы легендарный футболист нередко искал успокоение в крепких напитках — понятно, что психика была подорвана. Вот что писал все тот же Нилин в книге про него: «Человек без локтей», вспоминая 1970-й год: «Режим Стрельцов нарушал, может быть, не больше, чем в прошлом году. Но, пожалуй, откровеннее. На сбор он уже иногда сам к положенному сроку и не приезжал. Помощники Иванова наведывались к нему домой на Машиностроительную улицу — обещанную директором ЗИЛа Бородиным квартиру дали несколько позже — и транспортировали тело форварда в Мячково. И там общими силами выхаживали, парили в бане, готовили к новым боям.
Такому состоянию Эдика никто особенно не удивлялся. Но если прежде режимные перепады на форме Стрельцова практически не сказывались, то теперь он бывал после нарушений не совсем боеспособен. И разные болезни о себе давали знать: геморрой, нарушенный в годы заключения обмен веществ; Стрельцов тяжелел, а плоскостопие никуда не девалось.
Все бы тревожно-недовольные разговоры за спиной — Иванов воздерживался от разговора о нарушениях — прекратились, забей Эдик хотя бы один гол в сезоне. Но Эдик и с верняковых позиций все чаще промахивался».
Недоволен Стрельцовым был и второй тренер «Торпедо» Борис Батанов. Вот еще один фрагмент из «Человека без локтей»: «Ему [Батанову] не нравились панибратские отношения между Эдиком и молодыми, ничем не замечательными игроками, находившимися на попечении Бориса Алексеевича. Учительский тон, взятый руководителем дубля в общении с молодежью, плохо ими усваивался, когда Эдуард со всей этой братией держался без чинов».
В общем, расставание с футболом зрело. 26 сентября он сыграл при полупустых трибунах против минского «Динамо» (0:1) — как оказалось, в последний раз.
На тот момент Стрельцову было всего 33 года. Он поступил в Институт физической культуры, выучился на тренера, какое-то время помогал Иванову в «Торпедо» — но и там не сложилось, опять же во многом из-за алкоголя. Великий футболист пошел работать в детскую футбольную школу «Торпедо». До конца своих дней Стрельцов не признавал своей вины в изнасиловании. Он твердил родным и близким друзьям: в тюрьме должен был сидеть другой человек.