Курская дуга битва

Срочно! Начальнику разведотдела Воронежского фронта генерал-майору Виноградову. Во второй декаде июня наблюдается усиление разведывательной активности немцев в направлении Прохоровка-Обоянь. Отмечено 9 вылетов самолётов-разведчиков над позициями 1 танковой армии. 20 июня в урочище деревни Козинка ликвидирована диверсионно-разведывательная группа противника в составе 26 человек. По данным радиоперехвата, 21 июня в районе деревни Кочетковка ожидается заброска резервной группы агентов. Начальник разведотдела 1-й ТА полковник Соболев. Срочно! Соболеву. Принять все меры для обезвреживания диверсионной группы в районе Кочетковки. С целью выявления планов противника на данном направлении, приказываю взять живым командира группы и доставить для дальнейшей разработки в разведотдел Штаба фронта. Виноградов. Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно! Сдавайтесь! В июле 1943 года накануне Курской битвы у немецкого генералитета не осталось иллюзий: на карту поставлено само существование Германии. После гибели армии Паулюса под Сталинградом Вермахт не выдержит ещё одного провала. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн предлагал фюреру вообще отказаться от летней наступательной кампании 1943 года, и ударить в сорок четвёртом, когда Вермахт перейдёт на высокотехнологичные вооружения, превосходящие технику союзников. Однако Гитлер действовал не как стратег, а как политик. После Сталинграда он не надеялся на полный разгром СССР, но рассчитывал на перемирие с Москвой на условиях сохранения за Германией захваченных советских земель. Чтобы принудить Сталина к унизительному мирному соглашению, требовалась сокрушительная победа. И фюрер надеялся добыть её под Курском. Срочно! 21 июня у деревни Кочетковка уничтожена разведгруппа Абвера из 4-х человек, командир группы, бывший младший лейтенант РККА Бобров, взят живым. По его показаниям, в направлении Обояни развёрнут особый танковый корпус СС с тяжёлыми танками. Войска, находящиеся в районе сев. Белгород, должны пятого июля перейти в наступление, солдатам выдан сухой паек и спиртные напитки. Полученная информация говорит о намерении противника прорвать оборону 6-й гвардейской и 1-й таковой армий в направлении Обояни, рассечь Воронежский фронт и уничтожить группировку советских войск в районе Курской дуги. В условиях строжайшей секретности рождался немецкий план «Цитадель» – масштабный удар двух танковых групп в районе Курской дуги. Командование Вермахта рассчитывало рассечь Центральный и Воронежский фронты Красной Армии. Соединившись восточнее Курска, немецкие войска взяли бы в кольцо основные силы двух советских фронтов. Ущерб от их уничтожения – это невосполнимый удар для Советов. Мир на любых условиях остался бы единственным спасением Сталина. На южном фасе Курской дуги сосредоточились 4-я танковая армия и 2-й танковый корпус СС. В задачу южной группировки входил разгром советских войск в направлении Обояни с последующим выходом к Курску. Фон Манштейн больше не испытывал скепсиса. В его распоряжении находились самые мощные танковые войска в мире – элитные соединения с «Тиграми» и «Пантерами» на вооружении. На северном фасе дуги у генерал-фельдмаршала Отто Моделя также были неплохие шансы на успех. Битва неизбежно перерастала в соревнование между полководцами: кто из них первым ворвётся в Курск? Кто навсегда впишет своё имя в историю победы на Восточном фронте? Советский план предстоящей битвы предусматривал оборонительную фазу сражения (с целью измотать противника) и последующим переходом в контрнаступление. Командующий 1-й танковой армией генерал-лейтенант Михаил Катуков полностью разделял общий замысел операции. Но его терзали сомнения – достаточно ли сил под Обоянью для сдерживания немцев и организации контрудара? В первой линии обороны окопалась 6-я гвардейская общевойсковая армия. Она в значительной мере укомплектована новобранцами. Из бронетанковой техники это единственный полк с американскими танками М3, в Красной Армии непопулярными. А у немцев – тяжёлые «Тигры» с толстой бронёй и дальнобойными пушками. Если они сомнут пехоту и противотанковую артиллерию, весь танковый удар Манштейна придётся на позиции армии Катукова. В ней один танковый и один механизированный корпус, третий же только формируется. Конечно, в критической ситуации фронт и Ставка помогут подкреплениями, но прибудут ли они вовремя? Надеяться нужно было только на свои силы и взаимодействие с соседями. В первую очередь, с 6-й гвардейской армией. Помочь её бойцам подготовиться к отражению танковых атак. С ведома командующего, генерала Чистякова, на передовую прибыла рота «тридцатьчетвёрок» под командованием гвардии старшего лейтенанта Владимира Бочковского. Ему довелось служить в самой знаменитой танковой бригаде Красной Армии – 1-й гвардейской. С ней Бочковский прошёл череду боёв на Калининском и Брянском фронтах, горел в танке, был ранен и снова вернулся в родную бригаду. Но состав бригады обновился – некоторые из героев-танкистов погибли, другие пошли на повышение. Теперь предстояло «обкатывать» новичков. Три дня советские танки утюжили советские же траншеи, помогали стрелкам преодолеть танкобоязнь, панический страх, когда на бруствер окопа наваливается многотонная непобедимая махина, обрушивает землю гусеницами, норовит задавить, растоптать, похоронить заживо… Война длилась третий год. От каждого, от солдата до генерала, зависело, удастся ли сдержать врага, остановить легендарные «Тигры». В те дни отстоять линию обороны было не менее важно, чем под Москвой в сорок первом. Если танковые клинья прорвут советский фронт, все усилия пойдут прахом. Все жертвы – зря. В каждой танковой роте, на каждой батарее противотанковых орудий бойцы рассматривали непривычные силуэты немецких танков – угловатых «Тигров» и новейших модификаций «четвёрки» с длинным орудием и дополнительной броневой защитой. А ещё «Пантер», отдалённо напоминающих Т-34, только большого размера. Пройдут считанные дни – и бронированная лавина обрушится на молодых солдат, часть из которых ни разу не бывала в бою. Операция «Цитадель» началась на рассвете 5-го июля. На острие бронированного клина 4-й танковой армии вдоль шоссе Белгород-Курск двинулась рота тяжёлых танков панцер гренадЁрской дивизии «ЛейбштандАрт Адольф Гитлер». Первый натиск со стороны Белгорода приняли на себя пехота и артиллерия 6-й гвардейской армии. «Тигры» стреляли с дальней дистанции с убийственной точностью и неумолимо двигались вперёд. На флангах и позади «Тигров» двигались другие танки и штурмовые орудия. Справа, 300 метров, танк вижу! Но уже через несколько часов с разных участков фронта в штаб фон Манштейна посыпались донесения об ожесточённом сопротивлении русских, метком артиллерийском огне, о трудности преодоления инженерных заграждений. Выстрел! Препятствия к развитию наступления оказались гораздо серьёзнее, чем рассчитывали разработчики «Цитадели». У села Черкасское, западнее Яковлево, танки 48-го корпуса панцерваффе должны были сходу сломить оборону. Однако под гусеницами внезапно начали рваться мины там, где, по уверениям разведчиков, не существовало никакого минного поля! Это сапёры 67-й гвардейской стрелковой дивизии применили так называемое «наглое минирование», установив смертоносные сюрпризы прямо перед приближением танков. Попытка обойти минную ловушку закончилась неудачно: танки не смогли преодолеть глубокий ров. Они очутились в западне, под обстрелом советской артиллерии. Потеряв несколько танков, немцы решили сменить тактику. Под прикрытием огня танковых орудий в атаку пошли два пехотных полка. Командир 196-го гвардейского стрелкового полка полковник Владимир Бажанов увидел в бинокль, как Черкасское полукольцом охватила пехота. Сколько хватало взгляда, к колючей проволоке и линии окопов ползли сотни фигур в немецкой форме. Против одной стрелковой дивизии сражались две немецкие моторизованные! Если не возьмут в лоб, то окружат и раздавят. Но приказ был удержать Черкасское не менее суток, нанести противнику максимальный урон. И тогда Бажанов отправил к окопам миномётчиков. Как только первые немецкие гренадёры добрались до проволочного заграждения, цепочка взрывов слилась в один раскат грома. По пехоте противника! Дальность - полтораста! Огонь! По немецкой пехоте хлестнул град осколков. Огонь! По команде Бажанова стрелки 196-го полка открыли огонь изо всех видов оружия – пулемётов, миномётов, винтовок. В голове звучат взрывы: одни ближе, другие дальше, одни сильнее, другие слабее, слышатся крики обезумевших людей… Слышатся и стоны раненых, тех, кто умирает в муках, взирая на свое изувеченное тело, панические крики солдат, которые бегут, не разбирая дороги. Гвардейцы полковника Бажанова отразили атаку превосходящих численностью гренадёров, плотным огнём заставив их залечь и отползти назад. Но силы были не равны. Артиллерийские налёты и новые атаки повторялись снова и снова. В ожесточенном бою полк Баженова был полностью уничтожен. Но танковый корпус противника за сутки продвинулся в сторону Обояни лишь на шесть километров. Эрих фон Манштейн поймал себя на мысли: хорошо, что о проблемах наступления не приходится докладывать фюреру лично. Когда рушатся давно выношенные планы, Гитлер беснуется и готов срывать злость на ком угодно, но только не признавать собственные просчёты. Нанеся первые удары, немцы раскрыли свои планы. Командующий Воронежским фронтом генерал армии Николай Ватутин получал донесения о положении войск на Обоянском направлении каждый час. 6-я гвардейская армия отступала под натиском превосходящих сил, но не позволила прорвать фронт. Ватутин принял рискованное решение: бросить в бой все фронтовые резервы, включая танковую армию Михаила Катукова, и начать наступательные действия, не дожидаясь окончания первой (оборонительной) фазы советской операции. Нашей армии ставилась задача – 6 июля нанести контрудар. Что из этого получится? Ведь их танковые силы по вооружению обладают значительным преимуществом! В ночь на 6-е июля 1-я гвардейская танковая бригада двинулась на юг к селу Яковлево. Дорога была забита войсками, а раскаты артиллерийских залпов становились всё ближе. Сражение продолжалось и с наступлением темноты. Утром 6-го июля советские артиллерийские позиции у Яковлево подверглись налёту «Юнкерсов». Немецкие самолёты успевали выполнять по два-три боевых вылета в сутки. Небо в безраздельной власти немецких пикирующих бомбардировщиков. Они вертятся в хороводе, поочередно сбрасывая бомбы. Снизу к ним вздымаются столбы земли и пламени, летят куски лафетов, бревна... Левый фланг 6-й гвардейской армии был смят дивизиями «Лейбштандарт» и «Даз Райх», между стрелковыми корпусами образовались разрывы в обороне. Немецкие колонны двинулись через Яковлево на северо-восток. Им открывалась дорога к Прохоровке и на север к Курску, в обход армии Катукова. Там немцы вырвались бы на оперативный простор, уничтожая коммуникации, нарушая связь… Весь правый фланг Воронежского фронта оказывался в полуокружении, а реализация плана «Цитадель» на южном фасе дуги приближалась к финалу, катастрофическому для Красной Армии. Над Яковлево стоял густой дым пожарищ. Бригада Горелова и один батальон из бригады полковника Бурды – просто горстка танков по сравнению с дивизией «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Это же понимал и Катуков. Но был вынужден отдать приказ начать атаку, не дожидаясь подхода основных сил танкового корпуса. Он нарушил все заповеди танкового боя с численно превосходящим противником. Лишь бы сбить темп немецкого наступления, выиграть время… 38-мь «тридцатьчетвёрок» ворвались в деревню без разведки, без артподготовки, без пехотного и авиационного прикрытия. Деревня горела. Остовы домов и дым пожарищ позволили приблизиться танкам для стрельбы в упор. Вперёд! Старший лейтенант Бочковский приказал механику углубиться в деревенские улицы. Видимость упала до нуля. Стоп машина! Он открыл люк, выглянул наружу. Внезапно башня «четвёрки» открылась в считанных метрах перед Т-34! Бронебойным! Драгоценные секунды ушли, чтобы упасть на сиденье, повернуть маховики наводки орудия, пока «панцер» разворачивал длинноствольную пушку навстречу. Подкалиберный с такого расстояния пробьёт «тридцатьчетвёрку» наверняка. Торопливо выпущенный снаряд Бочковского угодил в запасные траки, которыми была увешана броня, и дал рикошет. Но башня «четвёрки» прекратила движение. Видимо, её заклинило в погоне. Бочковский почувствовал, что бешено стучащее сердце вот-вот выскочит из груди. Бронебойным! Второй выстрел проломил борт. Края пробоины осветились оранжевым раскалённым металлом. В следующий миг что-то безжалостно ударило по башне Т-34. Это выстрелил танк, что следовал за подбитой «четвёркой». Механик включил заднюю передачу раньше, чем командир экипажа заорал: «назад!». От гибели спасло невероятное везение: немецкий наводчик не угадал с прицелом на дистанции полусотни шагов! Бой распался на множество мелких схваток. Командир бригады приказал уходить из Яковлево. Нанести поражение полнокровной немецкой дивизии они не могли. В этот день 6-го июля проявились серьёзные разногласия между Катуковым и Ватутиным относительно тактики танковых соединений. Командующий фронтом настаивал на широкомасштабном контрнаступлении, командарм считал уместными в данной ситуации засады или точечные фланговые удары, но только не встречный бой. Иначе неизбежны неоправданные потери. Катуков решился апеллировать к Верховному Главнокомандующему, через голову Ватутина и представителя Ставки маршала Василевского. Сталин поддержал Катукова, отменив приказ Ватутина о наступлении. Выдвинутые к Яковлево танковые бригады ограничились беспокоящими атаками. Около 13.15 танковый удар неприятеля силами 38 танков был успешно отражен танковой группой. Вражеские танки отворачивают, чтобы выйти к Покровке с запада. Успешное отражение» на самом деле означало, что танки «Лейбштандарта» ввязались в перестрелку с бригадой Горелова и прекратили движение по плану наступления. За это время подтянулись другие соединения армии Катукова и части 2-го гвардейского танкового корпуса полковника Бурдейного. По воспоминаниям участников последующего сражения, окрестности Яковлево превратились в ад на земле. В течение нескольких часов сотни танков превращались в металлический лом. Земля стонала от разрывов снарядов и грохота танков. От чёрных туч пыли и копоти горевших машин земля и небо стали серыми и мрачными. Исчезла линия горизонта, скрылось солнце. К вечеру положение на этом участке фронта стабилизировалось. Но немецкие атаки продолжались вдоль всего Южного фаса Курской дуги. Танкисты выполняли роль «пожарных» на самых опасных участках. Под Яковлево, где напор противника уменьшился, осталась лишь рота старшего лейтенанта Бочковского – восемь танков «Т-34». Но командир роты даже не предполагал, какой силы удар придётся держать! В восемнадцать тридцать задрожала земля. «Тигры», «четвёрки» и самоходки «Лейбштандарта» двинулись в атаку. Бочковский попытался пересчитать их, сбился… Немцы наступали без всяких тактических хитростей, пытались смести советский заслон сокрушительным ударом в лоб. Они останавливались, стреляли и вновь неумолимо возобновляли движение. Жизнь восьми советских экипажей зависела от скорости и точности стрельбы. Бочковский задавил в себе любые панические мысли, слился с танковым орудием в единое целое. Короткая! «Тридцатьчетвёрки» быстро расстреливали остатки боекомплекта. В танке Бочковского поднялся нестерпимый жар. От частой стрельбы прогорел мешок гильзоуловителя, гильзы падали на дно боевого отделения, наполняя его невыносимым пороховым смрадом. Заряжающий открыл люк и выбрасывал их наружу, выхватывая раскалённые цилиндры голыми руками. Немцы дрогнули. На поле боя сгорело 16 панцеров, три из них записал на свой счёт старший лейтенант Бочковский. Когда, наконец, подоспело подкрепление, из пяти опытных командиров танка в живых остался только он один… Мы встретились с Бочковским на шоссе под Обоянью в трагический час, когда он выходил из боя, везя на броне танка мертвые тела своих друзей по танковому училищу. Тогда он показался мне совсем мальчиком, тонкошеим, с заострившимися чертами лица. В километре от Яковлево старший лейтенант Бочковский приказал мехводу остановить тридцатьчетверку. Тёмные от пороховой гари руки сняли с брони лопату. Командир сам копал могилы, сам писал на досках от снарядных ящиков фамилии друзей: Шаландин… Прохоров… Соколов… Малороссиянов… И слова: «погиб смертью храбрых. К вечеру 6-го июля немцы продвинулись на глубину до 25-ти километров и преодолели два первых рубежа обороны Воронежского фронта. Но уже к 8-му июля перспективы «Цитадели» выглядели сомнительными, стратегическое окружение сорвалось. Фон Манштейн принял решение «пропустить» первый этап операции – разгром 1-й танковой армии на Обоянском направлении – и пробиваться на север по восточному маршруту. Гитлер на удивление спокойно отнёсся к факту, что «Цитадель» принесёт лишь ограниченную выгоду. Обошлось без привычных истерик и размахивания кулаками. Его внимание было приковано к высадке западных союзников в Сицилии. Оно грозило серьёзными последствиями, но в отдалённом будущем, тогда как судьба основного, Восточного фронта, решалась непосредственно в эти дни. Ватутин убедил Ставку повторить попытку общего наступления войск Воронежского фронта, по мнению Катукова, всё ещё преждевременную. Наступление началось утром 12-го июля. Юго-западнее Прохоровки, в узкой полосе между железнодорожной насыпью и речным руслом, до пятисот танков и самоходных орудий 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова были брошены в лобовую атаку против дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Немцы перешли к обороне на пересечённой местности, где лощины играли роль противотанковых рвов. Советские танковые бригады вводились в бой порознь после длительного марша. Ротмистров до последнего исполнял приказ об атакующих действиях и не осмелился настаивать на его отмене. В результате советские танковые соединения понесли ощутимые потери, а у «Лейбштандарта» появился шанс переломить ход сражения. Ватутин изложил ситуацию Катукову. Теперь судьба Прохоровки, а вместе с ней и положение дел на всём фронте, зависело от 1-й танковой армии, пережившей тяжёлые бои без пополнения техникой, людьми, снарядами, топливом. Танкистам Катукова нужно было ускорить наступление, срочно нанести несколько отвлекающих ударов, углубиться в контролируемую немцами территорию хотя бы на пару километров… Как обычно, самые сложные задачи ставились перед наиболее испытанными частями. Под командование полковника Горелова были отдана целая танковая группа: три танковые бригады, включая 1-ю гвардейскую, и полк тяжёлых танков. Поредевшие батальоны сводились в роты и взводы, в одном строю оказались разнотипные танки. С пехотой 6-й гвардейской армии они двинулись по хорошо знакомому направлению на Яковлево. По машинам! Старший лейтенант Бочковский понимал, что в предстоящей, возможно, последней схватке, их главным оружием послужит дерзость. По всем канонам войны, истощённые в обороне соединения отводятся в тыл, их место занимают свежие. Поэтому наступление уставших, давно не сменявшихся войск должно стать полной неожиданностью для немцев. Оно тем более оказалось неожиданным, что противник сам приготовился наступать. Немцы рассчитывали прорвать оборону 1-й танковой армии ударом 48-го танкового корпуса с участием элитной панцер-гренадёрской дивизии «Гросс Дойчланд». Получив приказ Катукова, группа Горелова атаковала позиции «Гросс Дойчланда» на открытой местности вдоль шоссе Белгород-Курск. Бочковский чувствовал, что азарта первых дней сражения уже нет. Горечь от потерь боевых друзей и жуткая усталость брали своё. Постепенно все эмоции вытеснила холодная ярость. Горелов пустил в авангарде «Черчилли», неповоротливые, медлительные танки, но с прочной бронёй. Они приняли на себя первые снаряды. Позиции немецких танков и противотанковой артиллерии были демаскированы. Как только в сетке чётко обозначился угловатый силуэт, громыхнуло орудие, «тридцатьчетвёрка» устремилась вперёд. Старший лейтенант вывел для себя простую истину: не нужно паниковать перед пресловутыми тяжёлыми танками. Их надо не разглядывать - их надо уничтожать! Пусть не с первого выстрела, но рано или поздно снаряд разобьёт ходовую, выведет из строя пушку, а там уж и в корпусе найдётся слабое место. «Бронебойный!» – «Короткая!» – выстрел, снова вперёд. Снова поле боя затянуто густым дымом и пылью, видимость упала до десятков метров. Когда Бочковский рассмотрел в панораме развёрнутую к ним башню «пантеры», было уже поздно что-либо предпринять, пытаться уйти с линии огня или выстрелить на опережение. Он даже не успел испугаться или подумать о неминуемой смерти, когда между его «тридцатьчетвёркой» и «пантерой» неожиданно затормозил Т-70. Выстрел разворотил башню советского лёгкого танка, но Бочковский получил драгоценные секунды, чтобы вырваться вперёд и всадить снаряд в борт «пантеры», затем, для верности, ещё один, пока над ней не заклубился чёрный дым. За погибших друзей, за едва знакомых парней, пожертвовавших жизнью в «семидесятке» для его спасения, за всех! За спиной остались горящие «панцеры», два советских «черчилля», пара «тридцатьчетвёрок» и «семидесяток». Полковник Горелов приказал занять оборону. Два километра пройдены. Вламываться вглубь позиций «Великой Германии» было слишком рискованно. На следующий день, 13 июля, фюрер срочно вызвал в ставку Моделя и фон Манштейна, отвлекая от командования в самый разгар боёв. Он не желал слушать, что с дополнительным подкреплением войска добьются большего – под Курском к началу операции было и так достаточно сил. Нужно ли посылать новые дивизии, чтоб их тоже перемолола Красная Армия? Гитлер приказал сворачивать операцию «Цитадель». Фон Манштейн с горечью осознал, что фюрер снова действует как политик, а не военачальник. Частичный успех Вермахта на южном фасе дуги, даже если он будет достигнут, не вынудит Сталина пойти на уступки. Высадка западных союзников в Сицилии продемонстрировала их решимость сражаться на континенте. В геополитическом отношении война проиграна. Войска фон Манштейна ещё пытались наносить локальные удары, но после 12 июля 1943 года что-то сломалось в немецкой армии. Она уже была не способна к стратегическим наступательным операциям, только обороняться и контратаковать. И медленно откатываться до самого Берлина… Бочковский выбрался из танка, без сил привалившись к броне. На ней блестели сколотым металлом «ведьмины поцелуи», отметины от вражеских снарядов. Смертельно вымотанный старший лейтенант даже не подозревал, что только что принял участие в кульминационном сражении всей войны. Контрудар армий Катукова и Чистякова заставил фон Манштейна срочно поменять планы. Немецкие подкрепления оправились не к Прохоровке для прорыва к Курску силами «Лейбштандарта», а в направлении Обояни, чтобы остановить советские танки. Без дополнительных резервов «Лейбштандарт» продвинулся на север у Прохоровки всего на четыре километра. Оборона Воронежского фронта выдержала удар. Спасибо за внимание,ставьте лайк и подписывайтесь на канал.