Лес Дандака. Джатаюс обещает Раме быть отныне его разведчиком, сообщая обо всех передвижениях врагов, и улетает нести свою почетную вахту. Рама беседует с Ситой. В процессе вокруг них с противными воплями порхает ворона, в которую превратился назойливый Джаянта Индрович, надеясь таким образом понравиться Сите. Интересно, превратиться во что-то более симпатичное и с приятным голосом не судьба была? Рама шутливо замечает, что ворона ведет себя как ревнивый поклонник.
Ланка. Мегханада докладывает отцу о смерти царя ванаров. Равана откровенно изумлен и, пожалуй, растерян. Из всех поединков Раваны, Бали был самым трудным соперником. Ланкеш не в состоянии поверить, что его кто-то мог убить. Почему-то Равана совершенно не берет во внимание, что убивать не обязательно в поединке. От ножа в спину, стрелы из-за дерева или яда в кубке благословение Бали не спасло бы, как и от участи быть погребенным в пещере собственным братом...
Кишкиндха. Сугрива прибегает во дворец и бросается в ноги Таре с сообщением о гибели брата. В первый момент Тара, как и Равана, не может поверить, ну не мог Майяви справиться с Бали в бою, сил бы не хватило! Сугрива в конце концов убеждает ее. Все рыдают.
Вечером Рома здраво пытается втолковать непутевому мужу, что тот должен собраться: как только соседи узнают о гибели Бали, у города могут начаться проблемы. Тот хнычет, что ни на что не годен, и понятия не имеет, что делать. Пусть Тара правит, она умная.
Тара возражает. Ванарами всегда правил царь, они не примут женщину. Ангада? Нет, он слишком юн. Так что, Сугрива, одна ночь тебе на нытье, а потом принимай царство. У Ромы на этот счет имеется идея.
Царь гандхарвов обещает зятю научить всему и сделать великим воином и царем. Время коронации утрясем с вдовствующей царицей.
Лес Дандака. Дождавшись вечера, Джаянта снова является перед Ситой. Видя, что она не сказала о нем мужу, он сделал далеко идущие выводы и прямо предлагает отшельнице стать его любовницей. Сита все ещё вежливо разъясняет наглецу, где он ошибся, и чем такая ошибка может грозить. Джаянта бесится -- по его мнению, Сита должна быть горда, что он вообще на нее внимание обратил! -- а потом вновь вспархивает вороной, на прощанье клюнув Ситу в ногу.
Впрочем... нет, ещё не на прощанье. Увидев выбежавшего из хижины Раму, вновь принимает человеческий вид и начинает хамить, уверенный, что безоружный отшельник ничего не сможет сделать ему, сыну громовержца. Рама запускает в него дротиком, сделанным из травинки. Ох, как коварны эти травинки! Нара и Нараяна не дадут соврать...
Не сумев отбить это оружие божественной силой, Джаянта сбегает, решив, видимо, что отшельник чересчур богат аскетическими подвигами. Рама перевязывает рану Сите, которая пытается упираться: мол невместно ему стоять перед ней на коленях. Рама урезонивает жену: ну наклонился, что такого, хватит циклиться на мелочах, вон Земля -- почитаемая всеобщая кормилица, а люди по ней ногами ходят, так мне тем более не в укор... А вот про Джаянту следовало рассказать сразу!
Джаянта в это время так и порхает вороной, удирая от колючки, гоняющейся за ним как ракета с системой самонаведения, пока наконец не решает, что нужно вернуться к отшельнику и извиниться.
Сита, пожалуй, готова принять его извинения. Лакшмана в ярости и готов пристрелить. Рама сидит с мрачным видом, словно языческий идол, и советует преступнику самому выбрать кару. Сын Индры материализует в руке кинжал и втыкает себе в глаз. Даже Лакшману передернуло...
На следующий день Рама ещё ходит в мрачной задумчивости и объявляет Сите, что будет теперь сам носить из леса фрукты и воду, чтобы ей не встречаться со всякими мажорами из Индралоки, или того хуже -- ракшасами. Не мужское занятие? А вы, дорогая супруга, против равенства? Тут Сите крыть нечем, и она позволяет Раме самому сходить за лотосами. Смотрит ему вслед в несказанном умилении.
Шурпанакха сидит перед зеркалом, украшая себя и вспоминая Раму.
