В советской исторической науке сформировалась практика объяснять нападение Гитлера на СССР исключительно с позиций идеологии национал-социализма. Дескать, Гитлер напал на Советский Союз с целью расширения жизненного пространства для немцев и уничтожения и порабощения славянского этноса, исходя из теории расового превосходства. В этом случае Адольф Гитлер предстает безумным маньяком, которым двигали лишь безумные идеи. Да, у Гитлера были различные психические отклонения, но все они даже в совокупности не делали его безумцем. Напротив, несмотря на критическое отношение к фюреру после его смерти, близкое окружение отдавало должное уму Гитлера. Начальник Генерального штаба вермахта в конце войны генерал-полковник Гейнц Гудериан, обличая своего бывшего начальника за ошибки и просчеты в войне, тем не менее, отмечал:
Гитлер — в высшей степени умный человек, он обладал исключительной памятью, особенно на исторические даты, разные технические данные, цифры и сведения хозяйственных статистических отчетов. Он читал все, что ему попадалось на глаза, и восполнял таким образом пробелы своего образования.
То есть, Гитлер отнюдь не был безмозглым безумцем, который затевал войны, основываясь лишь на теории расового превосходства. Так в апреле 1940 года Германия напала на Норвегию. Безусловно, Норвегия имела важное стратегическое значение для морских перевозок. Но об истинной причине оккупации этой страны упоминает, например, фельдмаршал Эрих фон Манштейн, критикуя Гитлера за нерешительность при возникновении оперативных кризисов:
Смелым решением Гитлера с военной точки зрения можно считать только решение оккупировать Норвегию, хотя и в этом вопросе инициатива исходила от гросс-адмирала Редера. Но даже и здесь, как только создалась критическая обстановка под Нарвиком, Гитлер был уже готов отдать приказ об оставлении города и тем самым пожертвовать главной целью всей операции — обеспечением вывоза руды.
Также и в нашем случае - одной из главных причин нападения Германии на СССР (если не главной) было стремление Гитлера получить контроль над ресурсами, которыми располагала наша страна, а также захват производственных мощностей. Перед нападением на Польшу Гитлер был вынужден заключить пакт о ненападении с Советским Союзом, в котором, как он сам отмечал, ему пришлось пойти на серьезные уступки. Немецкая промышленность зависела от поступающего из России сырья настолько серьезно, что прекращение этих поставок могло поставить Третий Рейх на грань экономической катастрофы.
Само заключение пакта с СССР вызвало шок в немецком обществе. Гитлер, строивший свою политическую программу на антикоммунистических идеях, объявлявший коммунизм одной из главных угроз для Европы, внезапно становится фактически союзником коммунистической России. Но этот шаг был продиктован исключительно тем, что Германии требовалось обеспечить бесперебойную поставку ресурсов от восточного соседа, без которых все планы по объединению Европы под руководством Германии, можно было выбросить в утиль.
Еще на этапе планирования войны с СССР – в ноябре 1940 года Герман Геринг поручил Управлению вооружений и военной экономики Германии подготовить подробную характеристику состояния советской промышленности, исследовать производительность отдельных крупных промышленных центров, изучить сырьевые и нефтяные месторождения Советского Союза. Для плановости и систематизации процесса грабежа нашей страны была создана "Хозяйственная организация Восток", которая должна была определять ресурсную базу СССР и вести учет ресурсов, вывозимых в Германию – от чернозема до рабочей силы.
Разглагольствования Гитлера о необходимости войны с СССР неэкономическими причинами не могло убедить даже генералов вермахта. Гайнц Гудериан заявляет об этом прямо:
14 июня Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армий, армиями и танковыми группами, чтобы обосновать свое решение о нападении на Россию и выслушать доклады о завершении подготовки. Он сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке. Чтобы создать себе неуязвимое положение на Европейском материке, надо разбить Россию. Подробно изложенные им причины, вынудившие его на превентивную войну с Россией, были неубедительны. Ссылка на обострение международного положения вследствие захвата немцами Балкан, на вмешательство русских в дела Финляндии, на оккупацию русскими пограничных балтийских государств так же мало могла оправдать столь ответственное решение, как не могли его оправдать идеологические основы национал-социалистского учения и некоторые сведения о военных приготовлениях русских.
Если в ходе войны с Польшей и Францией Гитлер мало вмешивался в действия военных, то в войне против СССР стратегическое планирование было подчиненно исключительно экономическим целям. Все немецкое командование прекрасно понимало важность захвата Москвы, как важнейшего транспортного узла страны, но для Гитлера столица СССР представляла гораздо меньший интерес, чем Украина. Логика его решений вызывала решительный протест у немецких стратегов, но она становится понятной, если учесть факт того, что Германия не могла обеспечивать потребности фронта всем необходимым, не приступив к немедленному грабежу Украины.
Тот же Гудериан так описывал свою неудачную попытку убедить фюрера продолжать наступление на Москву:
Гитлер дал мне возможность высказаться, не прервав ни разу. Затем он взял слово, чтобы подробно изложить нам свои соображения относительно того, почему именно он пришел к другому решению. Он подчеркнул, что сырьевые ресурсы и продовольствие Украины являются жизненно необходимыми для продолжения войны. В связи с этим он упомянул о необходимости овладения Крымом, являющимся «авианосцем Советского Союза в его борьбе против румынской нефти». Я впервые услышал от него фразу: "Мои генералы ничего не понимают в военной экономике".
Упоминание Крыма так же говорит о том, какое значение Гитлер придавал не только захвату новых ресурсов, но и защите уже имеющихся. То есть экономическим вопросам он придавал гораздо большее значение, чем военным и политическим. Даже после поражения под Москвой, его цели были направлены не на достижение побед, обеспечивающих быструю победу в войне, не на овладение стратегически важными с военной точки зрения территориями, а на захват регионов, богатых полезными ископаемыми. Опять же обратимся к воспоминаниям Гудериана, по поводу катастрофы под Сталинградом:
Как и в августе 1941 г., Гитлер преследовал экономические и политические цели, которых он хотел достигнуть еще до того, как будет сломлена военная мощь противника. Овладение нефтяными месторождениями, расположенными в районе Каспийского моря, нарушение судоходства по Волге и парализация сталинградской промышленности — вот те цели, которые послужили основанием для принятия этих, не понятных с военной точки зрения, решений в выборе операционных направлений.
О том же самом говорит и Манштейн, описывая планы фюрера:
Стратегические цели Гитлера покоились преимущественно на политических и военно-экономических соображениях. Это был в первую очередь захват Ленинграда, который он рассматривал как колыбель большевизма и который должен был принести ему одновременно и связь с финнами, и господство над Прибалтикой. Далее, овладение источниками сырья на Украине и военными ресурсами Донбасса, а затем нефтяными промыслами Кавказа.
Как мы видим, только Ленинград интересовал Гитлера с идеологической точки зрения. Все остальное его волновало исключительно с точки зрения захвата ресурсов. Именно поэтому он запретил Манштейну отступать с Донбасса, хотя тот приводил вполне обоснованные аргументы о необходимости сократить линию фронта и убеждал Гитлера, что шансы удержать эту территорию имеющимися силами невелики. Фюрер был непреклонен:
Гитлер все еще не хотел окончательно отказываться от Кавказа. Он все еще думал, что удастся как-нибудь создать и удержать фронт южнее Дона, который позволил бы сохранить за собой хотя бы Майкопский нефтяной район. В крайнем же случае он намеревался удерживать большой плацдарм на Кубани, с которого он надеялся в свое время вновь начать наступление для захвата кавказской нефти. В дискуссии, в которой Гитлер стоял на той точке зрения, что оставление Донбасса — всего или его части — будет означать ощутительную потерю для нашей военной экономики и одновременно решающий выигрыш для русских, а я настаивал на оперативной необходимости выравнивания фронта до Миуса.
С желанием как можно скорее начать грабеж захваченных территорий связан в том числе и кризис снабжения немецких войск в начале войны. Так нужные фронту железнодорожные составы ехали в сторону Германии, вывозя ресурсы, пока генералы безуспешно пытались добиться полноценного обеспечения своих войск. При отступлении немцы также первостепенное внимание уделяли тому, чтобы вывезти с оставляемых территорий все, что только можно. Манштейн, описывая свое отступление с территории Украины, говорит об этом прямо:
Одновременно, по специальному приказу экономического штаба Геринга, из района, который мы оставляли, были вывезены запасы, хозяйственное имущество и машины, которые могли использоваться для военного производства. Это мероприятие, однако, проводилось группой армий только в отношении военных машин, цветных металлов, зерна и технических культур, а также лошадей и скота.
Гитлер вынужден был «на пальцах» объяснять своим генералам о том, почему он ставит на первое место экономическую составляющую: «Если у вас не будет горючего, ваши танки не будут двигаться, самолеты не будут летать. С этим-то вы должны согласиться. Но мои генералы ничего не понимают в военной экономике».
Поэтому нацистская верхушка и не стремилась к тотальному уничтожению славян – часть их предполагалось уничтожить, часть выселить за Уральские горы, а остальные должны были стать рабами, обеспечивающими добычу важных для объединенной Европы ресурсов.
После победы СССР уже никто не помышлял о том, чтобы ресурсы нашей страны просто захватить. Экономика Европы выстраивалась таким образом, чтобы эти ресурсы покупать, желательно как можно дешевле, предпочитая обирать менее грозные страны. Но со времен Второй мировой войны ситуация в этом плане существенно изменилась. Запад уже не мог беззастенчиво грабить колонии – они одна за другой освобождались от колониального гнета (нередко при поддержке СССР). Поэтому поставки различного рода сырья из России по-прежнему жизненно важны для Европы. И речь здесь не только об энергоресурсах. Нынешняя экономика выстроена таким образом, что сильные евро и доллар позволяют покупать все необходимые ресурсы по комфортной цене. Экономисты единогласно утверждают, что слабый рубль России выгоден, так как делает российские товары дешевле и, соответственно, конкурентоспособнее. О том, что он же позволяет Западу покупать наши ресурсы по максимально низкой цене, они предпочитают не упоминать.
Сегодня ситуация меняется кардинально. Но вопрос контроля над нашими природными богатствами с повестки дня не снят. Сейчас Запад пытается установить предельные цены на российские энергоресурсы. То есть явочным порядком заявляет свои права на них (ведь цену устанавливает всегда тот, кто владеет продуктом). Да, это не кровавый гитлеровский грабеж, но, по сути, ничем от него не отличается. То, что Запад не может начать нас грабить с помощью военной силы, это не его заслуга – это его боль и страдание. Нам же нужно помнить, что со времен Гитлера в политике Запада в отношении нашей страны ничего не изменилось, кроме методов. Они стали более гуманными, но от этого их грабительская сущность ничуть не изменилась.