оглавление канала
В деревню я добралась уже, когда в небе загорались первые звезды. В лесничество заезжать не стала. Наверняка, Саныч уже дома. Подъехав к воротам, я остановилась, и посигналила. Из-за забора раздался надсадный лай. Кобель у Саныча был злющий, и рисковать входить внутрь двора без хозяина я бы никому не советовала. Облокотившись на капот машины я стала терпеливо ждать. Вскоре за забором наметилось движение, и раздался голос лесничего:
- Баташка!! А ну на место!! Своих не узнаешь?! Цыц, я сказал!!
Пес тихонько тявкнул на окрик хозяина, загремела цепь, и зычный голос Саныча проорал:
- Юрьна!! Заходи я придержу его!
Я осторожно открыла калитку и бочком протиснулась внутрь двора. Саныч в домашних стареньких штанах, засученных до колен, босой, и весь какой-то встрепанный, стоял, придерживая пса за цепь. Кобель «ел» меня глазами, но гавкать не смел. Но его взгляд был довольно красноречив. В песьих глазах можно было с легкостью увидеть его желание попробовать меня на зубок, в полном смысле этого слова. Там крупными буквами было написано: «Эх… Если бы не хозяин…» По небольшому тротуарчику, сколоченному из досок, я просеменила к крыльцу, куда собака не могла уже достать, и, с некоторым облегчением выдохнула. Вот поди ж ты, ни волков, ни каких других диких зверей, я особо не боялась. А тут меня дворовый кобель вводил в трепет. Вот уж поистине, загадка души человеческой!
Саныч, убедившись, что я нахожусь на безопасном расстоянии, отпустил цепь и подошел ко мне, с радостной улыбкой.
- Ох и вовремя ты, Катерина Юрьевна! – Радовался он. Нет, мне, конечно, было приятно, что он так меня встречает, но некоторые сомнения по поводу его радости у меня возникли. Не иначе, как для чего-то я ему понадобилась в конкретный момент. Я настороженно смотрела на друга, и не торопилась разделять его чувства. А он, безо всяких вводных фраз о погоде и о моем самочувствии, спросил:
- Ты корову доить умеешь?
Вопрос был несколько неожиданным, и я растерянно хлопнула глазами, и только потом вспомнила, что Саныч говорил о том, что отправил свою Лену к сыну в город, а значит, сам остался на хозяйстве. Я, все еще, слегка нерешительно кивнула головой.
- Ну, умею… А что…?
Он еще шире улыбнулся и от восторга, мне не совсем понятного, хлопнул себя по ляшкам ладонями.
- Так пойдем быстрее!! Я уже второй час бьюсь с этой скотиной, никак, падлюка, не дается. Брыкается и все тут. Я уже два раза от нее копытом получил. А вымя-то полное. Слышь, как орет?
Только после его слов я обратила внимание, что из сарая, действительно, доносилось мычание коровы, в котором слышалось страдание. Ох ты, Господи! Поистине, не можешь знать, что тебя еще ждет в жизни за очередным поворотом. Никак я не думала, что в тайге мне еще и корову придется доить. Вслед за хозяином я прошла в сарай. В летнем пригоне стояла пятнистая корова, и орала благим матом. Рога ее были туго прикручены к какой-то деревяшке. Недалеко от нее валялся перевернутый подойник и маленькая скамеечка, сидя на которой, обычно и доили корову. Я покачала головой, и кивнув на несчастную скотину, спросила.
- Кто это ее так…?
Саныч с непониманием уставился на меня. И я с легким раздражением уточнила:
- Примотал рога кто так, спрашиваю?
Он растерянно посмотрел на меня.
- Так я… Она ж брыкалась, падлюка…
Я покачала головой, а он стал оправдываться.
- Вообще-то, обычно соседка приходила ее доить. У них с моей договор. Когда Лены нет, соседка ходит, а если соседка куда уедет, то моя, значит ее корову доить ходит. А сегодня соседка приболела. А я думаю, чего там хитрого то, корову подоить. Дергай себе за сиськи, да дергай. А эта подлюка брыкаться стала… – Обижено закончил он.
Я снова покачала головой. Ох уж мне, эти мужчины. А «подлюка» опять жалобно замычала, словно взывала ко мне о помощи.
- Как падлюку зовут? – Деловито поинтересовалась я.
- Зорькой зовут… - Насупившись ответил Саныч.
Некий укор явно читался на моем лице, чем вызывал праведное негодование у Саныча. Он, было, опять собрался мне что-то коротко и доходчиво объяснить по поводу собственных действий, но я такой возможности не предоставила.
- Так, - Я подобрала подойник, и всунула его в руки хозяину несчастной Зорьки. – Набери мне немного теплой воды, принеси кусок хозяйственного мыла и вазелин не забудь с чистой тряпкой. У Лены все это должно быть где-то. – Саныч метнулся из сарая, выполнять указания, а я вслед ему прокричала. – И горбушку хлеба принеси, и посолить не забудь! – Саныч в ответ прокричал «ладно!», но невысказанные мысли и эмоции рвались наружу, и я услышала, как он их выплескивает на, ни в чем не повинного, Баташа, называя того «зловредной скотиной», подразумевая, по всей вероятности, Зорьку-подлюку.
Подошла осторожно к корове, протянула руку и погладила ее по морде, ласково приговаривая:
- Зорька, Зорька… Бедная коровушка. Что, родная, плохо тебе без хозяйки-то?
Корова смотрела на меня огромными несчастными глазами и тяжело вздыхала. Я распутала веревку, стягивающую ее рога. Привязала на длинный повод, продолжая гладить несчастную «падлюку». Вскоре появился Саныч, неся все требуемое. Я забрала у него все, и строго проговорила:
- Ну, принес, и иди себе с Богом. Займись чем-нибудь там. А лучше, организуй чайку. Только, Саныч, давай на крыльце, а то в доме душно.
Саныч с готовностью кивнул и пошел на выход из пригона, без конца оглядываясь. В глазах его было явное сомнение. Я усмехнулась, и обратилась к корове.
- А ну, Зорька, давай удивим твоего хозяина.
Корова протяжно замычала, словно жалуясь мне. Я протянула ей горбушку хлеба, обильно присыпанного крупной сероватой солью. Зорька понюхала и тут же, одним движением языка, смела у меня с руки угощение. Я вспомнила, наше выражение «как корова языком слизала». Ох, и мудры были наши предки, не нам чета. Все подмечали, малейшие детали в природе, в поведении и привычках животных, в траве, в воде, в ветре и огне. И все это переносили в пословицы и поговорки, которые через тысячелетия дошли и до наших дней. Правда, мы, зачастую, не задумываемся над глубинным смыслом слов, но, по крайней мере, хоть не забыли их вовсе. И на том, как говорится, спасибо.