Утром на первой лекции я сидел как на иголках. Пытался даже что-то записывать, но вряд ли понимал хоть слово. Все мои мысли были о Соне. Пришла ли уже в себя? Больно ли ей? Как отнеслась к ней Хадижа? Конечно, белобрысый обещал присмотреть, но что он может… А я что могу? А вдруг Соню отправили в школу, или она решила найти меня и теперь бродит где-то возле академии?
Подумав об этом, я чуть не вскочил с места, но все же остановил себя, решив дождаться конца лекции. Надо найти куратора группы и отпроситься с занятий. Сказать, что мое присутствие срочно требуется дома. В общем, придумать что-нибудь.
В середине занятия дверь неожиданно отворилась, и вошла миссис Сандерс, секретарь ректора. Она о чем-то пошепталась с преподавателем, и тот тяжелым взглядом уставился на меня.
- Мистер Глостер, на выход с вещами.
Я, не торопясь, сложил вещи в сумку и проследовал за мисс Сандерс. По пути увидел, как переглянулись Мэл с Мирандой. Они, казалось, готовы были выскочить за мной следом. Я едва заметно покачал головой, и ребята остались на местах.
В коридоре мисс Сандерс сообщила, что меня ожидает ректор. Я предполагал, что это может быть связано со вчерашним происшествием, но взгляд мисс Сандерс был скорее сочувствующим. Когда мы вошли в приемную, она приоткрыла дверь в кабинет ректора и негромко сказала, - Пришел Дэниел Глостер.
- Пусть войдет.
Я вошел в длинный кабинет и, поздоровавшись, сел на один из стульев для посетителей. Мне еще не доводилось бывать здесь, и я с любопытством огляделся. Мистер Стронг явно был приверженцем классического стиля в оформлении помещений. Тяжеловесные деревянные шкафы, большой стол, мягкая мебель с обивкой из кожи – все это отдавало роскошью, богатством, стремлением к комфорту и консерватизмом. Кабинет идеально отражал волевую, целеустремленную натуру этого человека, его упорное стремление добиваться желанной цели самыми разными способами. Дорогие и изысканные предметы интерьера указывали как на стабильное финансовое положение академии в целом, так и на безупречный вкус лично мистера Стронга. Тяжелые шторы терракотового оттенка ненавязчиво регулировали освещенность, создавая в кабинете деловую и вместе с тем комфортную атмосферу, призванную усилить рабочий настрой у посетителей, и не отвлекать хозяина помещения от его важных занятий.
Я перевел взгляд на ректора, пытаясь по выражению его лица догадаться, о чем пойдет речь. Мистер Стронг глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и явно готовясь к неприятному разговору. Затем внимательно посмотрел на меня и осторожно произнес, - Дэниел, с прискорбием вынужден сообщить вам, что с леди Глостер произошел несчастный случай. Она поскользнулась на лестнице и упала. Травмы оказались несовместимыми с жизнью.
- Подождите… - я никак не мог осознать услышанное, - мама… она умерла?
- Да. Примите, мои глубочайшие соболезнования.
До меня начало доходить… «Несчастные случаи? Как бы не так! Это отец! Это он ее убил!». Я вскочил, сжимая кулаки.
- Вы в порядке, мистер Глостер? Может стакан воды? – ректора явно раздражала вся эта ситуация, и он хотел бы побыстрее с ней разделаться. И то верно. Ему еще адептов в обмороке не хватало!
Я постарался взять себя в руки и сел на место, обманчиво-спокойно глядя на ректора.
- Не нужно, спасибо.
- В таком случае, можете ехать домой, - с облегчением заключил мистер Стронг, - Вы освобождены от учебы на три дня. Спускайтесь, за Вами уже пришла машина.
Во дворе меня действительно ждал автомобиль с отцовским шофером за рулем. Я сел на заднее сиденье.
- Мои соболезнования.
- Спасибо, Сэм. Как это произошло?
- Несчастный случай.
- Ясно.
Если Сэм что-то и знает, то мне ни за что не скажет. Он предан отцу и будет защищать его интересы до конца. Настаивать – бесполезно. Но еще не все потеряно, будет же следствие. А если я хочу чего-то добиться, мне понадобится холодная голова. Хотя мне и так казалось, что я словно заледенел изнутри.
Дома меня встретили черные одежды, скорбные лица и заплаканные глаза прислуги. Они скорбели о своей хозяйке. Но достаточно ли скорбели, чтобы сказать правду? Я в этом сильно сомневался. Со второго этажа ко мне спустилась мамина горничная. Мия обняла меня, уткнувшись в мою рубашку. Послышались глухие рыдания.
Некстати вспомнилось, что эту рубашку мама подарила мне на последний День рождения. Вообще-то я предпочитаю что-то менее классическое, но рубашка была из такого мягкого, приятного материала приглушенного сиреневого оттенка и выглядела так элегантно. Мама всегда смотрела на меня с умилением («Как же ты вырос, сынок»), если я ее надевал… А теперь по ней размазывает сопли Мия.