Старик что-то пробормотал, и первым её зачерпнул. За ним по очереди потянулись остальные. Ели не торопять, стараясь не просыпать кашу на стол. Последней присела напротив старика и женщина. Когда каша была вся съедена, женщина забрав чашку и ложки, ушла и вернулась с кувшином и глиняными кружками. Поставив кружки, разлила молоко.
После завтрака за столом остались сидеть старик и Тимоха с Макарием. Старик о чём-то думал, мальчики смотрели в окно. Там малец выгонял на пастбище корову. Перед столом появилась женщина с большой корзиной и вопросительно посмотрела на старика.
- Собери им еды и проводи до пасеки, но чтоб не видели, - подняв голову, велел он, кивнув на ребят. Женщина ушла. – Пока там побудете. Сено покосите, пчёл приглядите. На чердаке луки найдёте, можете поохотиться. Как прояснится что, я сообщу.
Вернулась женщина и поставила на лавку две корзины, накрытые рушниками. Мальчики закинули свои сумки за плечи и, взяв корзины, попрощались со стариком. Тот лишь кивнул. На улице мать ждали девчушки и тоже с корзинами. Увидев мальчиков, вскинули удивлённо брови, но ничего не спросили. Женщина направилась не на улицу, а в огород. Проходя мимо сарая, Тимоха захватил оставленные с вечера у двери копья. Протянул Макарию его. Миновав огород, перешли неширокую пустую полоску и углубились в лес. Обойдя деревню лесом, женщина повела парней на полдень, показав девчушкам в другую сторону и велев дожидаться её у Малинового ключа. Макарий старался запомнить дорогу, вертя во все стороны головой, подмечая приметные заметки, то куст калины, то громадный дуб с дуплом, то обломанную бурей сосну. Шли часа два , и перейдя заросший малиной овраг, вышли на небольшую поляну. Под могучим дубом притулилась маленькая избушка покрытая корьём, с одним окошком и дверью к лесу. По полянке там и тут стояли пчелиные колоды.
- С пчёлами управляться умеете? – остановившись на краю полянки, спросила женщина.
- Я могу, - кивнул Тимоха.
- Тогда вон там погреб, - женщина показала пальцем на край оврага, - там всё и найдёшь. Ну, живите. Косолапый, если придёт, пуганите. А то прошлым летом три улья разбил, зараза. Да, - повернувшаяся уходить женщина, остановилась, - ключ - в овраге налево, - она махнула рукой, - инструмент в погребе. Там же и посуда. Сено насушенное ставьте вон в том углу, - она махнула рукой. Немного постояв, кивнула и скрылась в овраге.
- Ну, что, место тихое, спокойное, - усмехнулся Тимоха, оглядывая поляну. – Здесь и татары не найдут, если что, - он направился к избушке. Обойдя, толкнул дверь. Та открылась на удивление без скрипа. Глянув на смазанные жиром петли, Тимоха хмыкнул. В избушке были две широкие лавки, меж ними у окошка столик. Над лавками висели два зипуна и два самотканых по длине лавки половика. Напротив - сложенная из камня печь, с кружком для чугунка.
- А дым-то тут по дубу пойдет, наверное, - Тимоха выглянул наружу и посмотрел на высокую трубу. – Совсем не види, м получается. Вот как, понял?
- Может, это чтобы пчёлам не мешать? – высказал свои соображения Макарий.
- Может, и пчёлам, - протянул задумчиво Тимоха, осматривая новое жильё и вешая на крюк над лавкой свою сумку. Копьё он оставил у двери. Корзину поставил на лавку. – Пойду, посмотрю, что там у нас с инструментом, - повернулся он к дверям.
- Я с тобой, - вскочил присевший было Макарий.
Погреб они нашли не сразу, так хорошо он был замаскирован, и с трудом подняли вдвоём тяжёлую крышку. Тимоха зажёг свечу и стал спускаться.
- Да тут, как у нас в келье, - раздался снизу его удивлённый голос, - жить можно, но, правда, холодно очень. Держи, - в проёме появился чугунок, за ним - деревянное ведро с двумя кружками, ложками и чашками внутри. Следом Тимоха подал топор, две косы и грабли с вилами. – Пока, думаю, хватит нам? – высунул он голову. – Неси в дом, - кивнул он, вылезая. – Надо посмотреть, что в корзинках? А то тут на полке крупа тоже в коробе стоит и репа свалена.
В корзинах оказался хлеб, два каравая, зелёный лук, головка сыра и масла, в тряпочке – соль, и с десяток зелёных огурцов.
- Ну что, жить можно, - оглядев припасы, удовлетворительно кивнул Тимоха. – Иди за водой, я пока косы настрою.
Взяв ведро, Макарий спустился в овраг, куда показывала женщина и, шагов через пять наткнулся на обложенную камнем криницу. Напившись, начерпал воды в ведро висевшим тут же берестяным ковшиком. Собираясь идти, сполоснул ещё и лицо.
- Кашу сумеешь сварить? – посмотрел на подошедшего мальчика Тимоха, - я пока вокруг обойду, посмотрю, где тут что?
- Сумею, чего ж не сварить, - не стал обижаться на товарища Макарий, и ополоснув чугунок, налил в него воды. – На сколько варить?
- Вари, на сегодня и завтра сразу, - глянув на небо, велел Тимоха. – Погода хорошая, покосим.
Макарий понёс чугунок в избушку, а Тимоха исчез в кустах. Печь разгорелась сразу, и загудевшее пламя стало лизать дно чугунка. Отсыпав нужное количество крупы из принесённого Тимохой короба в чашку, Макарий поставил его под лавку. Поворошив крупу в поисках половы, он высыпал её в чугун и прикрыл сверху железной крышкой. Выйдя на улицу, оглядел поляну и направился к оврагу. Он вспомнил, что идя с водой, видел одну травку. Если ею приправить кашу, будет очень вкусно. Эту травку ему показывал в прошлом году один монах, когда он ходил с ним по грибы. Нарвав пучок, Макарий заглянул под берёзу и разглядел в траве целый выводок подберёзовиков. Обрадовавшись, нарезал их в подол рубахи.
- Будет у нас каша с грибами, - улыбаясь своим мыслям, мальчик высыпал грибы на стол и стал их чистить и резать в чашку. Сзади шикнуло. Обернувшись, он снял крышку. Каша кипела. Засыпав грибы и кинув травку, он помешал варево. По избе поплыл вкусный дух. Доварив кашу, Макарий снял чугунок, и поставив его на лавку, накрыл зипуном. Взяв топор, он опять вернулся к оврагу и стал рубить на дрова сухую иву. После ивы нашёл берёзку. К возвращению Тимохи у дверей высилась изрядная стопа сушняка.
