Бывает такое, что, общаясь с человеком, ты будто проваливаешься во времени. Его манера разговора, мысли, рассказы, истории словно стирают временные и географические рамки. Один из таких удивительных людей стал гостем рубрики «Места. Культура в Питере».
Потомственный, чрезвычайно популярный 65‑летний актер Андрей Львович Ургант почти сразу попросил называть его просто по имени. «Не могу я привыкнуть к обращению Андрей Львович. Называйте меня просто — Андрей. Так короче», — признался наш собеседник, чем сразу расположил к себе. Ну что ж. Садитесь поудобнее, вас ждет увлекательная прогулка по Петербургу Андрея Урганта.
Ленинград детства
О том, что родился на Пяти углах, Андрей, как он признается смеясь, не помнит, но знает. Зато в памяти будущего артиста отложился переезд в общежитие Театра Ленинского комсомола, который ныне носит название «Балтийский дом». Тогда его мама — Нина Ургант — уже была известной артисткой. К моменту рождения сына она не только выступала в главных ролях в «Ленкоме», но и сыграла в фильмах «Укротительница тигров» и «Двенадцатая ночь». В общежитии Андрей с мамой прожил несколько лет.
«Для меня это был и большой, и средний, и малый круг общения, — говорит актер. — Я помню малюсенькую кухню. Общежитие тогда еще не было газифицировано, и хозяйки готовили на керогазах. В помещении витали запахи паленого керосина и жареной селедки — мне не забыть их до сих пор».
В памяти Андрея Урганта всплывают следующие переезды — сначала в хрущевку на Торжковской улице, затем в квартиру одного из домов на проспекте Римского-Корсакова. Запомнились эти дома актеру по-разному. «Хрущевский домик» — большим количеством гостей, заходивших в гости к маме, и крохотной — в шесть квадратных метров — кухней. Квартира на Римского-Корсакова, по сравнению с другими местами, где жила семья, была большой — 60 «квадратов», но в памяти Андрея Урганта больше отложилось то, что в ней была проходная центральная комната, кухня без окна и туалет с выходом на кухню.
«Мне эта квартира казалась дворцовыми апартаментами», — рассказывает с улыбкой актер. Он вспоминает, что какое-то время и вовсе воспитывался у дяди. Развлекался тем, что листал книги из собраний сочинений Ленина и Сталина. А потом вдруг понял, что черные линии — это слова. Тогда и научился читать. С тех пор предпочтение отдает печатным книгам.
Спортсмен и музыкант
Несмотря на то что мама Андрея была известной актрисой, а в гости часто захаживали представители театра, сам мальчик долго не мог определиться, кем он хочет стать.
«Я чуть не стал спортсменом, музыкантом, дипломатом — с маминой легкой руки, — рассказывает Андрей Ургант. — Я очень активно занимался легкой атлетикой — бегал спринт на 100 и 200 метров, эстафеты — 4 по 100 метров и 4 по 200 метров. Менее активно, но достаточно продуктивно занимался греблей на каноэ. Мне очень нравились индейцы, особенно в исполнении Гойко Митича, который сыграл Чингачгука. Так что лет в 14 я занимался греблей».
Всерьез маленький Андрей Ургант увлекался и игрой на гитаре.
«Когда в СССР появились первые немецкие классические гитары с нейлоновыми струнами, они продавались только в Москве. Мне такую, по просьбе моей матушки, привез в Ленинград любимый мною знаменитый артист Сергей Юрьевич Юрский. Я не расставался с нею лет десять», — вспоминает наш собеседник.
Он рассказывает, как, сидя во дворе, с помощью профессионального артиста, работавшего в театре Комиссаржевской, постигал азы гитарной азбуки. Вспоминает, как играли по восемь часов подряд. Правда, новыми умениями удивлять было некого.
«Мама была очень плотно задействована в репертуаре театра, снималась в кино, была известно артисткой, поэтому мы виделись редко», — объясняет Андрей Ургант.
Заводим разговор о том, что этот струнный инструмент часто помогает юношам знакомиться с девушками…
«Все зависит от того, что девушку интересует — ты или гитара, — смеется Андрей. — Гитара сама похожа на девушку — и по форме, и по содержанию: как ты ее настроишь, так она тебе потом и сыграет».
Это коммунальная квартира
Жизнь Андрея Урганта сложилась так, что, уже будучи взрослым, он вновь поселился в коммунальной квартире. На 11 квадратных метрах счастливо жили втроем — он, его супруга и маленький Ванечка.
«Папа мне тогда помогал, он как-то хитро выстроил систему полок. Он в 11 метров уместил нашу жизнь втроем, и мне не казалось, что это тесно», — с теплотой в голосе рассказывает Андрей Ургант.
Он признается, что именно там почувствовал себя «защитником обездоленных ленинградцев, проживающих в коммуналках». Рассказывает историю одинокой соседки, которую сживали со свету другие обитатели огромной — на 20 комнат — коммунальной квартиры.
«Она сразу подошла ко мне и сказала: «Андрей, защитите меня. Соседи по коммуналке меня ненавидят, они, наверное отравят меня или убьют». Я подумал, что это шутка. Ничего подобного. Ей чуть ли борщи не травили, пока я как-то очень резко на это не отреагировал. Помню, у нее сестра жила в Австралии, и она умоляла всех потерпеть полгода, пока она не переедет к родственнице. Я заступился за нее и попросил соседей потерпеть. Они прислушались, — рассказывает Андрей. — Женщина эта потом благополучно уехала к сестре».
Петербург гастрономический
Во время общения с коренными ленинградцами как-то сама собой всплывает тема гастрономии. Ах, сколько в Ленинграде было местечек, куда любила заглядывать молодежь. Удивительно, но многие из них работают и поныне. Но как интересно посмотреть на них через дымку воспоминаний известного человека.
«После спектаклей мы с небольшой компанией друзей на машине доезжали до ресторана «Баку», который был довольно злачным. Там было вкусно, потому что каждый день на самолете привозили свежую кинзу, укроп, петрушку, орегано. И мне мангальщик Сергей давал эти травы, я сушил их и добавлял потом в блюда, — рассказывает Андрей Ургант. — А после спектаклей мы садились в зале, и Сережка выносил поднос. Гигантский. На нем были разные мясные вкусности. Иностранцы, которые брали себе малюсенькие порции, начинали оборачиваться. Удивлялись: сидят трое, не богатыри, бедно одетые — зарплата была 130 рублей самая большая, — а такая тарелка мяса. Алкоголь приносился с собой.
А кто мог пройти мимо пышечной на Большой Конюшенной улице рядом с театром Сатиры? Никто. Ей, по-моему, лет 70 или 80. Или мимо чебуречной на втором этаже в доме на Вознесенском проспекте? Там до сих пор жарят по тому же рецепту. А на втором этаже здания рядом с Домом актера была знаменитая пельменная, где были пельмени с маслом, сметаной, уксусом, двойные. И когда мы шли, например, на демонстрацию Первого мая, мы каким-то хитрым образом втекали узкой компанией в эту пельменную, да так там и оставались».
Привычка принимать гостей
Андрей Ургант на протяжении многих лет мечтал о большой кухне.
«Помню малюсенькую кухню в хрущевке — метров шесть. Думал тогда: «Эх, была бы у меня кухня метров двенадцать». Когда такая появилась, подумал: «Хотя бы метров двадцать». Но и в такой было тесновато. Появилась кухня девяносто метров, и тоже думаю, что места мне не очень много. Варежка — это имя нарицательное. Ее можно разевать до бесконечности, пока челюсть не лопнет. Жадность не имеет предела. Но я вроде остановился», — улыбается Андрей.
Актер вспоминает, что в доме — и его, и мамы — всегда были гости.
«Раньше корюшку всегда в сезон готовили. Я покупал килограммов десять. Мои друзья как чувствовали, сразу в гости приходили. Квартира на Литейном всегда была переполнена гостями. Артисты тусили, ночевали, подоконники пронумерованы были. Это было очень забавно. Я всегда дома готовил сам. И поесть люблю. После того как купил квартиру, каждый день у меня что-то кипело, бурлило на плите. Первое, второе, корюшка. Всегда был полон дом гостей, было о чем поговорить, был интерес, — с легкой грустью в голосе рассказывает наш гость. — Лет десять назад все закончилось. Эта культура — хождения друг к другу в гости — ушла. Перестали получать от этого удовольствие. Я скучаю только по этому высокому, духовному общению, которое исчезает. Но людям уже лень стало ходить друг к другу в гости, да и жизнь стала довольно запутанная, и, наверное, все предпочитают сидеть дома. Так получилось. Наверное, эти времена вернутся, и моим детям, внукам еще посчастливится ходить друг к другу в гости просто так, без предварительного звонка, без договоренности. Когда открывается холодильник и оттуда все достается. Сейчас все есть, лишь бы деньги были. Дайте возможность заработать, и мы будем жить хорошо».
Он рассказывает, как раньше ходил на рынок, — очень любил Торжковский, рядом с которым жил с мамой. Любил и богатый разнообразием Кузнечный. Сейчас друзья-актеры рекомендуют новый — около метро «Ладожская», да ехать до него, сетует Ургант, далеко. Да и зачем ходить по рынкам или магазинам, когда нужные продукты можно заказать с доставкой?
Променад по центру
Слушая рассказы Андрея Урганта, шутим — ему, живущему в центре Петербурга, чтобы выйти в свет, достаточно переступить порог дома. Есть у актера и любимые маршруты.
«Я выхожу из дома, поворачиваю с Белинского на Моховую, иду по Моховой, потом я сворачиваю к Марсову полю, иду вдоль Фонтанки, перехожу через мостик, вдоль Летнего сада. В общем, получается где-то километра четыре с половиной, — говорит актер. — Когда я увидел впервые горожан с палками для скандинавской ходьбы, я подумал, что это искалеченные люди с шестью инвалидностями ходят с какими-то суперпалками. А потом выяснилось, что это довольно трудоемкая и энергозатратная история: через 15 минут ты мокрый как мышь. Я попробовал… Сейчас занимаюсь скандинавской ходьбой, во время прогулки даже какие-то мысли приходят интересные».
Ургант вспоминает, как раньше гулял по Дворцовой площади, «где все так пафосно и так все по-домашнему». Андрей уверяет: этот город никогда не будет принадлежать людям, только самому себе. Невольно сравниваем с Москвой.
«Москва состоит… она сделана из людей — этакая человеческая субстанция, которая самодостаточна. Люди формируют город. А Петербург в людях не нуждается. Сам город настолько самодостаточный, что, если щелкнешь пальцами и все исчезнут, он как стоял, так и будет стоять. «Ну и что, — подумает город. — Мне и так нормально, все хорошо». Я имею в виду старый город, который я хорошо знаю. А новые города, они все одинаковые — что в Париже, что в Лондоне, что в Петербурге. Есть свои и хрущевки, и трущобы, и брежневки. А старая часть города всегда интересна, — размышляет Андрей Ургант. — Знаете, этот город… Как-то у меня Федор Сергеевич Бондарчук спросил: «Андрей, как ты можешь жить в музее?», имея в виду сам город. Я в ответ спросил: «А как ты можешь жить на рынке?» Он оценил эту шутку, хотя это и не шутка совсем. Но по отношению к Москве это не обидно. Я раньше, когда приезжал на гастроли в другие города, сразу посещал два места — главпочтамт (потому что там марки и открытки продавали, посвященные городу, и я сразу писал письмо кому-нибудь) и рынок. Это же место сосредоточия культуры. Например, одесский рынок никогда не спутаешь с каким-то другим. У меня были свои тетки, которые продавали мне колбасу, сушеные фрукты, узвар. А минские магазины с телячьей колбасой?»
«Вкладывайте душу»
Слушая, с какой любовь Андрей Ургант рассказывает о Петербурге, мы не могли не спросить, что нужно сделать человеку, чтобы лучше понять и почувствовать наш прекрасный город.
«Любить надо. Вот и все. И этот город, несмотря на его прохладность и настороженность по отношению к новичкам, вас примет. Он тоже вас полюбит. Вопрос взаимности, — был краток актер. — Надо любить, ухаживать за этим городом, вкладывать в него средства, деньги, а главное душу».