Количество статей известных литературных критиков, разочарованных новым романом барнса увеличивается с каждой неделей.
«История — это уверенность, возникающая в момент, когда несовершенство памяти встречается с неадекватностью документации», — незабываемо написал Джулиан Барнс в своей книге «Чувство конца», получившей Букеровскую премию в 2011 году.
Его последний роман «Элизабет Финч» представляет собой двойное исследование как личной, так и древней истории, в котором задается вопрос: «Почему мы должны ожидать, что наша коллективная память, которую мы называем историей, будет менее подвержена ошибкам, чем наша личная память?» Главный герой Барнса, преподаватель, внушает своим взрослым ученикам, что история «предназначена для долгого пути» и «не является чем-то инертным и коматозным, лежащим и ожидающим, когда мы приложим к нему подзорную трубу или телескоп; активный, шипучий, временами вулканический».
К сожалению, в "Элизабет Финч" есть что-то инертное и менее чем шипучее. Это дань уважения учителю по имени Э.Ф., которая оказала огромное влияние на многих своих учеников, в том числе на непривлекательного рассказчика романа Нила. Частично проблема в том, что Нил, как он первым признал, пассивный и довольно неинтересный персонаж. Но более серьезная проблема заключается в том, что в его восхвалении запрятано давно просроченное эссе в курсе, который он выбрал в 30-летнем возрасте, когда закончились его первый брак и его актерская карьера. Курс назывался «Культура и цивилизация», и запоздалая работа Нила представляет собой длинное исследование Юлиана Отступника, так называемого последнего языческого императора, который был одним из героев Элизабет Финч. Надо сказать, что тем кого вдохновил роман Гора Видала "Юлиан" придется особенно тяжело. Сравнение будет совершенно не в пользу Барнса.
Впрочем, Барнс более рассуждает о силе влияния и навязчивых идеях. А также, в более широком смысле, о неверных поворотах — в жизни Нила и, по не очень скромному мнению Э.Ф., в мировой цивилизации после смерти Юлиана в 363 г. н.э., с победой христианства над неоплатоническим эллинизмом.
25-я книга Барнса посвящена теме, которая проходит через большую часть его работ: трудности определения жизни другого человека, будь это тот, кого вы знали и любили, или тот, кто предшествовал вам на столетия. Писать биографию трудно, Нил напоминает нам об Элизабет Финч: «Я иногда удивляюсь, как это делают биографы: создают жизнь, живую жизнь, блестящую жизнь, связную жизнь из всех этих косвенных, противоречивых и недостающих свидетельств. " В научно-популярной книге Барнса «Человек в красном пальто» о гинекологе из «Прекрасной эпохи», чей портрет был нарисован Джоном Сингером Сарджентом, он выразился так: «Биография — это набор дырок, связанных вместе веревкой».
Финч призывает студентов не доверять описаниям, сведенным к трем прилагательным, «остерегаться того, к чему стремится большинство людей» и признать, что «основная функция политика — разочаровывать». Она любит задавать ученикам сложные вопросы, такие как «Прогрессирует ли цивилизация?»
Нил превозносит личный стоицизм Э.Ф. перед лицом болезни или публичного позора, и приветствует ее как «спокойную и сияющую точку в моей жизни». Тем не менее, несмотря на ее возвышенный пример, он признается: «Я просто продолжал жить своей жизнью почти таким же старым запутанным образом, как и всегда» - «предсказуемый график ожиданий и разочарований, неоднократно». Это менее чем вдохновляющее откровение еще больше обесценивает и без того плоский роман Барнса.