Найти тему
Читающая семья

История с колес велосипеда

Грэм Робб известен у нас биографиями Гюго и Рембо, а также книгами по истории Парижа и Франции. Но в этой книге он превзошел самого себя.

Окончательно оставив Оксфорд и пересев на велосипед, Робб показывает Францию с необычного ракурса. На велосипеде он забирается в труднопроходимые уголки.

При этом он описывает действительно историю страны. Его ловкая навигация по малоизвестным библиотекам и архивам соответствует его навыкам удержания дороги на разбитой деревенской дороге.

Вместе с автором мы проезжаем по дорогам, построенным кельтами до Юлия Цезаря. Мы полностью повторяем маршрут Наполеона с острова Эльба в Париж.

Исторические экскурсы в книге перемежаются с радостями велосипедиста. Например, исследуя историю Прованса, автор не упускает возможности запечатлеть сладостно-горькие радости езды на велосипеде по этим перевалам и долинам сегодня: «Чтобы развеять ужас, нужно быстро спуститься с плато по крутым изгибам Коль-де-Руссе с ароматным воздухом Прованса, поднимающимся внезапными порывами.”

Это лучезарное ощущение места заставляет его пейзажи струиться со страниц книги. Для Робба ложь земли говорит правду о стране. От густых изгородей северных равнин, окутывавших галлов «плащом-невидимкой», пока римские легионы сбивались с пути, до «дикого романтического морского пейзажа» вокруг устья Луары, начавшего в XIX веке привлекать армии городских отдыхающих, он показывает, что география может быть судьбой. В равной степени он обнаруживает насильственную кампанию государства по объединению своей территории в изменяющихся контурах самой земли — как в Версале, где землеройное великолепие, декретированное Королем-Солнце, стоило 10 000 незарегистрированных жизней. Этот 500-летний крестовый поход по навязыванию единой культуры «лоскутному царству» связывает воедино эпизоды книги. Только в 1539 году Ордонанс Виллер-Коттере сделал «диалект, на котором говорят в Иль-де-Франс [вокруг Парижа], официальным языком королевства». Путешествия Робба часто приводят его в приграничные земли, где старый раскол между langue d’oil и langue d’oc, символизируемый разными словами для «да», отмечает разделение между севером и югом, которое сохраняется и по сей день.

Каждая страница дышит его заколдованной, раздраженной любовью к стране, которую он пересекает, — любовью, которая имеет мало общего с почтением к запугивающему парижскому государству. Ничто не могло быть более французским, чем это.

Одним словом, это великолепная книга по истории и велосипедному туризму одновременно.