- Шурочка! Шура! Ну сколько можно гулять?! Пора домой! Шураааа! - голос бабушки эхом доносился во все закоулки притихшей сонной деревни.
Уже опустились сумерки. Земля отдавала тепло, накопленное за день, по полям и на дороге поднимались серые паровые полосы тумана. Александра Петровна, бродившая по деревенской улице в поисках внука, походила на персонажа из известного, но недоступного пониманию мальчика, мультфильма. “Лошадкаааа!”, “Медвежонооок!” Кто просит этого ёжика по туману болтаться?!
Санька сердито сопел носом, сжимая пальцами потухшую папиросу. Домой ему совершенно не хотелось. Там начнут сюсюкать над ним бабушка и мама, отец будет смотреть сурово-насмешливо на эту мышиную возню вокруг единственного наследника. Здесь он - вполне себе взрослый восьмилетний пацан. На равных с остальными. Или почти на равных.
- Ну и чего ты сидишь? - пихнул в его в бок Колька-Карась, бессменный лидер деревенской ребятни, - Ждешь, пока она нас всех тут найдет? Огребём за папиросы по полной! Давай выходи уже, “Шурочка”!
Колька произнес имя с такой явной презрительной издевкой, что деревенская пацанва, не сдержавшись, раскололась. И сам Колька, и двое темноволосых, похожих на крепкие грибки-боровички, братьев-погодков, Борька с Глебом, и Севка с Юркой, и вся мелкотня пузатая. Даже Ксюха, единственная девчонка в их мужской компании, слегка улыбнулась.
- Шурочкаа?? - в воде отражалась бабушка, перегнувшаяся на шум через перила моста, под которым прятались ребята.
- Вали давай! - снова подтолкнул его Колька.
Махнув рукой на прощание, Санька с видом обреченного потащился вверх по склону.
Как же он ненавидел это дурацкое женское имя, которым упорно звали его мама и бабушка! Ну почему не Санька или Сашка?!
- Шурочка, сыночек, ну наконец-то! Я тебя ищу-ищу, ты не слышал, что ли? Становится прохладно. Простудишься еще! Вот, я тебя своей кофтой укрою! - на плечи легла мягкая и теплая бабушкина кофта, но Санька упрямо стряхнул ее на землю.
- Отстань, ба! Что ты все за мной ходишь, как за маленьким?!
- А как же, сыночек, да разве ты большой?! - всплеснула бабушка своими мягкими руками-крыльями. Она казалась Саньке курицей-наседкой, которая топчется вокруг своего единственного цыпленка, не давая ему ступить лишнего шага.
- Ааа, пошли уже, бесполезно тебе повторять! - мальчишка размашисто пошагал в сторону дома, не оглядываясь на расстроенную одышливую Александру Петровну, которая сразу почуяла запах табака, но не решалась поднять эту тему в разговоре. Пусть родители сами разбираются.
В комнате горел яркий верхний свет. Отец занимался любимым делом - чистил и полировал ружья. Сейф, который всегда манил Саньку своей неприкосновенностью, сейчас был распахнут настежь. Мать металась в ожидании по кухне:
- Шура, что это такое?! Ты еще час назад должен был быть дома! Почему бабушка вынуждена искать тебя по деревне?
- Я ее об этом не просил! - сдерзил Санька, - И, мам, ты же знаешь, что у меня нет часов!
- Отставить намеки на часы! - прогудел из комнаты отец.
Споры по поводу принадлежности командирских часов - предмета Санькиного вожделения - не утихали уже не один месяц. Отец никак не соглашался подарить их сыну, хотя сам не носил, хранил в сейфе, вместе с ружьями. “Не заслужил!” - веско и сурово слышалось в ответ на Санькины просьбы. А так хотелось покрасоваться перед пацанами! С такими часами - противоударными, водонепроницаемыми - он был бы королём в деревенской компании! А как заслужить их можно - непонятно! Ээх, не судьба!
- Шурааа! Ты что, курил?! От тебя пахнет табаком!
- Это не я, чесслово, это Колька!
- Сколько раз я тебе говорила: не водись с этими ребятами, Шурааа! Сколько раз! Ну не доведет тебя до добра эта деревенская гоп-компания!
В голове у Саньки как-будто чернильница разбилась, заливая глаза красной пеленой ярости и истерических слез:
- Но я хочу! Хочу дружить с ними! Я не буду один! Сколько раз я просил: не называй меня так, мама! “Шура, Шурочка”, я на улицу выйти скоро не смогу! Надо мной все смеются!
Мама в растерянности смотрела, как Санька рамазывает по щекам злые слезы, бабушка, тихонько, как мышка, опустилась на краешек кресла. приложив руку в область сердца.
- Всё, хватит, успокойся, - на плечо легла тяжелая широкая ладонь отца, - Пойдем-ка поговорим, парень.
У Саньки подкосились ноги. Разговор с отцом не сулил ничего хорошего. Вопросами воспитания в семье занималась обычно женская половина. Но бояться было нечего.
Выйдя за калитку, отец сел на лавку, вытряхнул из пачки папиросу, закурил и предложил Саньке:
- Будешь? Я так понимаю, ты у нас уже совсем взрослый, курить начал.
Санька энергично замотал головой:
- Нет, я не буду, мне не нравится.
- Зачем же тогда курил с ребятами?
- Все вокруг курили, и я тоже.
- Это хорошо, что сейчас ты не валишь всю вину на других, как тогда, перед мамой. Умей, сын, отвечать за свои поступки. И никогда не делай то, что тебе не нравится, даже если все вокруг ждут от тебя этого. Не хочешь курить - не кури, это не сделает тебя более смелым или сильным. Только менее здоровым.
Отец выдохнул дым и привалил Саньку к своему плечу.
- Вот ты сейчас матери кричал, что тебе не нравится, как они с бабушкой тебя называют. Молодец, что имеешь своё мнение и пытаешься его отстоять. Только бабушка и мама - не те люди, с которыми тебе нужно воевать. Неважно, что они говорят, помни, что эти женщины для тебя - самые родные, они всегда поддержат и помогут. Много ли ты видишь, как я ругаюсь с твоей мамой?
- Никогда, пап. Никогда не видел.
- Это не потому, что я принимаю все, что ей хочется. Но она женщина, а с женщиной нужно быть терпеливым и мудрым. Спокойно выслушать, обдумать и поступить так, как посчитаешь нужным. О женщинах, которых ты любишь, нужно заботиться и оберегать их от неприятностей, тогда в доме будут покой и счастье. Ты любишь маму и бабушку?
- Да! Да! Конечно, люблю! - Саньке стало мучительно стыдно: какое-то время назад он готов был ударить бабушку Шуру, лишь бы она не произносила ненавистное имя.
- Это самое главное. Всегда помни об этом и учись не обращать внимание на житейские мелочи…
Отец никогда так много не говорил с сыном. Он вообще был из породы молчунов, из тех, что делами доказывают свою заботу о семье. И оттого веское слово его зарубкой ложилось на память Саньки.
- Ты хотел получить мои часы. Носи, дарю. Только не думай, что они заставят твоих друзей уважать тебя. Уважение достигается другим. Тем, что держишь слово, тем, что не предаешь дружбу. А часы… Часы на память. Чтобы помнил, что всегда нужно вовремя приходить домой.
Иногда мы думаем, что присутствие мужчины в воспитании детей не так уж и важно, что со всем легко могут справиться бабушка или мама. Нет, далеко не всегда и не со всем.
Дорогие друзья, благодарю за внимание! Если рассказ не оставил вас равнодушными, поддержите автора. Лайки, комментарии и подписка помогают дальнейшему развитию канала.