Мне попадалось мнение, что концовка этой повести Пушкина уж очень сказочна. Посудите сами: 17-летняя девушка из провинциальной глуши, одна без каких-либо связей приезжает в Царское село, где случайно встречает Екатерину II, которая, выслушав несчастную, тут же дает помилование ее несправедливо осужденному жениху.
Начнем с того, что на самом деле Маша Миронова приехала в столицу не одна (хотя и без сопровождения старших родственников). Пушкин сам об этом пишет:
Марью Ивановну снарядили, и через несколько дней она отправилась в дорогу с верной Палашей и с верным Савельичем.
Под словом "собрать" надо понимать, что родители жениха дали Маше не только необходимые дорожные вещи, но и деньги (куда же без них? ведь нужно было платить за ночлег на постоялых дворах, покупать провиант в пути и т.п.) и какой-никакой экипаж (иначе на чем же Маша ехала?).
Но насколько быстро можно было добраться до столицы из глухой провинции во времена Екатерины II? Или девушке такой путь был не под силу, и она могла завязнуть в какой-нибудь грязи на полгода?
Родители Петра Гринева жили где-то в Симбирской губернии. Путь в северную столицу из этого региона в то время лежал только через Москву. А из Москвы до Петербурга в XVIII веке добирались за 5-6 суток. В свою очередь, от Симбирска (мы не знаем точного места, где жили Гриневы, поэтому считаем отсюда) до Москвы примерно такое же расстояние, как и до Петербурга. Значит, с учетом более плохих провинциальных дорог можно прибавить еще дней 10 в пути вместо 6.
Получается, что Маша со спутниками должна была добраться до столицы примерно за 15 дней. Путешествие, конечно, достаточно тяжёлое для девушки, но все же вполне выполнимое. Особенно если при тебе есть деньги и верные слуги. Пушкин и сам пишет, что наша героиня добралась до столицы без приключений:
Марья Ивановна благополучно прибыла в Софию и, узнав на почтовом дворе, что Двор находился в то время в Царском Селе, решилась тут остановиться
София в XVIII веке была отдельной слободой в районе Царского села (юридически в нем находился только сам дворец со службами). Екатерина II превратила Софию в образцовый городок, в котором жила дворцовая челядь, а также местные торговцы, духовенство и т.п.
Специфика Софии, рассчитанной почти исключительно на обслуживание дворцового комплекса, не предполагала, что в это поселение можно было приехать только ради праздного любопытства. Поэтому любой подозрительный приезжий немедленно попадал под полицейский надзор.
Но поскольку Маша остановилась на ночлег на почтовом дворе, а значит, представилась его смотрителю (мы помним, что супруга этого смотрителя опекала нашу героиню), то вопрос надзора уже был сам собой решен. Совсем не исключено, что Екатерина II уже к утру этого дня могла знать, что некая юная дворянка приехала к ней просить милости.
А теперь самый главный вопрос: могла ли Екатерина II свободно гулять в парке Царского Села? Никого не опасаясь до такой степени, что с ней мог заговорить посторонний человек?
Почему бы и нет? Вспомним известный исторический анекдот про то, как уже пожилой Екатерине II не поклонился не узнавший ее в парке молодой франт. На что царица лишь философски усмехнулась: "устарела, да и сама виновата".
Даже сорок-пятьдесят лет спустя внук Екатерины II Николай I свободно гулял по почти 500-тысячному Петербургу. А уж Царское село в XVIII веке и вовсе было крошечной вотчиной императрицы, в которой жили только проверенные люди.
Кроме того, парк Царского села по периметру был огорожен, и Маша могла войти в него только через ворота, у которых в обязательном порядке стояли караульные будки.
Без сомнения, часовые у ворот видели, что в парк входит прилично одетая девушка, и пропустили ее. Но если бы к парку подходил, например, мужик с топором, то его немедленно задержали бы.
Получается, что Маша вполне могла встретить Екатерину II в утреннем парке. Однако могла ли императрица рассмотреть прошение Маши так быстро? Со слов Пушкина, царица сообщила свое решение буквально через пару часов:
Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха.
А что в этом случае нужно было долго рассматривать? Проверить слова Маши, сказанные в защиту Петра Гринева, было невозможно. В них можно было только или поверить, или нет.
Разумеется, в глазах Екатерины II Маша могла показаться аферисткой, выгораживающей преступника. Да и вообще, прохвостов, "давящих на жалость" было много во все времена, и царица прекрасно об этом знала. Но знала Екатерина II (как минимум заочно) и погибших (за нее) родителей Маши, а значит, и доверять словам девушки имела больше оснований.
Надо учитывать и личный психотип Екатерины II. Императрица старательно поддерживала в глазах дворян образ "доброй матушки" и по возможности старалась не упускать случая проявить милость к подданным (особенно если это для нее ничего не стоило).
В общем, хотя и можно сказать, что Маше Мироновой действительно сильно повезло, но это везение оставалось в рамках возможного. А значит ничего сказочного в концовке "Капитанской дочки" Пушкина нет.